Джоанна Лэнгтон - Жарче, чем тропики
Она фыркнула:
— Извращенец!..
— Значит, я извращенец… А что это значит?
— Неподатливый, своевольный…
— Мы оба такие.
— Вспыльчивый, агрессивный…
— И ты тоже.
На этот раз она не удержалась от насмешки:
— Брак, заключенный в аду?
— Нет, только не это, дорогая. Хотя я страшусь конца лета, я навсегда сохраню эти недели в сердце.
У Мари моментально пропало желание улыбаться, и она снова безудержно разрыдалась. Никогда еще она не была такой несчастной. Джамал убрал волосы с ее глаз и забормотал какие-то утешительные слова, словно успокаивая расстроенного ребенка, и у нее возникло ощущение, что она совершенно не представляет себе, что сказать или сделать в этой ситуации. Да и о чем тут говорить? Хочешь не хочешь, а конец лета наступит.
— Ты изводишь себя, — тихо сказал Джамал. У нее закралось странное подозрение, что его радует ее бурная реакция на их отношения; но она тут же подумала, что у нее уже выработалась привычка придираться к нему по любому поводу.
— Я хочу получить кольцо обратно, — пробормотала Мари.
— Раньше ты его не хотела.
— Но и ползать из-за него на коленях я не буду! — судорожно выдохнула она в его плечо.
— Я и не хотел, чтобы ты ползала на коленях, — вздохнул Джамал. — Я просто хотел, чтобы у нас появился шанс.
У нее опять перехватило горло. Боже милостивый, ну почему он постоянно говорит слова, причиняющие ей боль? Поплачь она еще хоть немного, у нее начнется обезвоживание организма. Мари глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— И я хочу того же, — подтвердила она.
— Ты снова передумаешь не далее как завтра…
— Нет, обещаю! — в отчаянии воскликнула она, с силой вцепившись в Джамала.
— Что заставило тебя передумать? — удивился он.
— Мысль о тебе с другой женщиной, дурачок! — всхлипнула она, не зная, чего ей больше хочется — врезать ему ногой или прильнуть к нему. Неужели ему нужно все разжевать?
— Ты ревнива?
— Конечно! Неужели ты считаешь меня бесчувственной как камень?
— Вообще-то мне приходило это в голову, — неохотно признал Джамал, сжимая ее с такой силой, что ей стало трудно дышать.
Не в силах оторваться от него, Мари покорилась, слишком утомленная эмоциональным расстройством, чтобы сопротивляться объятию, от которого получала такое удовольствие. Она терлась щекой о его плечо, находя успокоение в исходящих от него тепле и энергии, и приятное чувство покоя постепенно охватывало ее вместе с ощущением усталости. Она подавила зевок.
— Ты позволишь мне отнести тебя в постель? — предложил он.
— Конечно…
— К сожалению, сегодня я обедаю с отцом.
Мари постаралась не измениться в лице. Ее бурные эмоции уступили место размышлениям. Может, она и в самом деле неподходящая жена для Джамала? Он полуфранцуз, не полнокровный африканец. Вполне возможно, что жена-француженка и сын, который вполне может родиться от такого союза, окажутся неприемлемы для Королевства Нботу в качестве семьи будущего правителя.
Как ни была она утомлена, сон не приходил к ней. Мари беспомощно думала о размеренной будничной жизни, к которой ей придется вернуться в Париже. И никак не могла оценить мысль, крутившуюся у нее в мозгу. А мысль заключалась вот в чем. Если уж ей предстояла разлука с Джамалом, то почему бы не заиметь что-то от него — многие женщины сами воспитывают детей. Но преднамеренно родить ребенка без отца… А что еще может остаться мне от Джамала? — раздраженно спросила она себя.
Она хочет его ребенка, его дитя. Так ли уж это плохо? Он никогда об этом не узнает! А то, чего он не знает, не причинит ему боли. Два месяца… Вполне можно забеременеть даже от тщательно предохраняющегося мужчины. Трудная задача, но выполнимая, решила Мари, засыпая с улыбкой.
Глава 10
Увидев Мари, пересекающую конный двор, Джамал наградил ее белозубой улыбкой. Он взял ее за руку, провел вдоль денников с лошадьми и познакомил с каждой, а в конце концов подвел к кобыле с выразительными глазами лани. Мари ласково потрепала ее по шее.
— Тебе нравятся лошади? — не без удивления спросил принц.
— Очень. Однако за последние годы я ездила верхом всего несколько раз, — призналась она. — Наверное, у меня не очень-то и получится.
— У тебя в детстве был пони? Неудачный, видимо, вопрос. — Ее оживленное лицо потемнело…
— Был, но недолго. Настоящий красавец. Однажды провела с ним чудесный сезон.
— Чувствую, что вызвал у тебя нежелательное воспоминание. Что-то неприятное случилось с пони? — Мари пожала плечами.
— Нет. Просто отец отобрал его у меня, сказал, что одолжит его на недельку близкому другу, но с тех пор я больше пони не видела.
— Продал его? — Джамал сочувственно нахмурился и предположил: — Может, пони стал ему не по карману?
Мари криво улыбнулась и ловко вскочила в седло, жалея, что стала рассказывать об этом.
— Нет, дело было не так. Его близким другом была актрисочка, за которой он в то время ухлестывал. У нее тоже была маленькая дочка, и отец решил произвести на нее впечатление экстравагантным подарком. А чего тратиться на покупку другого пони, если можно забрать моего?..
Джамал недоверчиво посмотрел на нее.
— Разве такое возможно?
— Ведь пони купил он… Послушай, давай оставим эту тему, — хотела оборвать разговор Мари.
— Нет, не оставим. Разве твоя мать не могла предотвратить такой безобразный поступок? Мари тяжело вздохнула.
— Мать никогда в жизни не пыталась от чего-либо отговорить отца. Если же что-то было ей неприятно, она просто не обращала на это внимания. В тот момент она лишь напомнила, что пони принадлежит ему, а не мне.
И не давая ему возобновить настойчивые расспросы, Мари направила красивую кобылку в ворота. Но сразу же осадила лошадь, забыв о своих тревожных мыслях при виде открывшейся панорамы. Солнце поднималось огромным огненным шаром, на предрассветном небе полосами чудесных цветов сверкали облака. Лучи света упали на землю, окрашивая пейзаж в алые, персиковые и золотистые тона, скалы отбрасывали загадочные тени. Местность, жестоко сжигаемая днем безжалостной жарой, при восходе солнца являла собой великолепную картину.
— Ты был прав, — восхитилась Мари, когда Джамал поравнялся с ней. — Африка просто фантастична!
— Я мог бы показать тебе красоту нашей страны в любое время суток, — заверил он с гордостью.
Его мир, его наследие и он как неотъемлемая часть этой страны, неукротимый как стихия, не поддающаяся никакому контролю. Мари вглядывалась в его профиль смягчившимися глазами.
— Тебе не очень-то понравился тогда парижский климат, а?
— Да ничего для разнообразия, но очень уж холодно. Поехали, — предложил он.
