Елена Лобанова - Фамильные ценности
Сын кивнул несколько удивлённо.
– Лист – это же был недосягаемый виртуоз! Бог исполнительского искусства! – пояснила она, поднимаясь и расхаживая по комнате. Забытым движением она разминала суставы пальцев, то складывая их в замок, то потирая ладони снизу вверх. – С ним никто из современников даже сравниться не мог. Так и музыку писал – по своим возможностям. «Кампанеллу» сейчас, может, два-три человека на земном шаре играют. А эти вариации в одном сборнике с «Кампанеллой»!
– Ты хорошо играешь, – сказал сын. Подумал и добавил: – Классно!
И тут она резко повернулась и помчалась в ванную, потому что коварные слёзы вдруг хлынули из глаз без всякого предупреждения.
Глава 21
Предновогоднее сумасшествие охватило школу в одночасье, подобно пожару.
Случилось это в день декабрьской зарплаты.
Не то чтобы можно было всерьёз рассчитывать на полученную символическую сумму. Но всё же само её наличие отрадно утяжеляло как кокетливые сумочки и раздутые от нотных сборников портфели из искусственной кожи, так и статус их обладательниц.
Приятно было в этот день, спустившись в столовую, отдать тёте Розе старинный долг за плитку шоколада «Мечта» и два бутерброда с костромским сыром. Приятно было спросить с озабоченным видом, не знает ли кто телефона мастера Ларисы из парикмахерской на соседнем квартале. А что уж говорить о тех счастливицах, у которых подошёл срок выплаты в «чёрной кассе»!
Но мало того: как раз в этот-то день и выяснилось, что часть педагогов и концертмейстеров виртуозно совмещает служение искусству с коммерческой деятельностью на благо разнообразных торгово-закупочных, косметических либо медицинских фирм.
Ибо в некоторых ящиках столов вместо карандашей, резинок, разрозненных листов нотной бумаги и сломанных расчёсок вдруг явились картонные коробки, заполненные пузырьками сверкающих лаков для ногтей, синими тюбиками помады и карандашами для губ и глаз. А кое-где в шкафах поверх стопок нот обнаружились глянцевые каталоги с призывно улыбающимися красотками от фирм «Орифлэйм», «Эйвон» и «Эдельстар». Хоровичка Эльвира, успевшая не только вступить в компанию по продаже пищевых биодобавок, но и дорасти в ней до звучного звания «серебряного консультанта», устроила у себя в классе пресс-конференцию для желающих поправить здоровье. Не отстала и секретарша Зинуля, проворно демонстрировавшая по соседству наборы ёлочных игрушек.
Ближе к вечеру явилась новая когорта искусителей. В кабинете сольфеджио раскинулась выставка ажурных скатертей и занавесок, теснимая пестрыми стопками полотенец и махровых простыней. А дерматиновый диван на лестничной площадке ровно через пять минут после ухода администрации скрылся под грудой строгих элегантных костюмов и обольстительных блузок на плечиках.
Учебный процесс был скомкан. В спешке получив задание, а то и оставшись без такового, дети резво разбежались по домам. Учителя же – как с утра собиравшиеся на «толчок», так и твёрдо решившие донести зарплату домой в полной сохранности – упоенно рылись в горках трикотажа и шифона, страстно восклицая: «Бери немедленно! И даже не снимай!» – «Да? И с чем же я буду её носить, интересно?!» – «Вот! Вот это и есть твой стиль – запомни!» – «А мне братик привёз платье из Москвы. Тёмно-голубое, фасон простенький, но главное – сидит!» – «Эх, нет у меня братика в Москве!» – «Ой, не могу… Снимай скорей! Ну просто девушка по вызову!»
Собрав всю свою волю в кулак, Зоя хладнокровно обогнула всё это великолепие и спустилась по лестнице, ни разу не оглянувшись.
В полутёмном фойе на одном из кресел, обычно занятых ожидающими бабушками и дедушками, сидела Илона.
Зоя приостановилась.
– Илона Ильинична! Вы почему домой не идёте? Или вам нехорошо?
– Хорошо-хорошо, не беспокойтесь! Спасибо, – отозвалась старушка.
Но странное дело: Зое почему-то показалось, что та её не узнала.
– А… точно хорошо? – недоверчиво переспросила она.
– Да иди себе, Зоя Никитична, своей дорогой! Паникёрша! – прикрикнула Илона своим обычным пронзительным голоском.
Зоя пожала плечами, толкнула входную дверь и шагнула в сумеречный, беспорядочно грохающий петардами внешний мир.
С этого дня она твёрдо решила начать новую жизнь. Дворянка или не дворянка (тут она мысленно подмигнула Ирусе), но она должна, наконец, навести хоть какой-то порядок в своей судьбе!
Главное – положить конец ночным истерикам и утренним опозданиям. А также прекратить самой и отучить Пашку от поздних чаепитий и стихийного приёма пищи. Пора наконец взяться за здоровье и нервы – или хоть за то, что от них осталось.
Хорошо бы, кстати, научиться беречь ещё и время (на первых порах хоть Ирусино, если уж своего не жалко), а заодно и деньги.
И кстати, учиться последнему предстояло прямо сейчас, в магазине «Магнит».
Странно: «Магнит» был явлением куда более поздним, а кроме того, несравнимо более удобным и организованным, чем безалаберный «толчок», но душа Зои к нему не лежала. Все эти ровно разложенные коробочки с чаем и три сорта растворимого кофе по соседству с картонными прямоугольниками сока «Доброго» и «Никитиной усадьбы» почему-то наводили на неё тоску.
Молочный и хлебный прилавки уже наполовину пустовали, тощенькие старушки добирали кефир в плёночных пакетах и городские хлебы-«кирпичики». Женщины помоложе, отодвинув треснувшее и кое-как заклеенное скотчем стекло холодильника, озабоченно высматривали дату упаковки куриных голеней и котлет «Домашних». Редкие здесь мужчины не вышагивали с гордым видом кормильцев, как на просторах гипермаркета «Красная площадь», а стыдливо теснились за спинами жён, пропуская деловитых молодых служащих в синих рубашках (мерчендайзеров? менеджеров по погрузке?), ловко снующих по узким проходам с горками пачек сахара или крупы в руках.
Не придавали шику даже контуры ёлочек, старательно выложенные на окнах блестящими гирляндами. И даже девчонки-подростки, упоенно разглядывавшие блестящую обложку «Гламура» у стойки с газетами, неизвестно почему вызывали у Зои брезгливую жалость.
Тем не менее, старательно объезжая прилавок за прилавком, она погрузила в проволочную тележку шесть упаковок круп разных видов, два пакета сахара, две бутылки масла (подсолнечное себе, кукурузное – маме) и сетку картошки. Подъезжая к кассе в окружении других аппетитных тележек, она пробормотала сквозь зубы, отгоняя соблазн: «Три тысячи!», имея в виду алименты Толика. Это помогло: остальные покупатели тут же представились ей безрассудными расточителями, по-видимому, то и дело стреляющими у соседей «стольник до получки». И она покинула «Магнит» с лёгкой душой, хотя и с неподъёмными пакетами.
