Джоанна Лэнгтон - Жарче, чем тропики
— Тебе не очень-то понравился тогда парижский климат, а?
— Да ничего для разнообразия, но очень уж холодно. Поехали, — предложил он.
Но Мари не торопилась последовать за его английским чистокровным скакуном. Крепкий жеребец легко и грациозно нес седока. Она издали наблюдала за Джамалом с радостной улыбкой, но почувствовала себя неловко, когда тому пришлось развернуть лошадь и подождать ее с виноватым видом.
— Я и забыл, что ты давно не ездила верхом.
Больше Джамал не удалялся от нее, хоть Мари успокаивала его, что вполне довольна неспешной рысью своей кобылки и вот-вот совсем освоится. Она заметила, что ее спутник пребывает в превосходном настроении — на его губах часто появлялась очаровательная улыбка. Мари не могла отвести от него взгляда. Он наслал на нее свои чары, и они уже не пугали ее. И этот день, и завтрашний, и следующий месяц, да и конец лета вдруг показались ей длиною в жизнь.
— Мы позавтракаем на террасе, и я приготовлю тебе кофе, — объявил Джамал, когда они вернулись во дворец.
Вместо душа Мари отправилась к старинному мраморному бассейну и прыгнула в воду.
— Великий Боже! — услышала она восклицание, резко обернулась и покраснела, увидев Джамала, улыбавшегося ей с бортика бассейна. Скинув сапоги для верховой езды, он, не раздеваясь, прыгнул в воду.
Мари не удержалась от смеха и, начав смеяться, не могла уже остановиться, следя за тщетными попытками Джамала отыскать на дне ее кольцо.
— Я могу купить тебе другое, — предложил он, выныривая в очередной раз без желанного улова.
— Я хочу это, — настаивала Мари. — Другое будет уже не то.
— Тогда помогай искать!
Мари тоже принялась за поиски, но кольцо все же нашел Джамал. Он схватил ее руку и надел кольцо ей на палец без какой-либо романтики. Он посмотрел сверху вниз на ее смеющееся лицо, и в его глазах засветилось такое яростное вожделение, что она покраснела.
— Ты такая красивая и… такая обнаженная, — хрипло прошептал он.
Когда он окинул оценивающим взглядом ее сверкающее от воды, едва прикрытом лифчиком и миниатюрными трусиками тело, Мари не устыдилась своей наготы. Напротив, она даже испытала настоящее наслаждение, видя восхищение мужчины.
Джамал наклонил взъерошенную темную голову и прижался губами к уголку ее рта. Ее лифчик расстегнулся в его ловких пальцах, и Мари затаила дыхание. Она и не думала прикрывать свои вырвавшиеся на свободу, такие бесстыдно обнажившиеся и сразу набухшие груди, торчащие розовые, похожие на тугие бутоны соски. Он поднял руку и прикоснулся к ним…
— И не думай останавливаться, — с дрожью прошептала она.
Джамал с нежным смехом нашел губами ее рот и впился в него так, словно они пробыли в разлуке целое столетие и он не мог поверить, что наконец нашел ее вновь. От подобного натиска у нее подломились колени. Она прижалась к нему, пульсирующие пики ее набухших грудей с наслаждением терлись о его намокшую спортивную рубашку. Он подхватил ее на руки, прижал к себе, поднялся из воды по ступенькам бассейна и торопливо понес в спальню.
Кончик его языка порхал по ее губам, горячечно переплетался с ее языком в небывало эротичной игре, от которой все ее чувства воспылали. Она вцепилась в его густые волосы и неистово целовала его в ответ, и вся ранее затаенная страсть ее бурного темперамента стремилась увлечь его дальше.
Это было все равно, что поднести факел к стогу сена. С диким стоном Джамал приподнял ее бедра и, когда она невольно обвила его талию ногами, опустил ее на край постели и сорвал с себя рубашку.
Мари лежала, оперевшись на локти, бесстыже отдаваясь своему возбуждению, гораздо большему, чем испытанное ею в первую брачную ночь. На этот раз отсутствовал страх перед неизведанным, перед своей собственной реакцией, а была только мучительная жажда соединить его наслаждение со своим. Ей хотелось выразить свою любовь к нему, но не словами.
Мари отбросила стеснительность, приподнялась и торопливо стала расстегивать его обтягивающие брюки для верховой езды. Ее ладонь легла на набухшую и отвердевшую мужскую плоть… и, к своему смущению, она никак не могла справиться с его молнией.
— Я сейчас умру от ожидания. — Его слова были гремучей смесью сексуального стона и чувственного смеха. Его терпение кончилось, он отстранил ее беспомощные пальцы и в момент расстегнул молнию.
Она раскинулась на кровати, словно приносила себя в жертву, и каждый ее мускул напрягся в предвосхищении. Джамал взглянул на нее слегка затуманенными глазами, словно не был уверен, что такое действительно происходит, с невероятной скоростью отделался от бриджей, снова прижал ее к себе и начал целовать так, что она и вздохнуть не могла.
Он захватил ртом ее чувствительный сосок, и Мари вздрогнула всем телом. Она издала приглушенный стон, когда стрела обжигающего жара прожгла ее, вынудив приподнять свой таз и приведя в дрожь бедра. Ее реакция оказалась оглушающе интенсивной. Ее беспокойные руки чертили круги на гладкой коже его спины, потом погрузились в его волосы.
Мари охватила жаркая лихорадка возбуждения, когда он наконец сорвал с нее трусики. Никогда еще за всю свою жизнь она даже не мечтала, что возжелает чего-то так отчаянно, как хотела его сейчас. Ее сердце неистово билось, а кровь дико пульсировала по венам. Джамал ласкал налившийся кровью розовый бутончик легким прикосновением языка и поддразнивающе покусывал зубами. Ловкими пальцами он нашел ее самое чувствительное место и заставил Мари содрогнуться. И со стоном она беспомощно потеряла всякий контроль над собой.
Мари стиснула зубы от сексуального напряжения, которое нарастало так, будто ее подвергали смертельной пытке.
— Сейчас!.. Сейчас! — умоляла она.
— Прежде я должен…
Мари почувствовала, как он отстраняется от нее, и вдруг вспомнила… вспомнила, чего нельзя позволять ему сделать.
— Нет необходимости… Все в порядке и так, — едва выдохнула она, притягивая его обеими руками в страхе, что он не понял ее.
— В порядке? — неуверенно переспросил он.
— В полном… — Надеясь отвлечь его внимание от этого вопроса, она приподнялась, приникла к его роскошному рту и насладилась новым открытием до такой степени, что забыла, почему пустилась на такую хитрость.
Неистовый жар его тела еще сильнее опалил ее, когда он раздвинул ее бедра. Мари находилась на пике возбуждения, которое невозможно было вытерпеть, и, когда он сделал первый проникающий выпад, закричала в экстазе, ее глаза закрылись, а голова откинулась назад. И вот он задвигался в ней, отвечая на потребность не менее древнюю, чем само время, твердой примитивной силой своего полового члена.
