Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла

— Этот огонь. — Он кивнул, как будто я сделала что-то правильно. — Так мы выглядим перед большой игрой, и мы знаем, что вот-вот все испортим, и никто нас не остановит.

Я рассмеялась, и это прозвучало немного истерично, но он был так увлечен победой, что, казалось, ничего не заметил.

— Тебе идет, Саттон. — Он отошел, указывая на меня пальцем. — Не теряй этот пыл. Мы берем пример с тебя, леди-босс.

Этого было достаточно, чтобы заставить меня моргнуть.

Я была боссом. Даже если многое из этого было только номинальным. Я не составляла их планы на игру; не проводила тренировки и не назначала игры. Но эта раздевалка была не тем местом, где я могла практиковать свои сексуальные взгляды на Люка.

Хотя я твердо верила, что в том, что мы делали, не было ничего плохого, потому что мы оба были взрослыми, я абсолютно не хотела, чтобы это повлияло на команду. Повлияло на то, как они относились ко мне, особенно когда я была новичком в этой сплоченной семье.

Сделав глубокий вдох, наполненный запахом пота и мужчины, я улыбнулась тренеру Кляйну и вздернула подбородок. Затем без лишних церемоний вышла из раздевалки одна, чтобы найти своего водителя.

* * *

Первое сообщение появилось, когда я обернулась, чтобы посмотреть на свое отражение через плечо.

Моя майка для сна была белой, и под ней ничего не было. Шорты были черными, такими же без простыми, как майка, и едва прикрывали больше, чем нижнее белье. Волосы растрепались по плечам. Лицо без макияжа.

ЛП: Номер?

Мои губы скривились в ухмылке.

Я: Такой требовательный. Ты не можешь попросить по-хорошему?

ЛП:… пожалуйста

Я: 1625

Точки запрыгали по экрану, но затем исчезли, и мне стало интересно, заметил ли он, что я нахожусь на другом этаже, в отличии от остальной команды.

Это не было случайностью, потому что я не идиотка.

К тому же, я уже переспала с Люком, так что вероятность того, что в стенах любого из гостиничных номеров произойдет что-то бесшумное, была близка к нулю. Я провела рукой по животу и обнаружила, что он уже дрожит. Мои пальцы немного онемели, и я встряхнула ими.

— Он просто мужчина, — прошептала я своему отражению. — Просто обычный мужчина.

Даже когда ложь слетела с моих губ, я заставила себя поверить в это. Потому что даже то, как я разделась, сняла макияж и распустила волосы, было свидетельством того, насколько это было неправдой.

Такое чувство, что Люк предпочитал самую урезанную версию Александры Саттон. Не только он, но и я тоже. Он получил не ту версию меня, которую увидел остальной мир. Он получил реальность, а не фантазию. И тот факт, что ему, похоже, это нравилось, заставлял меня хотеть его еще больше.

Стук в дверь раздался всего через минуту после того, как я отправила номер своей комнаты.

Стук в дверь заставил мои щеки вспыхнуть, черт возьми.

Я облизнула губы и выпрямилась, затем тряхнула волосами, как будто была Кейт Аптон.

Я открыла дверь, прикрываясь ею. Руки Люка были сцеплены за спиной. Пот исчез. Испачканная травой лента и влажная майка исчезли. На их месте были чистые, мокрые после душа волосы. Лицо, которое нуждалось в бритье, но, слава богу, его не побрили, потому что из-за этого угол его челюсти выглядел опасно острым, так что я могла порезать себе язык, если бы облизала его слишком сильно.

Думаю, я хотела проверить эту теорию.

Его широкую грудь прикрывала рубашка такого синего цвета, что его обычно карие глаза светились почти золотисто-бронзовым. И в этих глазах было все то тепло, которого мне не хватало в те дни, когда я бродила по стадиону, и те часы, когда я лежала в постели, думая о том, какие ощущения он вызывал в моем теле неделю назад. Мои пальцы впились в поверхность двери, пока мы смотрели друг на друга.

Затем он опустил подбородок и прошел в проем сильным размашистым шагом.

Кончиком пальца я захлопнула дверь, а затем задвинула засов.

Он наблюдал, приподняв бровь.

— Ты думаешь, я попытаюсь сбежать?

Медленно двигаясь в его направлении, я сняла майку.

— Нет. — Бросила ее на пол рядом с собой.

Если раньше я думала, что в его глазах был огонь, то сильно ошибалась.

— Я собирался это сделать.

Я покачала головой.

— Сегодня моя очередь.

— Ты так думаешь? — хрипло спросил он, когда кончики моих пальцев скользнули по краю пижамных шорт, под которыми ничего не было, и начала медленно стягивать их вниз по бедрам.

Люк начал расстегивать рубашку, и я покачала головой, мгновенно останавливая движение своих рук. Он замер, прищурив глаза.

— Сегодня моя очередь, — повторила я. — Я специально сняла номер на другом этаже, мистер Пирсон, и намерена воспользоваться этим по максимуму. Так что держите руки по швам, и я дам знать, когда ты сможешь прикоснуться ко мне.

— Что? — спросил он низким, предупреждающим голосом.

— Чем угодно, кроме твоего рта, — уточнила я.

Он вытянул руки в примирительном жесте, в то время как его пристальный взгляд обжигал мою кожу. От этого мои груди стали тяжелыми и чувствительными, хотя он еще не прикасался к ним, а по рукам побежали мурашки, когда я сняла последний прикрывающий меня предмет одежды.

— Черт возьми, Элли, — выдохнул он. — Ты убиваешь меня.

— О, просто подожди, — сказала я с мрачным обещанием.

Я стояла перед ним и могла видеть, как от напряжения на его лице заходили желваки. Соски коснулись его рубашки, и я приподнялась на цыпочки, чтобы прошептать в уголок его рта:

— Прежде чем я закончу с тобой, — я сделала паузу и облизнула губы, попутно взглянув на него, — ты будешь умолять.

Люк повернул голову, его дыхание стало быстрым и тяжелым. Как будто его бурную реакцию на мой маленький тест как сильно я могу на него надавить, сдерживала одна-единственная, тонкая, как шепот, ниточка.

Это было все, что отделяло меня от цивилизованного дисциплинированного Люка, того, кто не смотрел в мою сторону на публике, того, кто никогда не бросал на меня ни единого многозначительного взгляда, когда мы были вне безопасности, согласовывали параметры воскресных вечеров, и другого Люка.

Другой Люк срывал одежду с моего тела, используя только силу своих пальцев. Тот, кто использовал мое тело со своей высвобожденной силой, движимый инстинктом и чем-то первобытным, что, вероятно, проявлялось только на поле боя.

Но со мной все было темнее, элементарнее, потому что за нами никто не наблюдал. Некому было навязывать правила, ограничения или уровни приемлемости.

Были только мы и то, чего мы хотели.

Что заставило его огрызнуться, так это то, что я выгнула спину и прикусила его подбородок.

Я практически замурлыкала, когда он облизнулся и запустил руки волосы с силой, от которой закололо кожу головы, дергая за волосы, а зубами впиваясь в мои губы.

Мои пальцы снимали его рубашку, царапнули кожу на груди, когда он наклонил мою голову для более глубокого поцелуя и грубо погладил меня по заднице.

Его рубашка присоединилась к моей майке на полу, следом за ней его брюки, а мое тело было брошено на кровать всего через мгновение. Его слова, произнесенные у моей кожи, были отчасти приказом, отчасти мольбой.

— Еще, — сказал он.

— Да.

Его глаза снова на мгновение загорелись, когда он увидел на тумбочке два презерватива вместо одного, как прошлой ночью.

Требовательными руками он повернул меня на бок, но остался стоять на коленях на кровати. Моя спина выгнулась, и я оперлась руками о спинку кровати. Люк обвел линии и бугорки моего позвоночника, затем пришёлся ладонью по всей длине моей согнутой ноги.

Затем надел защиту и отвел мою ногу, но остановился.

Я распахнула глаза.

— Чего ты ждешь? — Я попыталась повернуться.

— Чтобы ты умоляла, — сказал он с дерзкой улыбкой.

Я застонала от смеха, что заставило его улыбку смягчиться и стать более искренней, чем те, которые он дарил мне раньше.

Кусочки головоломки в моей голове встали на место, когда его бедра заскользили вперед, медленно, медленно, медленно.