Елена Веснина - Тернистый путь
— Дело скоро передадут в суд, Машу посадят в тюрьму. Как тяжело врать, говорить, что все хорошо, когда у самой нет никакой надежды.
— Зина, не отчаивайся. Мы что-нибудь придумаем.
— Ой, да что мы с тобой можем придумать? — махнула рукой Зинаида.
Сан Саныч принялся устранять последствия разгрома. Теперь ему следовало кое о чем подумать.
* * *Конечно, Римма скрасила Машину тюремную жизнь и своим присутствием, и Левиной прекрасной ресторанной едой.
Маша уплетала все, что было принесено Риммой, с большим аппетитом:
— Никогда такой вкуснятины не ела!
— Обожаю Левины крылышки, — поддержала ее похвалу Римма. — В смысле, куриные. Они у него в ресторане — фирменное блюдо. Лева туда что-то такое добавляет, какую-то приправу. Причем никому не говорит, какую. Секрет.
— Вкус просто неповторимый.
— Ела бы и ела! Наверное, если бы с Левой не развелась, весила бы уже сто килограммов. — Римма посмотрела на себя так, как будто все эти сто килограммов на ней уже были. Маша улыбнулась.
— Вот ведь наелась уже, а не могу удержаться, еще хочу! — плотоядно сообщила Римма. Он взяла крылышко, откусила и вдруг вскрикнула:
— Ой, зуб! Прямо на нерв! Я косточку прикусила!
— Сильно болит? — сочувственно спросила Маша.
— Да хоть на стену лезь! Это жадность моя, зачем я взяла это дурацкое крыло!
— Может, врача позвать?
— Да у него, кроме зеленки, ничего нет! Теперь буду умирать от боли!
Слезы навернулись у нее на глаза.
— Подожди, не плачь. Дай я попробую, — предложила Маша. Она подошла к Римме, провела рукой у щеки, даже не дотрагиваясь, Римма поморщилась и вдруг замерла.
— Ой, мамочки, прошло. Раз, и все. Не болит! — удивленно сообщила она. — Не могу поверить… Боль не возвращается. Такого не может быть! Уж если я его задевала, мне на целый день были обеспечены муки адские.
— Не болит, и слава Богу, — просто сказала Маша.
— Но это ты боль сняла! И очень качественно! Как ты это делаешь?
— Я просто увидела твою боль и постаралась ее убрать.
— И ты так просто об этом говоришь? Это же просто чудо! — восхищенно сказала Римма.
— Римма, перестань. — Маша не хотела снова разговаривать на неприятную для нее тему.
— Нет, ты послушай меня! У тебя же сильнейший дар целителя! Да ты еще больший уникум, чем я предполагала!
Римма встала и взволнованно заходила по камере.
— А что ты чувствуешь в тот момент, когда снимаешь боль?
— Ничего особенного. Просто само так получается.
— Это обязательно нужно использовать! — настаивала Римма. — Ты знаешь, сколько вокруг людей, которым ты можешь помочь?! Да это просто знак Божий, что мы с тобой в одной камере оказались!
Знаешь, Маша, ни одно событие в жизни не происходит просто так — любая встреча для чего-то нужна!
— И для чего же нужна наша? — с интересом спросила Маша.
— Для того, чтобы мы могли работать вместе! Ты просто обязана работать в моем салоне. Я гадать буду, а ты лечить.
— Лечить в салоне? Всех, кто придет? — удивилась Маша.
— Ну да! Все хотят избавиться от боли. И готовы заплатить за это любые деньги! Ну? Согласна?
Маша отрицательно покачала головой. Дар есть дар, его разменивать нельзя, и деньги им не зарабатывают. Не для этого он дается.
* * *После прогулки Алеша выглядел усталым и разбитым, он прихрамывал и морщился при каждом шаге.
— Ты устал потому, что это была наша первая длинная прогулка. Скоро ты натренируешься, и будет все в порядке, — утешала его Катя. Алеша молча кивнул.
Дома их ждал Костя. Он сидел с газетой в руках и пил чай, совсем как Самойлов-старший. Смерив Катю с Алешей ироничным взглядом, Костя сказал:
— Как мило. Просто очаровательная пара.
Катя с Лешей переглянулись, и Катя ободряюще сжала Лешину руку.
— Мы теперь постоянно так будем сталкиваться? Все втроем? — поинтересовался Костя.
— Если тебе что-то не нравится, можешь пить чай в своей комнате, — спокойно ответила Катя.
— Катюша, это, собственно, мой дом, — напомнил Костя. — И я не хочу здесь видеть, как моя девушка воркует с моим братом.
— Я не твоя девушка! — возмутилась Катя.
— Костя, перестань. Если тебе что-то не нравится, давай обсудим, — попросил Алеша.
— Нечего нам с ним обсуждать! — заявила Катя. — Костя, прекрати этот разговор. Я тебе ничего не обещала.
— А кто мне в любви признавался?
— Я сказала это твоим родителям, только чтобы их позлить!
— Замечательно. И теперь, значит, я должен радоваться, видя вас здесь вместе? — с горечью спросил Костя. — Так я и рад! И счастлив, видя ваше счастье.
— Костя, не ерничай, — попросил Алеша."
— А как иначе? Между прочим, ты должен мне сказать спасибо: если бы не мои старания, Катя сейчас не была бы здесь, снова в роли твоей невесты!
— Что ты имеешь в виду? На что намекаешь?
— А я не тебе, я Кате намекаю.
— Вот и продолжай, — настаивал Алеша. — Что значит «если бы не ты, то и Кати бы здесь не было»?
— Я повторяю, Катя: своим счастьем ты обязана мне. Сказать Леше, почему? Нет, ничего я тебе не скажу. Это мой секрет. У всех ведь есть секреты. Правда, Кать?
Алеша посмотрел на Катю, которая старалась сохранять спокойствие.
— Эх, Лешка… Все мы любим врать…
— Да скажешь ты, в конце концов, что ты имеешь в виду? — завелся-таки Алексей.
— Не слушай его, Леша. Он мелет, сам не зная что. А все потому, что нам завидует, — объяснила Катя.
— Ага. Обзавидовался весь. Не дай Бог мне такого счастья.
— Пойдем лучше в твою… в нашу комнату, — сказала Катя и увела Алешу.
Полина долго перебирала семейные фотографии. Вот сыновья, Алеша и Костя, а вот — вся семья Самойловых: Самойлов, Полина, Алеша и Костя. Все — улыбающиеся. Счастливые. А вот — заветная фотография. На ней — она с Буравиным. Оба молодые и счастливые. Сняты они на фоне старой крепости.
На Полину нахлынули воспоминания, с которыми ей было трудно справляться. Юбилеи вообще вызывают волну воспоминаний, и эта волна может производить очень разные действия. Многое из настоящего она просто смывает. Предстоящий юбилей семейной жизни стал для Полины такой волной, которая просто грозила снести что-то важное в ее жизни.
Полина долго думала, потом приняла решение съездить к мужу в офис. Она тихо зашла к нему в кабинет и спросила:
— Боря, я к тебе. Не помешаю?
Тут она увидела Буравина и немного смутилась.
— Здравствуй, Витя, — кивнула она ему.
— Добрый день, — невольно улыбнулся Буравин.
— Что же ты стоишь в дверях? — сказал жене Самойлов. — Проходи. Я не ждал тебя, почему не позвонила?
— Боря, я пришла сюда потому… в общем, мне нужно срочно с тобой поговорить.
