Дикая сердцем - Такер К. А.

Я ловлю себя на том, что тупо киваю.

* * *

– Вы должны прийти в «Пивной домик» в конце месяца! – кричит Мюриэль, перекидывая ногу через сиденье своего вездехода.

Позади нее виднеется металлическая перекладина, на которой лежит длинный тонкий обрез. И его вид меня нервирует.

– Будет ежегодный конкурс чили. Это хорошая возможность познакомиться с местными. Дачники тоже начинают приезжать. Проверяют свои домики.

– Я люблю чили, – объявляет Джона со своего места на крытом крыльце, прислонившись спиной к столбу, его мощные руки складываются на груди еще более выразительно, чем прежде.

– Я попрошу Тоби прислать список всего, что нам потребуется для подготовки почвы. А вы с Каллой съездите все это закупить. Этим летом ей предстоит много работы.

Джона усмехается, получая от этой ситуации слишком уж большое удовольствие.

– Буду рад помочь Калле с садом, чем смогу.

Она тычет в меня пальцем.

– И не забудь, завтра в восемь у «Бургер Шэк». Они… – Ее дальнейшие слова заглушает низкий гул квадроцикла, и Мюриэль уезжает, разгоняясь на нашей подъездной дорожке.

– Держу пари, эта женщина может подстрелить бегущего за километр оленя при штормовом ветре, – говорит Джона, и в его голосе в равной степени звучат как веселье, так и восхищение.

– Если она просто не прикажет ему упасть замертво, – вздыхаю я с поражением, устремляя взгляд на гладь озера.

Снег на нем растаял уже несколько недель назад, оставив после себя замерзшую голубую поверхность, блестящую в лучах солнца, однако местные больше уже не осмелились испытывать ее своими игрушками для отдыха. Казалось, будто весенняя оттепель наступила всего за одну ночь. Сначала появились участки тусклого черного льда и слякоти, а затем раздался звук, похожий на треск кнута, и на его поверхности поползли трещины. Потом куски льда начали откалываться, сталкиваясь друг с другом, словно медленно движущиеся бамперы автомобилей, плывущие к берегам. Там они и растворились в холодном голубом озере, раскинувшемся передо мной. В начале дня поверхность озера точно стекло, идеально отражающее небо и облака над головой. Но сейчас легкое дуновение ветерка создает на его глади рябь.

В последнее время я нахожу в себе особое желание присесть на крыльцо со своим утренним кофе и любоваться простором воды, земли и гор. Никогда не считала себя человеком, которого тянет к воде, однако в этой бескрайней дикой местности и уединении есть какое-то ни с чем не сравнимое спокойствие, которое приходит, когда я начинаю свой день здесь.

Однако этим утром спокойствия не предвидится, мой покой уже был нарушен. У меня нет сил выяснять отношения с Джоной после того, как я имела дело с Мюриэль.

Поднимаюсь по ступенькам крыльца и вхожу в переднюю дверь, снимая резиновые сапоги по пути на кухню и направляясь в прачечную, где у нас стоит ведро со шваброй.

– Эй.

Джона догоняет меня и протягивает руку, чтобы обхватить мою талию.

– Я не в настроении…

– Я знаю, что это твои деньги. Я просто пытаюсь… – Он разворачивает меня лицом к себе. – Черт, я не знаю, что я пытаюсь сделать. Как только у меня появляются лишние деньги, они тут же отправляются в банк.

– Не думай, что я не инвестировала большую часть этих денег.

Финансовый консультант Саймона – думаю, мне стоит начать считать его и своим тоже – вложил большую часть моего наследства в дюжину различных направлений от краткосрочных до долгосрочных, от низкорисковых до высокодоходных.

– Я знаю. – Джона прижимается лбом к моему лбу на несколько мгновений, а затем отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза с серьезным выражением лица. – Прости, что был таким козлом.

– Большим козлом, – поправляю я, чувствуя, как распадаются мои гнев и обида, затянувшиеся, как мне кажется теперь, когда я думаю об этом.

– Ладно. Заслужил. Наверное, у меня просто другие приоритеты. Понятия не имею, как мы будем жить через пять лет, и мне нравится иметь подушку безопасности. Я не привык тратить деньги вот так.

Обнимаю его за талию в ответ.

– К несчастью для тебя, я привыкла.

Он качает головой, однако улыбается.

– Саймон не похож на расточительного парня.

– Его машина старше меня.

И она в отличном состоянии, потому что он ухаживает за ней и следит за пробегом, но все же. Он обзаводится новой одеждой, только когда ее для него покупает моя мама, потому что ей надоело видеть его в одних и тех же пяти нарядах каждую неделю. Она пытается убедить Саймона переделать его кабинет уже последние десять лет, но он все сопротивляется. Думаю, это единственное противостояние с ней, которое он когда-либо выигрывал.

– Саймон очень… ответственно относится к своим финансам.

Как и Джона, начинаю понимать я.

– Так как же у него получается уживаться со Сьюзан?

– Они условились о ежемесячном бюджете на ее «безрассудные расходы». – Я отстраняюсь от Джоны, чтобы процитировать их договоренность. – Она остается в рамках своего бюджета, а Саймон ничего не говорит по поводу ее покупок. Ни единого слова.

Джона закусывает нижнюю губу, раздумывая.

– Может быть, нам стоит сделать так же? Или хотя бы обсуждать покупки, превышающие определенную сумму, до их совершения, чтобы быть уверенными, что мы оба мыслим здраво?

Я бросаю на него язвительный взгляд.

– Под «оба» ты подразумеваешь меня, так?

Губы Джоны складываются в легкую игривую улыбку.

В моей памяти всплывает совет Мюриэль, пусть и непрошеный.

– Согласна обсуждать все, что будет стоить больше тысячи.

– Пятьсот, – торгуется он.

– Значит, две тысячи?

Джона слегка нахмуривает брови.

– Я в ловушке в деревянной хижине в лесу, с козлом, енотом, и у меня нет водительских прав. И какая-то сумасшедшая женщина с ружьем только что сказала мне, что в этом году я буду варить клубничный джем и выращивать капусту. Моя единственная радость – это безрассудные расходы!

Тишину разбивает взрыв хохота Джоны.

– Ладно. Тысяча, но только если ты посадишь брюссельскую капусту.

– Иу. Ты серьезно? – морщусь я. – Ладно. И ты не можешь спорить со мной только потому, что покупка кажется не важной тебе.

Джона бросает на меня пристальный взгляд.

– Обеденный стол за пять тысяч долларов – это просто смешно, Калла. Мы будем пользоваться им раз в год, если вообще будем!

– Ладно, – нехотя соглашаюсь я.

Он притягивает меня в свои объятия.

– В конце концов нам придется прийти к более рациональному решению.

– В конце концов, – соглашаюсь я с насмешливой невинностью, гладя кончиками пальцев его жесткую бороду. Она наконец-то достигла той длины, которой была, когда я покидала Аляску в первый раз. – Я ненавижу с тобой ссориться.

Джона наклоняет голову, чтобы поймать мои губы своими.

– Тогда перестань быть такой невыносимой.

Я скольжу языком по его губам.

– Ты хочешь узнать, что такое невыносимость?

Злая ухмылка, мелькнувшая на его лице, заставляет мой пульс участиться. Он быстрым движением стягивает мои пижамные штаны, позволяя им упасть до щиколоток. Через долю секунды за ними следуют трусики, и прежде чем я успеваю возразить, он хватает меня за бедра и водружает на кухонную стойку.

Глава 19

– Нам нужна новая машина, – сетую я, вцепившись обеими руками в руль; мои бицепсы напряжены до предела, когда я поворачиваю на парковку возле «Бургер Шэк».

– Не-а. Просто нужно починить рулевую тягу, – отвечает Джона с пассажирского сиденья, не отрываясь от местной газеты, которую он держит в руках. – Мы попросим взглянуть на нее, когда починим заднюю фару.

– Эта машина древняя.

– Здесь автоматические стеклоподъемники.

В отличие от внедорожника, на котором ездил Джона в Бангоре. Но там у него было оправдание, почему он ездил на таком старье. В месте, куда машины доставляют на лодках, приходится соглашаться на все, что есть, и беречь это, пока двигатель не испустит последний вздох. В Анкоридже же есть все дилерские центры, какие только можно себе представить, пусть стоимость там и выше.