Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 1
— Хорошо, мы поняли, что вы болтали об искусстве. Потом, как я могу предположить, она пригласила тебя наверх посмотреть картины.
— Нет, — ответил Корнелиус, — она не делала этого. Она наоборот пыталась убедить меня, что ее работы не настолько хороши, чтобы их демонстрировать кому-либо. Конечно же, меня это задело. Боже, когда я думаю обо всех нью-йоркских художниках, которые пытались показать мне свои работы, а здесь эта девчонка вела себя так, словно она умрет, если покажет мне свои картины. «Это барахло», — говорила она. «Просто хлам!» — «И что?» — спросил я, — я видел огромное количество хлама в живописи. Хлам меня не коробит, совершенно не коробит. — И я пошел вверх по лестнице в мансарду. Она поспешила за мной наверх и всю дорогу тараторила, что картины плохие, бессмысленные, пятисортные. Я находил забавным, что она оказалась такой застенчивой… Но все же я поднялся в мансарду и увидел картины. Они были совсем не плохи. Между прочим, некоторые мне даже очень понравились. Картины написаны в стиле американского примитивизма, но в них ощущалось сильное влияние классики. Твои работы напоминают мне Брейгеля, сказал я ей, и она ответила: «Это лучшая оценка, какую я когда-либо получала», — и внезапно… ну, я не знаю… она выглядела такой притягательной и серьезной, и… кровать была прямо здесь и… это случилось.
Он остановился. В полном молчании он допил стакан бренди.
— Конечно, это было непростительно, — сказал он наконец. — Я не оправдываюсь, но хочу сказать, что был деморализован своими личными проблемами.
Я потерял над собой контроль и вскочил на ноги.
— И ты пытаешься уверить меня, что это все? — спросил я срывающимся от ярости голосом. — И ты правда думаешь, что я поверю в эту басню.
Глаза Кевина от удивления расширились. Корнелиус побледнел.
— Я говорил тебе, не ври! — закричал я, — я предупреждал…
Кевин встал между нами.
— Не принимай это так близко к сердцу, Сэм. Почему ты так уверен, что он лжет?
— Он объединил совершенно разные события. — Я оттолкнул Кевина в сторону. — В первый раз ты спал с ней в ту самую ночь, когда встретил ее, не правда ли? — кричал я на Корнелиуса, — ты спал с ней в прошлую среду! Это была та самая ночь, когда у вас с Алисией была большая ссора из-за того, что я ей рассказал о твоем намерении выдать за меня Вики. На следующее утро, в четверг, ты едва не отправился на тот свет от приступа астмы, когда я сказал, что хочу жениться на Терезе. Она ведь дала тебе понять, что у нас с ней все кончено, и ты подумал, что это наше общее решение. Ты испугался, поняв, как сильно я к ней привязан. Тебя стали мучить угрызения совести, ты стал так мил со мной, советовал забыть о женитьбе на Вики, уговаривал не беспокоиться о неприятностях с «Хаммэко», уступил мне свой личный самолет для уик-энда на Бермудах…
— Верно, верно, — ответил Корнелиус, — совершенно верно. Это было именно так, как ты говоришь. Это ее ошибка, это она ввела меня в заблуждение. Иначе я бы никогда не отнял у тебя Терезы, Сэм, клянусь тебе.
— Если это так, то почему ты, сукин сын, пошел сегодня к Терезе, зная, как я к ней отношусь?
— Она пригласила меня, — ответил Корнелиус.
Кевин не дал мне стукнуть его. Я обрушил на них фонтан слов, но так как говорил по-немецки, никто не мог меня понять. Я попытался найти нужные слова, но все смешалось, и в конце концов я упал на софу и спрятал лицо в ладони.
— Я не хотел говорить тебе этого, — сказал Корнелиус, — потому что знаю, это тебя ранит. Вот почему я сказал, будто то, что произошло в прошлую среду, случилось вчера. В прошлую среду все произошло так, как я тебе описал, за исключением того, что ты, Кевин, уже лег спать, когда я тихонько пришел в твой дом, и Тереза, которая на кухне мыла посуду после джамбалайи, предложила мне кофе, а не филе баллис. Как я сказал, это было в некотором роде случайностью, которая, если бы я не передумал, не повторилась бы никогда. И тогда поздно вечером в моем кабинете после того, как ты ушел домой, Сэм… — Он замолчал. — Мне позвонила Тереза и пригласила поужинать сегодня вечером. Я сказал: «У тебя, должно быть, крепкая нервная система», — но она не обратила на это внимания. «Я никому не принадлежу», — сказала она. «Я делаю, что хочу. Мне жаль Сэма, он замечательный парень. Но он не для меня и никогда не станет таким, как мне надо». — «Хорошо, — сказал я, — если ты так это понимаешь, пусть будет так, но лучше бы ты уладила дела с Сэмом, чтобы он знал, на каком он свете». — «О, конечно, — ответила она, — но я люблю Сэма и не хотела бы его ранить больше, чем надо, мне надо дождаться подходящего момента, чтобы сказать ему». — «Не жди слишком долго», — сказал я и повесил трубку. Затем я посидел и подумал о сложившемся положении. Я понял, что я глупо себя вел. Я понял, что лучше оставить ее в покое. Но, видишь ли, у меня столько проблем… — Он снова замолчал. — Я больше ничего не могу объяснить.
Наступила тишина. Внезапно я почувствовал огромную усталость, гнев и ярость по отношению к нему куда-то улетучились. Кто знает, может быть, в его положении я испытал бы такие же заблуждения и наделал таких же ошибок, и я верил ему, когда он говорил, что лгал мне только для того, чтобы не причинить мне еще большей боли. Насколько легче было бы мне, если бы я думал, что он агрессор, а Тереза — его невольная жертва. Мысль о том, что их роли были распределены как раз наоборот, была для меня нестерпимой.
— Я не вернусь к ней, — наконец произнес Корнелиус. — Я не могу после всего этого, нет.
Я повторил то, что сказал тогда в мансарде:
— Забирай ее, она твоя.
Кевин строго заметил:
— Мне кажется, что прежде, чем окончательно разрешить ситуацию, вы должны поговорить с Терезой.
— Кевин, неужели ты не видишь, что мне дали отставку в наихудшем варианте? На месте Нейла мог быть кто угодно. Тереза, очевидно, была готова уйти. Вероятно, я подсознательно догадывался об этом с тех пор, как она стала искать поводы, чтобы не видеться со мной.
— Да, но… — Кевин отбросил назад волосы смущенным жестом. — Но остается много того, чего я не могу понять, — сказал он в итоге, — теперь мы знаем, что у Нейла были личные проблемы, заставившие его действовать несообразно своему характеру. Но мы так и не знаем, почему Тереза вела себя столь ей несвойственно. Почему она «пустила тебя под откос» наихудшим способом, изменив тебе с твоим лучшим другом. Вот этого я не могу понять.
Я так изнемог, что едва пожал плечами.
— Нейл разбирается в искусстве. Он интересней меня. Это же не вопрос, менять ли прошлогодний автомобиль на новый, лучшей модели!
Последовала небольшая пауза, после чего Кевин спокойно спросил:
