Виктория Песоцкая - Если жизнь мне крылья перебьет...
Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было.
Габриэль Гарсия Маркес«Господи! Сделай так, чтобы ЕГО можно было вернуть назад, хотя бы на день, пожалуйста, сделай!» Уже совсем не обращая ни на кого внимания, Мария почти бежала домой. Идущая навстречу молоденькая девушка удивленно посмотрела на плачущую женщину, которая нечаянно резко задела ее краем своей сумки. Вот за углом показалась спасительная пятиэтажка, еще чуть-чуть, и она наконец доберется до дома. «Слава Богу, что Ян уехал на пару дней на экскурсию, а муж скорее всего на работе или... А не все ли равно, где находится супруг?» – раздраженно подумала она.
Мария вошла в квартиру. Быстро сбросив с себя обувь, она поспешила на кухню за водой. Сделав пару жадных глотков, Мария изумленно посмотрела на холодильник и застыла на месте: там, где раньше стояла микроволновка, сиротливо лежала старая газета. Ничего не понимая, она прошла в гостиную. Достаточно было даже беглого взгляда, чтобы обнаружить отсутствие многих вещей. На небольшом журнальном столике вместо подаренного на свадьбу антикварного подсвечника виновато белел лист бумаги. «Из Сашиного ежедневника...» – почему-то не к месту вспомнила Мария. Все еще не до конца осознавая реальность происходящего, она медленно опустилась в кресло и взяла в руки записку:
Прости, но дальше так продолжаться не может, я ухожу, ты сама во всем виновата.
Несколько раз перечитав короткий текст, Мария устремила взгляд на то место, где не так давно стоял телевизор. Ну почему, почему именно сейчас, когда у нее такие проблемы на работе, когда ее бросил любимый человек? Неужели Саша не мог выбрать другого времени?! Мария дала волю слезам. Она бессмысленно металась по квартире, машинально перекладывая вещи. В баре она наткнулась на бутылку коньяка. Залпом осушив первую рюмку и совсем не почувствовав вкуса, она со злостью разбила посуду об пол и отхлебнула несколько глотков прямо из горлышка. Неподвижно простояв какое-то время с бутылкой в руке и не замечая, как тоненькой струйкой выливается на пол темный янтарный напиток, Мария вдруг опрометью бросилась в спальню. Со звериным остервенением выбрасывая из шкафа одежду, она наткнулась на коробку с лекарствами. Жадно схватив аптечку, Маша молниеносно добралась до кухни. В истерике пересматривая медикаменты, она отыскала упаковки демидрола, с упоением распаковала таблетки и с какой-то дотошной аккуратностью принялась складывать их в ладонь. Наконец внушительная горсть лекарства была готова. Наливая из-под крана воду в стакан, она неторопливо осмотрела кухню, ее взгляд задержался на фотографии сына. Со стены удивленно смотрел пятилетний Ян. Это был любимый портрет Марии, на котором малыш напоминал ей маленького ангелочка с поразительно чистыми и ясными глазенками. «Господи! Ян!» Перед Марией вдруг с невероятной быстротой стали проноситься картины, с того момента как она в первый раз взяла маленький трогательный сверточек на руки. Сейчас ее ребенку четырнадцать лет. Что она дала ему за все эти годы? Была ли она хорошей матерью? Она не просто не замечала сына, но еще и гордилась тем, что мальчик рано получил свободу и самостоятельность. Ведь с самого рождения малыша она думала в первую очередь только о себе, а Ян... сын всегда был для нее некой обузой. Раньше Мария настойчиво гнала от себя подобные мысли, успокаиваясь тем, что своего ребенка она кормит, одевает, занимается образованием и так далее. Сейчас же ей вдруг открылось истинное положение вещей: живя в основном своими личными интересами, она напрочь забыла, что значит просто разговаривать по душам друг с другом, что значит жить проблемами своего сына. Все несмелые попытки Яна рассказать ей про свои заботы в последнее время постоянно пресекались. Мария почему-то считала, что таким образом вырастит из мальчика настоящего мужчину. Ей вспомнились робкие, затравленные глаза ребенка, и к горлу подступил ком. Ян был идеальным сыном, он никогда не устраивал истерик, не выпрашивал новых игрушек, даже когда у мальчика что-то болело, он тихонечко терпел, боясь лишний раз расстроить маму с папой. Марии вспомнилось, как пару лет назад она встала ночью, услышав какой-то шум в детской – ее сын пытался достать с верхней полки теплое одеяло.
– Ян, что случилось? – Щурясь спросонья, она смотрела на сына.
– Мамочка, ложись спать, мне просто немножко холодно, не волнуйся! – Мальчик дотронулся до руки матери, его пальцы были настолько горячими, что Мария невольно отпрянула. Утром она ругала ребенка за то, что тот не разбудил родителей; мальчик виновато смотрел на мать и слабо пытался оправдываться. Этот маленький родной человечек был мудрее и гораздо добрее их, вместе взятых, – он так трогательно берег ее, лишний раз не загружая своими проблемами, он так переживал, когда они подолгу с Сашей кричали друг на друга. Что с ним будет? Марию вдруг охватил леденящий ужас. Она представила, как ее ребенок приедет домой после экскурсии и увидит безобразное зрелище. Она бессильно опустила руки, таблетки мелкими горошинами посыпались по полу. Просидев неподвижно около часа, Мария заставила себя встать и начала убирать квартиру. Послезавтра приедет Ян, он обязательно должен увидеть ее сильной и уверенной. А то, что от них ушел отец... Что ж, они с сыном вместе справятся с этой потерей! Злость с новой силой стала закипать в душе Марии. Нет, она никогда не простит этого жалкого труса! Он сбежал, улучив момент, когда никого не было дома, он мелочно поделил вещи, забрав даже телевизор. Интересно, кто его новая избранница? Наверное, какая-нибудь толстая домашняя наседка, безумно любящая варить щи и готовить чудо-винегрет!
В мыслях измываясь над Сашей и его пассией, Мария потихоньку приводила в порядок жилье, обнаруживая исчезновение все новых и новых вещей. Доведя себя до крайней степени усталости, Мария с трудом разделась, даже не сходив в душ, рухнула в постель и провалилась в зыбкий сон.
Роман Викторович Садовский зашел в кабинет и тяжело опустился в кресло. Сегодня выдался трудный день. Работая ведущим специалистом уже около десяти лет в одном из лучших столичных центров сердечно-сосудистой хирургии, он так и не привык к смерти. За время его практики случались разные ситуации, иногда люди умирали прямо на столе под скальпелем. Доктору вспомнилась одна из первых самостоятельных операций. Тогда на его стол попала девочка, лет пятнадцати, с врожденным пороком сердца; к сожалению, родители слишком поздно доставили ее в больницу, и помочь ей в тот момент был не в состоянии даже самый блестящий светила. Роман Викторович долго не мог собраться с духом, выйти из операционной и сообщить родным своей пациентки страшную весть. Глаза родителей, с такой надеждой и мольбой взиравшие на врача, навсегда остались в памяти Садовского. И доктор надеялся, всегда надеялся на лучшее и брался за самые сложные операции, он не мог допустить, чтобы у людей пропадала последняя надежда. И очень часто эта самая вера и надежда побеждали смерть и вытаскивали многих больных с того света. Работать с Романом Викторовичем было непросто: будучи безмерно преданным своему делу, он того же требовал и от коллег; со временем у Садовского сложилась крепкая команда, начиная от медсестер и заканчивая ассистентами, такими же фанатичными работниками, как и их шеф. Мысли доктора прервал стук в дверь.
