Татьяна Успенская - Украли солнце
— Говорите, — просит она. — Почему замолчали?
— Ты говорила!
— Ты и правда думаешь: мы не погибнем?
— И нас никто не найдёт здесь?
— Так, есть желающие идти за лампами и лекарствами? — спрашивает Магдалина.
— Я иду в аптеку. Роберто, давай список. Я попробую!
— Я с тобой, Ив! Может, увижу что-то, очень нужное!
— Нет, Роберто! Категорически нет, — пугается Магдалина. — Кто найдёт противоядие? И Жоре нельзя, один врач на столько больных! Ив попросит девушку…
— Ха, жди! — усмехнулся Карел. — Как только поймут, что пропали лекарства, твою девушку, Ив, того!
— Что «того»? — пугается Ив.
— В робота превратят или расстреляют без суда и следствия! Не будет никакого второго раза! Раз — один, вы что, все дураки здесь? Или ты, мать, осознанно приносишь в жертву людей? Но тогда не лицемерь. Или мы должны сидеть здесь тихо, как мыши, и подыхать, или играть в героев!
— Я приведу её сюда! Я спасу её.
— Ха! — В это «ха» Карел вложил всё своё ехидство. — Побежала! Ты её спросил? Какие у неё обстоятельства? Больные дома или учится? Что это вы так легко решаете чужие жизни?!
— Вроде ты едва дышишь, откуда силы на агрессию?!
Лишь теперь Магдалина ощутила усталость и слабость. С той минуты, как улетела с Будимировым из села, бросив на произвол судьбы свою семью, она словно угорелая неслась, чуть не падая, головой вперёд, на возбуждении, на пределе всех своих сил. И вдруг сил нет. Что вообразила? С истощёнными людьми построила город?! Карел прав: этих спасать, тех — губить? Ведь погибнут все до одного, кто хоть чем-то им поможет! Напарник Наума, знакомая Ива, тот, кто возит матрацы. Никак нельзя жертвовать людьми! Карел прав.
Дышать стало трудно: воздух — влажный, спёртый.
— Есть только один выход, — говорит Карел, словно радуясь, что так помучил её. — Ночные действия представить бандитским нападением: стёкла разбиты, двери взломаны.
— Нет! Нельзя привлекать к себе внимание. Брать надо понемногу. Ни один директор, ни один начальник сам на себя не донесёт властям: что-то пропало во вверенном ему учреждении! А о бандитских нападениях Будимиров узнает сразу и начнёт выяснять, кому это сразу столько всего понадобилось? Прав Наум: быстро доберётся до нас!
— А как же быть? Нам всего надо много.
— Не получится сразу много.
— Как раз матрацы можно оформить на какое-нибудь учреждение! Вопрос: как их сюда перетащить, чтоб никто не увидел?
— Все поможем, а служителей порядка отвлечём, это мы умеем!
— Сначала надо проверить напарника. И ночью никак матрацы не привезу, только днём, в этом сложность.
— Ну, мать, мы пошли! — говорит Ив. — Роберто, жди!
— Я не боюсь, мать! — уже издалека голос Наума.
«Господи, помоги им!» — молит Магдалина, говорит:
— Будут лампы, можно будет завтра с утра открыть школу. Вон вас сколько не учится. Учителя есть. Эдик — географ и биолог, я — литератор и историк. Ещё математик нужен.
— Я знаю математику. — Черноглазый, очень худой мальчик заговорил быстро и тревожно: — В университете мы организовали сопротивление Будимирову. Пришли арестовывать нашего преподавателя, мы его отбили, застрелили одного из их банды. Нам тоже крепко досталось, меня в живот саданули.
— Как у вас оказалось оружие, Вить? — спросила Саломея.
— Это целая история: достали прямо с оружейного завода.
— И где же сейчас ваш преподаватель?
— Не знаю. Пока мы дрались, он исчез.
Магдалина с удивлением смотрит на хрупкого мальчика: как мог он с кем-то драться? Наверняка бойцы Возмездия — такие же, как инспектора в их селе и служители Будимирова: громадные и сильные. Но спрашивать не стала. Пусть будут возможны в их городе чудеса!
— Нам нужно оружие здесь! — сказала Саломея.
— Как же вы живы остались? — спросил женский голос.
— Разбежались. Я сюда попал, сам не понимаю как.
— Наверное, тоже Владим привёл? — неожиданно усмехнулся старик. Он совсем слаб, веки падают на глаза, говорит с трудом: — Ганю спас. И Оксу. Он у нас большой человек. Не он бы, все давно передохли бы: подкармливает!
— Ваша фамилия Назаров? — спрашивает вдруг Магдалина. Только сейчас до неё доходит: это не просто старик, раз нашла его возле Учреждения. Наверняка связан с Адрианом и может о нём рассказать. Версия, которую выдал Адриан Будимирову — на сцену старик вылез случайно, абсурдна. С жадностью, изо всех сил пытаясь сдержать нетерпение и надежду, ждёт ответа.
— Помоги, мать! — слабый голос, и к её ногам буквально падает девочка лет двенадцати-тринадцати.
Магдалина с трудом отдирает пальчики спящей Оксы от своей шеи, кладёт её на колени к женщине, сидящей рядом, склоняется над упавшей девочкой. Но та без сознания. Крупные губы, длинные ресницы, вьющиеся волосы, истощённое лицо, цыплячья шея.
— От голода, — говорит Жора.
Магдалина гладит девочку по щеке, по голове.
— Есть у кого-нибудь еда? — спрашивает.
— Похоже, любая еда ей не поможет. Нужны сок, фрукты… — Жора щупает пульс.
— А питьевая вода есть?
— Мы пьём эту…
И уже тянется к Магдалине рука с консервной банкой. Магдалина разжимает губы девочки. Жора держит голову.
Девочка открывает глаза. Но Магдалину не видят, кажется, смотрят сквозь.
— Маму приведи! Маму спаси!
— Где твоя мама?
— Дома.
— Где твой дом?
Девочка говорит адрес.
— Этого адреса больше нет, а всех людей отправили на фабрику. — Старик жалостливо смотрит на девочку. — Да, я Назаров. — Снова закрывает глаза.
Но Адриан сейчас так далеко, что Магдалина лишь кивает.
— Ты прав, я вижу, маму тоже отправили. Но мне нужна моя мама, я не умею жить без неё. Всё, что знаю, рассказала она. История может помочь сейчас. — С трудом собирает слова девочка. — Спаси маму!
— Как узнаю, где фабрика, как попаду туда, как найду её? — беспомощно лепечет Магдалина. — Я не могу выйти отсюда.
— Скоро появится возможность. Обещай привести мою маму сюда! Её ещё не превратили в робота. Фабрика имени Будимирова. Маму зовут Регина. Меня Марика. — Говорит девочка медленно, с трудом. — Я вижу, ты сможешь помочь мне.
— Что значит «видишь»?
— Я вижу, ты спасёшь всех нас, ты — посланница, Роберто правду сказал. Ты скоро получишь помощь.
Бедная девочка, как же она больна, совсем потеряла рассудок!
— Успокойся, Марика. — Руками Магдалина пытается согреть её. — Владим принесёт поесть. Постарайся поспать. Скоро станет легче…
— Не жалей меня, я не потеряла рассудок. — Магдалина вздрогнула. — Я в своём уме. Я вижу. Но у меня нет сил. Назаров — большой человек, связан с тем, кого любишь. А ещё ты хотела и не успела спросить учителя, сможет ли он завтра начать заниматься с детьми? Спрашивай.
