Изабелла Сова - Вкус свежей малины
— Я все лето пыталась дозвониться, — оправдывалась секретарша пани Чеся.
— Я сменила адрес.
— Теперь я уже знаю, от твоей мамы. Ой, девочка, что я пережила! Срок назначен, а тебя нет. И вдруг вчера чудо. Представь себе, я смотрю «Кассандру» и слышу голос Серхио: «Надо позвонить ее родителям». Он словно бы ко мне обратился. Я тут же побежала за телефонной книжкой.
— А нельзя еще немножко отодвинуть срок? Это же получается тринадцатое!
— Малинка, дорогая. Руководитель диплома тоже человек, ему тоже нужно отдохнуть. К тому же он уже приобрел путевку с четырнадцатого.
— Он не боится попасть в катастрофу?
— Так ты ничего не знаешь?
— А что я должна знать?
— Что доктор Пызяк разбился на Тенерифе.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— Как это разбился? Что, насмерть?
— Что называется вдребезги. Он прыгнул с этого, как его, панджи или джампи…
— Банги.
— Правильно. Канат оборвался, и бедняжка Пызяк полетел головой вниз. Сто килограммов веса прямо на матрац.
— Как это могло быть? Такой матрац должен выдержать!
— Но не выдержал. К что им теперь Пызяк сделает? Разве что напугает. А такой был способный человек. — Пани Чеся принялась сожалеть о Пызяке. — Правда, со студентами он был свирепый. А в июле так вообще перешел все границы. Трех студенток завалил. А нескольких не допустил до защиты, работы, мол, неудовлетворительные. А с нашей отличницей Касей так обошелся! Защита у нее была десятого июля.
— Как у меня, — выдавила я.
— Вот вместо тебя она и защищалась. Приходит наша Кася на защиту вся нарядная. Букетов натащила под самый потолок. Входит в аудиторию. Там уже сидит комиссия, на столе дипломная работа. Триста страниц сплошной конкретики.
— Да я знаю, какие работы писала Каська.
— Профессор их демонстрировал на конгрессах.
— Так что же было с Касей? — напомнила я пани Чесе.
— Подходит она к столу, улыбается. А Пызяк ей объявляет, что ее работой разве что стекла протирать, потому что для использования в уборной бумага слишком жесткая.
— Так и сказал? — не поверила я. Пызяк был, возможно, и изверг, но не хам.
— С этого он начал. Дальше наговорил еще хуже. Что уровень ниже некуда, сплошная вода, фальсификация данных и вообще жуть. Даже к переплету работы прицепился, сказал, что он цвета говна. Пятнадцать минут он не закрывал рта. И наверно, продолжал бы кричать, если бы не Кася.
— Она ему что-нибудь ответила? — удивилась я.
— Нет, рухнула как мертвая. Мы отнесли ее к нам в секретариат. Положили на стол, где стояли букеты. Говорю тебе, деточка, выглядела она в точности как в гробу. Бледное лицо, белые лилии, черный жакетик. Даже страшно было притронуться к ней.
— А Пызяк? Он, надо думать, сожалел? — спросила я.
— Слушай дальше. После этого представления профессор подходит к Пызяку и говорит: «Что вы натворили, коллега! Зачем же было так кричать?» А Пызяк ему на это: «Сегодня я любого бы завалил. Так я решил. Ну, а то, что выпало на нее… Не повезло девочке».
— И что же профессор?
— Сказал, что сделает соответствующие выводы. Но профессор он и есть профессор — телом здесь, а душой на Балеарах или еще каких-нибудь там Гавайях. Отложил дело до осени, и Пызяку все сошло с рук.
Пызяку, может, и не вполне, но я точно увернулась. Больше никогда не гадаю у бабушки. Ведь все исполняется!
10.09. Все, кроме того блондина или шатена. Уже не помню. Впрочем, сейчас все мои мысли о защите. Она будет уже в среду. А что потом? Я должна была стать взрослой. Белая яхта. Дорогое шампанское и Рафал. Но, как обычно, жизнь не дорастает до наших ожиданий. Возвращаюсь к книге, потому что через полчаса «Красивые и дерзкие».
12.09. Защита завтра, а мне еще нужно:
— проработать один том;
— проглядеть свою работу и вспомнить положенные в основу гипотезы;
— погладить юбку;
— но прежде купить ее;
— заодно купить три букета цветов (только не лилии, потому что, если лилии, директор задает заковыристые вопросы);
— купить три пузырька валюседа;
— найти красные трусики, чтобы повезло (хотя нет, этот цвет для выпускных экзаменов в школе).
Какие трусики нужно надевать на защиту? Нет, я не вынесу этого напряжения, этой неуверенности!
13.09. Все готово — юбка, трусики (оказывается, голубенькие), цветы (розы). Сейчас вызову такси, потому что самой мне не дотащить букеты.
Изменит ли меня это испытание? Оставит ли какой-нибудь след? Все, уже пора.
Шимпанзе, пожалуйста, держите за меня кулаки.
* * *Ну вот я и вернулась. Защита — пятерка с минусом (минус, вероятно, за выражение лица). Сама работа — пятерка с минусом. В диплом — пять.
Сейчас я посмотрелась в зеркало: синие веки, белки глаз красные, в левом уголке рта большая заеда. Мятая юбка. Другие приметы отсутствуют.
Сегодня пропускаю все сериалы. Я должна отоспаться.
14.09. Обычный день, как все остальные. Ничего не происходит. Бруки по-прежнему беременна. Я снова на тахте. А почему что-то должно измениться?
15.09. Сегодня меня навестил Лешек. Пришел неожиданно, я как раз смотрела «Красивых и дерзких».
— Родила?
— Уже начинается. К среде должна разродиться.
— Жаль, меня не будет, мне нужно уезжать.
— И ты тоже? Все куда-то уезжают, одна я приросла к креслу.
— Эва жутко расстроится, когда увидит тебя, — утешил меня Лешек. — Сразу видно, что ты никуда не выходишь.
— Да нет, выходила.
— В магазин рядышком? Это не в счет.
— Почему? Я два раза была на рынке и в институте.
— Тебе определили число, когда защита?
— Да, тринадцатого.
Лешек в первую минуту не сообразил. Но вдруг он перестал насвистывать, и на его лице появилось сосредоточенное выражение.
— А сегодня у нас какое? — спросил он с каким-то сомнением в голосе.
— Пятнадцатое.
— Так тринадцатое уже прошло.
Я кивнула:
— Да, позавчера было.
— Так что же получается? — Он какое-то время молчал, но наконец до него дошло. — Выходит, ты уже все?
Я подтвердила чуть заметным кивком.
— Защитилась?
— На пятерку, — небрежно обронила я, переключая пультом каналы.
— Такое событие, а ты молчишь!
— Какое?
— Огромная же перемена произошла.
— Еще бы. Из студентки я превратилась в безработную выпускницу.
— С объявлениями ничего не вышло?
— Внесли меня в банк данных.
— Это ровным счетом ничего не значит. Мы должны взяться за дело иначе.
— Шастать из фирмы в фирму, как это делала Иола? Она искала работу даже в поликлиниках и школах, где сам знаешь, как платят.
— Неужто Иола такая наивная? — изумился Лешек. — Неужели она не знала, что в некоторых учреждениях дожидаются знакомых и наследников местоблюстителя? Умрет бабушка, а на ее место прискачет внученька.
— Радостное известие для того, кто ищет работу и у кого в родне нет ни одного местоблюстителя.
— Малинка, держи хвост пистолетом. Чего-нибудь придумаем. — Лешек потрепал меня по плечу, как старую клячу. — Но прежде дело, не терпящее отлагательств. Телефон.
— Что телефон?
— Где он у тебя?
— В шкафу рядом с кофе «Инка». Как обычно. А куда собираешься звонить?
— Губке. Наверно, он уже вернулся из отпуска, как ты думаешь?
— Ты лечишься у Губки? — Ну и ну.
— Я — нет, а вот ты — да.
Работа над общей картиной
78-я серия
— Малинка! — На истомленном лице Губки просияла улыбка.
— Я хотела прийти к вам в июле, но вы уехали в отпуск.
— Мне надо было привести в порядок кое-какие дела. Отдохнуть от людей. Подумать о жизни.
Я промолчала в ответ. С минуту Губка наблюдал за мухами, разгуливающими по амбулаторным картам пациентов. После чего глубоко вздохнул и вернулся к прерванной теме:
— Грядут большие перемены, Малинка. Не знаю даже, смогу ли я противостоять вызову, готов ли я.
— Настолько все серьезно?
— Увы, — медленно склонил он голову. — Сильное давление.
— Большая конкуренция?
— Что? — явно не понял он.
— Вы же говорили о вызове, о давлении. Я и решила, что речь идет о наших собачьих бегах.
— Неужели я похож на того, кому нравится участвовать в бегах?
Да уж, действительно не похож.
— Может, это всего лишь летняя хандра?
— Хотелось бы мне, чтобы так оно и было. — И он послал робкую улыбку куда-то в космические дали.
Мы сидели молча минуты две. Наконец Губка очнулся.
— Надо думать, у тебя были причины прийти сюда?
— Как обычно, меня к вам привели проблемы.
— Что на этот раз?
