Сьюзен Одо - Такие, как есть
— Что же ты предлагаешь? — нахмурился Джо.
— Главное — признай свою второстепенную роль и смирись с ней. А потом…
Джо, тихо застонав, прихлебнул из своей кружки. Пиво показалось ему совершенно безвкусным.
Если ты смиришься с этим, то найдешь кое-какие утешения и в такой ситуации, — продолжал Бобби.
— Да? — безнадежно отозвался Джо.
— Да. И ничего смертельно страшного в этом нет. Пойми, женщина знает, что отвергает тебя, и в глубине души чувствует себя виноватой — гормоны и все такое… Она ведь помнит, что до рождения ребенка вы занимались этим часто и в охотку. — Бобби поднял руку, — Не волнуйся, в конце концов, мы говорим о моей дочери. Ну признайся, ведь была и эта чертова «Кама сутра», и все такое прочее? Ты ведь совсем не похож на монаха!
Джо опустил глаза, печально и чуть смущенно.
— Все, что я хочу сказать, — закончил Бобби, поднимаясь, — ты привыкнешь. Еще по кружке, сынок?
— Давай я закажу, — предложил Джо..
— Не надо. Оставь свои деньги при себе. Сегодня угощаю я.
Джо видел, как Бобби стоял у стойки и флиртовал с молоденькой барменшей. Он улыбнулся. Бобби правился ему, и у них были прекрасные отношения, но Джо вовсе не хотел походить на него. Так же, как не хотел он, чтобы Сьюзи со временем превратилась в свою мать. Но похоже, судьба распоряжается по-своему. Как показывает жизнь, все происходит по какому-то заранее определенному плану. Ты влюбляешься в женщину, женишься, отношения меняются. Начинаешь скучать, потом тяготиться, потом привыкаешь. А что касается детей, то… Господи! Как же можно до смерти обожать своего ребенка и вместе с тем…
Джо отвлекся от своих размышлений, когда Бобби сел за столик и поставил на него две пинты.
— А теперь строго между нами. Я расскажу тебе маленькую историю, которая произошла со мной много лет назад, когда Дорин только что родила Линдсей…
Вернувшись на работу, Джо понял, что от третьей пинты следовало отказаться. Его взгляд остекленел и плохо фокусировался на списке объектов недвижимости. Он всегда воздерживался от выпивки во время ленча. К тому же после пьянки накануне еще не совсем оправился. Да и субботние дни обычно были напряженными.
— Джонатан? — обратился к нему коллега. — Не разберешься ли с этой леди вместо меня? Ей нужна квартира с одной спальней. Не дороже ста пятидесяти тысяч.
Джо закрыл папку и убрал ее в ящик стола. В кресло напротив него опустилась молодая женщина в короткой юбке и блестящих шелковых колготках.
— Привет, — улыбнулась она. — Не поможете ли?
Карен молча сидела в углу учительской, погруженная в размышления, когда к ней подошла Джоан, секретарша директора.
— Мисс Тернер?
— Да?
— Простите за беспокойство, но шеф хотел бы вас видеть у себя в кабинете.
— Хорошо.
Дождавшись, пока Джоан уйдет, Карен неторопливо поднялась. Интересно, зачем он вызывает ее на этот раз? Неприятная история с Барретом уладилась. Мистер Кип поговорил с ним или с его родителями, после чего мальчишка угомонился и стал вести себя довольно сносно.
Карен взяла портфель, вылила остатки кофе в раковину и направилась к директору.
— Проходите, он ждет вас, — кивнула из-за своего стола Джоан.
Карен вошла и плотно закрыла за собой дверь.
— А, мисс Тернер… — Директор указал на кресло, — Как продвигаются дела с пьесой?
— Хорошо, спасибо, — Карен села и пристроила портфеъ на коленях, — Должно получиться просто замечательно. Шестиклассники…
— Ладно, ладно… — перебил ее директор, и на его лине вдруг появилось болезненное, хмурое выражение. — Послушайте, мне очень жаль. Я имею в виду, что, казалось, мы уладили это дело. Но меня вызывали на совет попечителей. Председатель… она утверждает, будто располагает неопровержимыми доказательствами того, что вы… хм… сожительствуете с другой женщиной.
— Я живу с женщиной. И вам это известно.
— Председатель говорит, что ее бывшее заявление подтвердила третья сторона.
— Простите? — Карен залилась краской. — Простите, господин директор, но я не понимаю, какое дело попечительскому совету до моей сексуальной ориентации? Даже если и было свидетельство какой-то третьей стороны — в чем я сильно сомневаюсь, — то совет вправе выносить суждение о моей профессиональной пригодности, но не о частной жизни.
Кин испытующе посмотрел на нее и кивнул.
— Простите еще раз, Карен, но вы же понимаете, как у нас относятся к таким проблемам. Совет настоятельно рекомендовал мне поговорить с вами…
— Понимаю.
Крики детей, доносившиеся с игровой площадки, заполнили неловкую паузу в их беседе,
— Итак, — несколько смущенно продолжил директор, — я могу заверить совет в том, что…
— Кажется, я четко изложила свою позицию по этому вопросу — Карен вдруг захотелось перегнуться через стол и залечить директору пощечину за то, что он такой бесхребетный, — а если они дадут делу ход, я обращусь в профсоюз…
— Уверен, что в вовлечении профсоюза не возникнет необходимости, — забеспокоился директор, как будто это она грозила раздуть скандал.
— Тогда это все? — осведомилась Карен, полагая, что они достигли взаимопонимания.
— Да, спасибо.
Карен поднялась и вышла из кабинета. Но в коридоре гнев и отчаяние нахлынули на нее с новой силой. Остановившись у окна, она постаралась взять себя в руки. Карен содрогалась при одной мысли о том, что ее частная жизнь стала предметом широкого общественного обсуждения.
Как они смеют! Она ведь не интересуется тем, что каждый из них делает в своей постели! Она не выспрашивает, не вынюхивает, не выслеживает! Может, они связывают друг друга или стегают плетками!
Нет. Они не имеют права на это. Какая возмутительная подлость!
Карен вздрогнула, когда зазвонил звонок на урок. Распрямив плечи, она глубоко вздохнула и твердым шагом направилась преподавать английский «8Т» — и Баррету.
— Баррет, отдай мне то, что ты показываешь под партой Катлеру!
— Но, мисс…
— И немедленно!
Баррет пожал плечами, лениво поднялся с места и поплелся к учительскому столу, засунув руки в карманы. Он остановился в метре от Карен и отвратительно, нагло улыбнулся.
— Ну, доставай.
Баррет полез в карман и бросил на стол скомканный бумажный шарик.
— Мисс… — Он пошел на место.
— Останься здесь, Баррет.
Карен взяла бумажный шарик, и пока она разворачивала его, Катлер хихикал, а по всему классу разнеслись сдавленные смешки.
Она подняла глаза на Баррета. Тот следил за ней, как ворон за добычей. Усмешка не сходила с его Анна, Карен давно не видела его таким торжествующим и самоуверенным.
