Мистик (СИ) - Ростова Татьяна

Он улыбнулся одним уголком губ: — Вояка пока из меня никакой, так что не переживай.

Миша был рядом, как только у него выпадала свободная минута. На лбу мужчины прорезалась новая морщина озабоченности, он стал суровее, и никогда не заговаривал о Вике. Если Зоя пыталась начать об этом разговор, поговорить, как ей живётся на «Байк-посту» под Ростовом, потому что они перезванивались каждый день, то Миша не хотел слушать, переводя разговор в другое русло.

Дни текли, как патока, медленно и липко, будто приставая к сознанию. Они были похожи друг на друга, и всё же отличались ощущением растущего страха. Откуда он был, Зоя не могла понять. После похорон «волки» втройне стали настороже и были готовы в любой момент дать отпор снова затаившимся врагам, о которых мало что было известно до сих пор.

Приближался день рождения Маши, и Зоя должна была приготовить подарок дочери. Девочка и так сильно переживала, что бедный папочка, больной, лежит в больнице и не будет на её дне рождения. Она попросила Лиса отвезти её в «Детский мир» в ТЦ «Петровском» на Боровском шоссе.

Женщина заметила, что во дворе её дома было ещё трое «волков», пристально проследивших за Лисом, проводившим Зою до её машины и садящимся рядом. Они поехали на байках сзади. Самой Зое была приятна такая охрана и внимание, но почему-то не уменьшало чувство паники, иногда перекрывавшей горло.

Пройдясь по этажам магазина с мужчинами, а они не отходили ни на шаг, Зоя выбрала новую игрушку для Маши — младенцы-близнецы, которых нужно было и переодевать, и кормить, как настоящих. Продавцы смотрели вежливыми, хотя и чуть удивлёнными глазами на четверых мужчин, одетых по-байкерски, и одну беременную женщину.

Потом Зоя задержалась на этаже для новорождённых, где у мужчин тут же началась жуткая головная боль, потому что они признавались, что боятся младенцев и завидуют Чёрному, что он такой смелый — решился на ещё одного. Зоя же им говорила, что это не предел, отчего у мужчин выкатились глаза, и пропал дар речи.

Возвращаясь домой, Зоя за рулём испытала непонятное чувство страха. Она вцепилась в него, медленно проезжая по свободным улицам, и долго не могла выйти из машины.

— Что с тобой? — испугался Лис, думая, что у неё начались роды.

— Ничего, я просто перенервничала, лучше бы ты вёл, — ответила она, натянуто улыбаясь.

Он перевёл дух, смотря на женщину своими бледно-зелёными глазами, чем напомнил ей подругу.

— Я хочу сходить сейчас ненадолго в храм, ты не против? Там успокоюсь, давно уже не была.

Лис расслабился окончательно, пожав плечами: — Как хочешь, пошли. Только я подожду снаружи.

— Почему? Ты неверующий? — сжалилась над ним Зоя.

— Да, — нехотя кивнул он. — Не приходилось.

— Слава мне когда-то тоже так говорил, — вздохнула Зоя. — Теперь верует и ходит в храм.

— Я понимаю, ребята из клуба многие верующие.

— Не переживай, это придёт к тебе позже, — погладила она его руку и улыбнулась.

Лис растаял, помог ей выбраться из машины и повёл к церкви. Рядом на мотоциклах остановились остальные сопровождающие «волки», спрашивая, куда они идут, и поскольку те не направлялись далеко, а храм был во дворе, спокойно расслабились и закурили, не слезая с байков.

Зоя, тяжело ступая, поднялась на ступени белого храма «Благовещенья Пресвятой Богородицы», оборачиваясь к Лису. Он остался у ступеней, улыбаясь и глядя на неё.

Женщина знала, что парень встречается серьёзно с какой-то молоденькой девушкой, и даже хотел скоро сделать ей предложение, поэтому тоже переживала за него. Кто знает, быть может то, что он её охраняет и безопасно, Зоя не представляла, что может кому-то понадобиться, а может, и совсем нет, если цель у тех жестоких людей была убить именно Славу.

Внутри сейчас не было никого, только густо пахло воском и елейным маслом. Зоя чуть прикрыла глаза, крестясь и прося у Господа силы пережить эти тяжёлые времена и родить здорового мальчика.

Женщина поставила свечку «за здравие» любимого перед ликом Девы Марии и некоторое время стояла неподвижно. В помещении было прохладно, потому что боковые двери открыты, но Зоя не думала об этом. Её немного одурманили запахи, заставляя думать о чём-то высоком, отрешаясь от мирских проблем. Она словно растаяла и превратилась в клуб пара, поднимавшийся к верху купола. И так было хорошо, спокойно здесь, душа отдыхала от напряжённого ожидания чего-то. Быть может, это было просто предчувствие родов…

Внезапно в сознание втёрлось что-то постороннее. Она порывисто вздохнула и открыла глаза — в нос ей ударил затхлый запах болезни и неприятного гниения, а над ухом раздался голос: — Ах ты, синеглазка, вот и выследил я тебя.

Она вздрогнула, повернулась, и не успела крикнуть, как незнакомый мужчина, дышащий ей в щёку смрадом и подошедший неслышно по каменному полу, со злобной силой зажал её рот ладонью и тут же повлёк, спотыкающуюся, к боковому выходу. Она вырывалась, хотя в последнее время стала такой тяжёлой и неповоротливой, что и представить не могла — она так может!

В несколько минут её выволокли и посадили в машину, не дав подать голос. Потом долго везли куда-то на север Москвы и смеялись, что снова обставили этих «волков». Зоя сидела молча, почти спокойно оглядывая своих похитителей, и ни за что не показывала, какой же кошмар покрыл её душу.

Вика поселилась в одном из чистых и просторных двухместных номеров гостиницы на «Байк-посту» на втором этаже. Для неё нашли даже детскую кроватку с матрасом, приняли достаточно радушно. По вечерам внизу, во дворе, и в деревянном доме с мансардой шли вечеринки, которые иногда мешали спать, но Вика понимала, где живёт, и была без претензий.

Она вообще поймала себя на мысли, что многое в своей жизни принимала покорно, и быть может, от этого и страдала. Однако переделывать себя в возрасте тридцати лет было бессмысленно.

Миша звонил ей несколько раз, и всегда чувствовалось, что их разговор не клеится. Новостей у него не было никаких, а милая болтовня, которая подходила влюблённым… в общем, это был не их случай. Вику после каждого их разговора внутри давила жалость к себе и отчаяние, которое каким-то глухим одеялом накрывало с головой.

— Я тут присмотрела тебе новые ловцы снов, тебе же нравятся такие штуки, — пыталась завязать разговор она. — Тут в баре — совсем новые, очень красивые и большие. Могу утром спуститься и свистнуть, никто не заметит, потому что все спят.

Мистик как-то болезненно хмыкнул и замолчал, вздыхая в трубку.

— Как дети? Не боятся там? — наконец произнёс он.

— Они тут за своих, весь персонал с ними нянчится, всё нормально. А у вас как? Тяжело?

— Да, тяжело, — он неловко помолчал. — Ладно, Вика, меня Грек зовёт, я пошёл.

— Хорошо, пока, звони, приезжай.

— Угу, — промычал он и отключился.

Это был их последний разговор, с момента её ссылки прошла неделя.

Она здесь ни с кем особенно близко не общалась, сторонилась, особенно мужчин. Они все строили догадки, что у них с Мистиком за отношения, если он отправил её сюда, и эта тайна интриговала некоторых завсегдатаев «поста» и самих членов ростовского мотоклуба.

Вика не рассказывала подробностей, говоря только официальную версию — она в опасности, идёт война, и вот — они здесь. Но почему-то никто не верил, они вполне понимали, что Мистик смог бы защитить свою женщину и без поездки в далёкую чепту.

Правда, ростовские «волки» стали задумываться над ситуацией только когда узнали подробности, съездив в Москву на главный совет, который собирал Грек. Он стягивал силы в столицу на поиски подонков, которые методично уничтожали его людей и снова прятались в свою вонючую конуру, где бы она ни была. Полиция на этом этапе и следственный комитет сотрудничали с «волками», но пока это ничего не давало.

Вике стал докучать здесь один мужчина по имени Мир Ус. Его звали Мирослав, а за то, что носил пышные усы, байкеры ему дали прозвище Ус. Но иногда называли и просто Мир.