Жанна Курсунская - У кого как...
Телефон звонит не умолкая. Надо отключить его. Леночка забрала мои подарки к дню рождения – розы и духи – и отправилась домой на два часа раньше.
Выключить телефон? Задумчиво смотрю на аппарат, потом все же беру трубку:
– Але...
– Гера, привет. Дело есть клевое. Срочное.
– Паша... – Нутром чувствую: предложит какой-нибудь проект, который может задержать мой вылет в Израиль.
– Паша, я не могу! Не сейчас, старик.
– Сейчас! Именно сейчас! Я уже под твоим окном. Встаю из-за стола. Фигура маячит под фонарем.
– Открывай, мне холодно!
Сбрасывает на ходу дубленку, шапку, шарф. Глаза горят.
– Ну, что на этот раз? Наращивание мусором островов для японцев? Разведение кроликов на необитаемом острове? Фабрика по пошиву бикини из соломки?
– Холодно, холодно, старик, а дело, между прочим, прибыльное.
– Не могу я, Паша. Не мо-гу!..
– Можешь. Ты только послушай. Знаешь стоматологический хозрасчетный центр на бульваре Победы?
– Лечили мне там зуб лет пять назад. Неплохие специалисты.
– Во-от! Центр обанкротился. Ха! Его на будущей неделе продают с молотка. Здание, между прочим, здоровенное. Четыре этажа. Два можно достроить.
– Заинтересовался!
– Покупаешь все готовенькое: кабинеты, оборудование, специалисты классные. Клиентура постоянная. Они, кстати, теперь новым методом лечат. Ну, для состоятельных, конечно.
– Каким еще методом?
– А таким – под общим наркозом. Усыпляют, значит, клиента, все там сверлят, выдирают, хреначат, вставляют.
– Все?
– Ну, во рту, конечно.
– И то хорошо.
– Нет, я тебе серьезно говорю. Клиент просыпается, тридцать два зуба сверкают, как новые.
– Откуда ты знаешь, что тридцать два?
– У человека столько зубов.
– Большие познания в стоматологии.
– Еще бы! Я сегодня два с половиной часа с главврачом говорил. Только что от него.
– Стоматологический центр... Паша, ты бабу любил когда-нибудь?
– Какую бабу?
– Какую-нибудь, неважно. Бабу. Так, чтобы ничего не хотелось больше... Только ее.
– Гера, ты заболел? Посмотри на себя! У тебя внук в августе родится. Нора Ивановна – женщина приятная во всех отношениях. Гера! Какая баба? К черту!.. Какая любовь в твои лета?
– А что мои лета? Ты младше меня всего на десять лет.
– На тринадцать.
– Неважно. Нечего меня в старики записывать.
– Тебе что, Ленки мало?
– А при чем тут Ленка?
– При том. Вторую неделю ходит как тень. Я с ней говорил, между прочим, вчера.
– О чем?
– О тебе... О вас.
– Я ее уволю завтра за треп.
– Перестань, она знает, что ты мой друг. Больше, чем друг. Почти брат.
– И что тебе сказала Елена Васильевна, мой младший почти брат?
– Сказала про посылку из Иерусалима. Сказала, что ты теперь с этой посылкой живешь, даже спать домой не ходишь. Баба в Иерусалиме, значит?
– Да не баба она...
– А что – мужик?
Паша вдруг замечает картонную коробку у меня на столе.
– А вот и она, родимая, – порывается достать послание.
– Не смей! – неожиданно для себя ору я.
– Извини, – он отдергивает руку, – ты чего, Гера, взбесился? – Подходит ко мне, усаживает меня в кресло.
– Да ладно, что ты со мной, как с больным.
– Ты и есть полоумный. Посмотри на себя в зеркало: глаза блестят, руки дрожат... – Достает из внутреннего кармана плоскую алюминиевую фляжку, разливает по рюмкам.
– Давай-ка вот выпей, успокойся и все мне выкладывай. Легче станет. Мы, кстати, в этом стоматологическом центре психологов заведем, и сексопатологов, и иглоукалывателей, и косметологов, и массажистов.
– Еще скажи: казино и бордель откроем на крыше.
– Нет. Все должно быть серьезно, солидно, интеллигентно, по последнему слову медицинской науки.
– А с наркотой что делать будешь? Они наверняка косяком туда прут. Там ведь наркотические препараты имеются, раз ребята под наркозом операции делают.
– Да продумал я! Все продумал. Главарям отстегивать будем, они сами о мелочах позаботятся. Петровичу, начальнику спецотряда, забашляем, как положено.
– Да, конечно, кто башлять-то будет? Гера башлять будет... Не хочу я твой зубовый центр. Ничего не хочу. Я семнадцатого марта в Израиль улетаю. Уже билеты заказал.
– Одно другому не мешает. Хочешь бабу повидать, лети – люби. Вернешься, все уже тикать начнет, как часики швейцарские: тик-так, тик-так...
– Так, да не так! Ты бы, Паша, с тем справился, что есть уже.
– Когда ты из Израиля возвращаешься?
– Не улетел еще.
– Хватит, я серьезно спрашиваю: на сколько дней эти твои майсы с бабой рассчитаны?
– Да не баба она! Твою мать!.. И не рассчитано ничего.
– Ладно, извини. Понимаю: любимая женщина, любовь на всю оставшуюся жизнь.
– Все, Паша, иди. Тяжело мне с тобой.
– Не уйду я никуда, пока не согласишься. Я даже бизнес-проект накатал. Все просчитал. Через год стоматологический центр окупится и начнет приносить чистую прибыль, которая будет расти в геометрической прогрессии.
– Оставь бизнес-план и иди. Обещаю ознакомиться.
– Гера, ты уверен, что в порядке? .
– Уверен. Иди, Паша. Я тебе слово дал?
– Дал.
– Значит, ознакомлюсь.
Закрываю за Пашей дверь, допиваю коньяк. Читаю его бизнес-план. Отличный проект. Молодец, парень! Золотая голова и нюх, как у собаки. Две недели назад я бы за этот проект зубами схватился. Всеми – сколько их там у человека? – тридцатью двумя.
Почему человек так редко может делать то, что хочет? Сколько всяких незримых нитей связывают его стальной паутиной. И какой нужен толчок, чтобы вырваться из этой паутины. Разорвать ее разом. Способен лия на это?
Фира... Фирочка... Эсфирь... Мисс Вселенная. Мне ведь уже пятьдесят шесть лет. А тебе, тебе только тридцать восемь. У меня внук в августе родится. И Нора Ивановна – женщина приятная во всех отношениях, как Паша выразился словами классика. Нора Ивановна —
командир, директор института цветных металлов, почетный член Академии наук.
Фира, я сошел с ума. Конечно, с кем поведешься... Зачем я поеду к тебе в Иерусалим? Бередить открытую рану?
Паша, идиот, ну зачем ты свалился на мою голову с этими дурацкими хозрасчетными зубами?
Тоскливо смотрю в окно. Снежинки беззаботно кружатся в фосфорическом свете фонаря.
«Ты сказал, Гера, что я тоже мечтаю, чтобы ты стал моим. Нет, Гера, нет. Ты и так мой. Мой с той минуты, когда я впервые увидела тебя и полюбила. Ты мой с первого взгляда и все эти долгие-быстрые годы. Моя мечта – чтобы я стала твоей. Чтобы я стала твоей, как ты – мой. Чтобы ты любил меня, заботился обо мне, защипал, ревновал... ревновал до безумия, как ревнует старший брат, когда в доме рождается новый ребенок. Ревнует, потому что часть родительского тепла отнята у него навсегда. О, Гера, как я мечтаю об этом, чтобы твоя душа и твое тело почувствовали меня своей частью – самой важной, самой необходимой для жизни. Мой идеал – стать твоим самым дорогим сокровищем. Твоим, Гера. Ты богатый человек и ни в чем не нуждаешься, но ты несчастен, потому что никогда не испытывал по-настоящему это чувство – любить женщину и наслаждаться, то она твоя, только твоя и сама счастлива этим. Безумно счастлива. И не хочет никого другого. Только тебя. Ласкать, смешить, беречь, кормить, любить... Любить».
