Светлана Храмова - Мой неправильный ты
Вуди Аллен, проказник, тему раз и навсегда закрыл, Сонины наставления Рита помнит назубок, любовь рассказуема!
«Наташа, любить это значит страдать. Не любить это значит страдать. Страдать – это значит страдать. Быть счастливой – это значит любить. Быть несчастливой – это значит любить. Я надеюсь, ты записываешь?» Рита записывает.
Рита проснулась рано, пару часов сна, не более. Невесомость! Радуга обрывочных воспоминаний, сумасшествие, не иначе. Глаза открыть страшно – а вдруг он исчез, а вдруг… Но проснулись они, видимо, синхронно – как теленок губами мамку будит, так целовал Алексей ее дрогнувшие веки, заметил, что она не спит. Или попросту продолжается ночь любви… да нет, уже утро – и у нее назначена встреча с «ласточкой», новенькая записалась на прием, срочно в душ и одеваться! Она вдруг поняла, что не знает, как обратиться, назвать интимно «Алешенькой» не получается, «Алекс» тоже не то… милый, я всюду опоздаю, выпусти! – о, вот так нормально вроде, хотя… Но Алексей не унимается, целует ее грудь, живот, бедра, о господи, как давно никто ее так не будил, значит, не приснилось! Но чувство неловкости и стыда – впустила в дом незнакомого человека, ни капли сдержанности не успела проявить! Да что ж это с ней вчера случилось?
А это не вчера, это уже сегодня, и у нее любовь, секс, и незнакомый мужчина в постели, отец погибшей «ласточки», и хочет она его снова и снова, и касания делают ее бесконечно счастливой, она растворяется в его ласках, ее попросту нет. И боязни в помине нет, она ему почему-то верит!
И вот уже струи воды освежающие, но в душе она не одна, так вдвоем и переместились, он охапкой сграбастал ее, ухватил – и под мышкой в ванную перенес, высвобождалась Рита не очень активно, прекратится ласка – а вдруг насовсем? И душ с поцелуями, и кофе утренний с поцелуями – у меня сыр в холодильнике, вчера забыла предложить, пусти, я нарежу! – А что еще ты забыла предложить? – Ну вот, опять начинается, я вовсе не это имела в виду, милый! – Рит, предлагаю называть меня коротко и ясно: Алекс. – А если Лешенька, Алеша? – она смеется, так и не придумав имени.
– Ой, посмотри вот текстик, не мной написано, но как информация к размышлению. – Рита порылась в карточках, вытащила одну из них, положила перед Алексеем. – А мне одеваться пора.
На карточке так меленько и убористо, Алексею вглядываться пришлось:
«Одиночество портит женщину. Она привыкает все свои проблемы решать самостоятельно, ни на кого не полагаясь. Но дело даже не в этом. Хуже всего то, что она перестает верить, что бывает как-то по-другому. Бойся женщину, которой причиняли боль. Ее сердце теперь всегда бьется ровно, а взгляд не выражает эмоций. Она теперь ни в ком не нуждается. Она никогда не будет кому-то принадлежать…
Бойся такую женщину – она сводит с ума своими духами и уверенностью, загадочностью доводит до истерики. Ты не сможешь ей доверять. Она играет мужчинами, называет их по имени, забыв слова нежности, и всегда уходит сама. Такая женщина не подпустит к себе, никогда не покажет свои слабости, а на вопрос „Ты о чем-то думаешь?“ всегда ответит: „Ни о чем“. До нее трудно дозвониться, телефон часто выключен, а еще чаще она не перезванивает и не отвечает на эсэмэски. Она никого не выделяет из толпы. Бойся эту женщину, даже если она простит – она никогда не забудет».
– Текст идиотский, вообще-то. «Бойся женщину, которой причиняли боль». А что, есть такие, кому боль не причиняли? «Она сводит с ума своими духами и уверенностью». А мне нравятся уверенные женщины, хотя да, я их раньше боялся. Не то чтобы боялся, но ты знаешь, времени не было, спешил. Теперь у меня остановка, духи я тебе сам выберу, чтоб сойти с ума окончательно. А имя предлагаю нежное и крутое – Леха. Кстати, о чем ты думаешь?
– О том, что Стелла меня уже ждет, а я еще из дому не вышла.
– Ну вот, не все потеряно. Стелла – это имя? Или дама специально для визита придумала ник?
– Для начала с ней познакомиться нужно, я опаздываю, а я ведь никогда не опаздываю!
Рита вышла из спальни, Алексей присвистнул, разглядывая ее. Аквамариновые глаза, не лазурные и не лазерные, чистый и ясный аквамарин! Он понял, отчего ее взгляд лучится: разрез глаз слегка удлиненный, таких необычных глаз он не встречал, на тебя смотрит экранная красавица, уверенная в себе. И эту звезду экрана он вот так с пылу с жару, не разглядев толком, целовал всю ночь? Ого! Небрежно сколотые пышные волосы слегка растрепаны, «моя аквамариновая брюнетка». Ключевое слово – «моя», хотя сложность задачи понятна. На одну ночь – моя, а что дальше?
Не сговариваясь, они испугались одного и того же – небрежной стремительности, с которой все произошло. И оба чувствовали, что с этого момента – вместе. И как с этим быть?
Да никак, подумала Рита, слегка поправив волосы у зеркала (изменений особых не внесла, но заботу проявила). У меня началась любовь, и это мне нравится, и он мне очень нравится – она оглядывала себя с удовольствием, а думала об Алексее, тем более что зеркало отражало их обоих, он целовал ее покрытые тонким свитером плечи, она выпрямилась, скрестила руки на его затылке, и смотрела на Алексея, искры восторга в глазах.
– Кажется, кто-то опаздывает? Я отвезу, не волнуйся. И встречу тебя.
– Когда освобожусь – позвоню, – с легким кокетством в голосе заверила Рита.
– Ок, пойду машину проверю, спускайся. – Он вприпрыжку бежал, нет, не бежал, акробатические штуки вытворял, скользил по перилам, перекидывал тело с пролета на пролет, группируясь, как гимнаст на брусьях, Рита смеялась, наблюдая, – на каблуках так резво не получается, жаль.
– Ты легкой атлетикой занимался? – спросила она уже в машине, пристегиваясь, иначе заунывные сигналы кого угодно достанут.
– Рита, чем я только ни занимался. Столько рассказывать! Тебе слушать надоест.
– Не надоест.
– Не кокетничай, хотя тебе идет. Кстати, для тебя имя вовсе не надо искать. Рита, Рита. Коротко, ясно и нежно, я к имени уже привык. Дорогая Рита, – начал он, и вдруг осекся.
– Ты о чем? И почему замолчал?
– Да так, вспомнил кое-что. Потом. – Алексей остановил машину у офиса, потянулся к ней, крепко прильнул щетиной к ее шеке, больно! – обнял с неожиданной яростью, сдавил плечи, она высвобождалась, но безуспешно. – Да, мне еще столько тебе предстоит рассказать! – прокричал Рите в самое ухо и почему-то заплакал.
Рита гладила его по голове, как маленького, успокаивая. Осторожно высвободилась, встряхнула волосами, чтоб расправились, и выскочила из машины – в офисе ее заждались. Всего-то несколько шагов. Значения эмоциональному срыву она не придала, неожиданно, нелогично, но у них и встреча неожиданная, и дома он у нее оказался неожиданно, и чувствует она себя совершенно счастливой. Любовь логики не терпит.
