Милфа (СИ) - Малиновская Маша

Включаю свет, ставлю воду на плиту и начинаю разбирать пакет.

Евгений и Илья остались еще на ночь. Это почему-то тяготит сильнее, чем сама мысль о том, что придется снова выслушивать саркастические замечания Романа.

Сегодняшние слова Карины улеглись внутри странным горчащим осадком. С одной стороны смешно было, как она перед молодыми парнями выпендривалась, но с другой…

Мои мысли, словно заколдованные, возвращаются ко вчерашнему вечеру. К этому приглушенному твердому “Лиля”, к лёгкому рукопожатию.

Глупо как.

Почему я испытываю такой дискомфорт?

Я трясу голову, пытаясь отогнать наваждение. Чувствую, как внутри растёт напряжение, от которого некуда деться. Мне нужно сосредоточиться.

Режу овощи, стараясь не смотреть в окно. Нож медленно скользит по доске, мысли идут кругами. Всё это раздражает. Я хочу, чтобы они уехали. Чтобы дом снова стал только моим.

— Привет, — раздаётся низкий голосом за спиной, и я вздрагиваю.

Резко оборачиваюсь, нож остается в руке. На пороге кухни стоит Илья. Высокий, уверенный, спокойный.

Взгляд прямой, даже слишком.

Нельзя так смотреть на чужих людей. Нельзя!

Это нервирует. Заставляет испытывать повышенную потребность в кислороде.

— Я думала, ты с Романом и твоим отцом будете позже, — говорю, стараясь сохранить ровный голос, но пальцы сжимают нож сильнее, чем нужно. Такое ощущение, что я.. боюсь его.

— Я ездил к приятелю. Раньше освободился, — отвечает он, заходя в кухню.

Я надеюсь, что он просто зашёл поздороваться и сейчас уйдёт. Но парень проходит мимо стола и останавливается прямо рядом со мной.

У меня внезапно кружится голова, а во рту пересыхает. Я начинаю слышать шум собственной крови в ушах. Пульс нарастает так стремительно, что кажется, я просто сейчас упаду.

Бред какой-то…

Собственная реакция пугает. Может, я просто переутомилась сегодня?

— Можно? — спрашивает, кивнув на ломтик огурца на разделочной доске.

— Конечно, — автоматически произношу, но внутри всё напрягается до предела.

Илья смотрит на меня, не отводя глаз. Его взгляд цепкий, прямой, и я чувствую, как кожа на моих руках покрывается мурашками.

Он берет кусок огурца и откусывает, всё еще продолжая пристально смотреть на меня, а потом разваливается на стуле рядом.

— У вас красивый дом, — говорит буднично. — Ты сама тут всё обустраивала?

— Мы с Романом, — отвечаю, стараясь снова сосредоточиться на нарезке огурцов.

— У тебя хороший вкус. Здесь уютно, — продолжает, и я слышу, как он передвигает стул поближе к столу.

Я не смотрю на него. Не могу. Стараюсь удерживать внимание на доске и ноже, но пальцы дрожат.

Ощущение, что воздух в кухне становится густым. Мне кажется, что у меня на всём теле кожа горит. Пылает.

— Ты всегда готовишь сама? — спрашивает он, и в его голосе слышится что-то, что заставляет меня снова напрячься. Хотя куда уже больше.

— Чаще всего. А что? — коротко говорю, стараясь не смотреть в его сторону.

— Просто интересно. Сейчас столько всяких сервисов доставки готовой еды, а ты ведь работаешь. Ещё и готовишь. Вкусно кстати.

— Роману нравится домашняя еда.

— А тебе? Тоже нравится готовить для него?

Да что он себе позволяет?

Вопрос ведь звучит… двояко!

Или мне кажется?

Боже, я какая-то ненормальная. Моя реакция на этого сопляка ненормальная. Совершенно!

Еще и Карина со своими.… милфа, блин, смотри на неё.

В горле пересыхает, я пытаюсь сглотнуть, но внезапно нож выскальзывает из пальцев. Я только стою и смотрю, как алая кровь часто-часто капает на белый мраморный пол.

Боль приходит не сразу, но крови вот уже и маленькая лужица. Яркая и контрастная.

— Черт, — шепчу, отпуская нож.

Илья поднимается мгновенно. Быстро берет со стола бумажное полотенце, подходит ближе.

— Дай руку.

Он аккуратно оборачивает мою руку полотенцем, прижимая его к порезу. Прикосновение теплое, и от него по телу пробегает странный ток.

Я не думаю о боли. Все мои ощущения сконцентрированы на том месте, где наша кожа соприкасается.

Сконцентрированы и выкручены на максимум.

— Ничего страшного, — говорит он, заглядывая мне в глаза.

Я ловлю его взгляд и замираю. Воздух вибрирует. Дышать нечем.

В этот момент я слышу, как открывается входная дверь. Возвращаются Роман и Евгений.

— Лиля, мы дома! — раздаётся громкий голос Романа.

Я вырываю руку, делая шаг назад, как бы опомнившись.

— Спасибо, — бросаю коротко и быстро отворачиваюсь, чтобы спрятать лицо.

Когда Роман заходит в кухню, я впервые за весь вечер испытываю странное облегчение.

7

Вечер тянется медленно, как густой липкий сироп. Ужин давно закончился, гости разошлись по комнатам, дом заполнился тишиной. Я стою на балконе, облокотившись на холодные перила. Ночной воздух свежий, почти прохладный, и я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться.

Костя сегодня опять нагрубил. А я всего лишь спросила, почему он пропустил последние две тренировки по самбо. В ответ получила короткую экспрессивную лекцию о нарушении границ, непомерном давлении и пожелание заняться своими делами.

Сыну, конечно, исполнилось восемнадцать, совсем недавно, но получать вот такое на простую заботу обидно. В последнее время меня не покидает ощущение, что мы всё больше и больше отдаляемся друг от друга.

Я смотрю в эту темноту, будто надеюсь, что она заберет меня, укроет от всего, что давит. Но ничего не меняется.

Шаги за спиной — тихие, но я сразу их узнаю. Замираю, хотя знала, что он придет.

— Здесь прохладно, — раздается низкий голос Романа.

Я не отвечаю, продолжаю смотреть вперед. Его руки ложатся мне на плечи. Их тяжесть кажется непомерной. Я чувствую, как муж медленно наклоняется ближе, дыхание касается моей шеи.

— Почему ты ушла так рано? — спрашивает он, и его голос звучит мягко, но в нем слышится нотка недовольства. — Только не говори снова, что устала.

— Устала, — коротко отвечаю, надеясь, что это завершит разговор.

— От посиделок в кафе с подругами? — он усмехается, чуть сжимая мои плечи, но я очень остро чувствую претензию в его голосе.

— Встреча продлилась пятнадцать минут, — отвечаю ровно, пытаясь обойти острый край. Ни спорить, ни выяснять отношения у меня нет желания.

— Мне не нравятся твои подруги, — пальцы Романа мягко ныряют мне в волосы, но тон его голоса не дает обмануться. — Особенно эта шлюховатая рыжая. Я слышал, ее периодически ебут вдвоём братья Логиновы.

Он говорит это так мерзко, что у меня волна колючих противных мурашек по спине пробегает.

— Это ее дело, — отвечаю, пожав плечами, и едва не охаю, когда Роман, схватив меня за руку, резко разворачивает к себе лицом.

— Лиля, я не хочу, чтобы ты якшалась с этой шалавой.

— Мы работаем за соседними столами, предлагаешь мне игнорировать её? — шиплю, высвобождая руку. — Давай, Рома, я сама разберусь, с кем мне якшаться? — последнее слово выделяю, повторяя его же тон, но понимаю, что мне стоило бы притормозить, потому что в глазах у мужа проскакивает недобрый огонёк.

— Я тебе уже говорил, — отвечает тихо, но я вижу, что у него зубы сжаты, а на скулах желваки проступили. — Нахер твою ебучую работу. Тебе денег мало, Лиля?

— Общения, — смотрю ему прямо в глаза. — Я тебе не затворница, ясно?

— С кем общения? — кривится брезгливо. — С этими шлюхами типа этой бляди Карины?

Это просто какое-то бессмысленное хождение по кругу. Сколько можно?

— Хватит, Рома, — снова отворачиваюсь, в надежде, что муж поймёт, что я разговаривать не хочу и уйдёт спать. — Мы уже говорили об этом.

Но он не уходит. Стоит сзади несколько секунд молча и неподвижно, а потом его руки ложатся на перила рядом со мной с обеих сторон и спиваются пальцами в лакированное дерево. Внутри всё сжимается в тугой комок, когда слышу звук расстёгивающейся молнии, а потом чувствую резкий рывок вверх подола моей сорочки.