Сарина Боуэн - Он
Дэвис хмыкает.
— Но теперь-то вы настоящие братаны.
— Угу. Мы, кстати, тоже были соседями. Когда после той первой тренировки мы пришли в нашу комнату, он где-то час просто сидел и сверлил меня взглядом.
— А что сделали вы? — с любопытством интересуется Дэвис.
— Предложил сыграть в «я-никогда». Уговорить его вышло не сразу — он все еще довольно сильно на меня злился, — но в итоге я его уломал.
Вспоминая, я улыбаюсь. Мы передавали по кругу банки ред-булла, которые я стащил у одного из тренеров, и узнавали друг друга, рассказывая всякие безумные вещи. Я никогда не ссал в штаны на играх «Брюинз». Я никогда не показывал задницу автобусу с монашками во время поездки с классом на фабрику по производству жвачки. То были, конечно, мои ответы.
Ответы Джейми были серьезнее. Я не единственный ребенок в семье. Я не хочу, когда вырасту, играть за профессионалов. Да, он так и не усвоил, что надо начинать с «я никогда», но я не поправлял его. Тринадцатилетнему мне, накаченному сахаром и кофеином, было и так очень весело. Мы проболтали до четырех утра и на следующее утро едва смогли разлепить глаза.
— После этого мы с ним стали не разлей вода, — говорю я, усмехаясь.
Дэвис жует губу.
— Но тренер Каннинг классный. А Марк… он козел.
Я проглатываю смешок.
— Кто знает, может в итоге он окажется самым суперским парнем в мире.
— Ну не знаю…
Я беззлобно шлепаю его по плечу.
— Просто дай ему шанс. Или не давай. Делай с моим советом, что хочешь. — Затем я переключаюсь в режим тренера Весли и даю такой громкий свисток, что он аж подскакивает. — А теперь марш назад и больше не жадничай, парень. Зажмешь шайбу еще раз — посажу на скамью до конца тренировки.
…Неделя пролетает молниеносно.
Когда мы с Джейми были тинэйджерами, время тянулось медленно. Три месяца лета казались вечностью. А сейчас я и не заметил, как пролетели две недели из моего шестинедельного пребывания в лагере.
В пятницу вечером, после ужина, мы с Джейми выполняем наши обязанности дежурных по этажу. Что значит в десять часов пересчитать головы и проорать «выключаем свет». Потом проорать это еще раз, если до пацанов не дошло.
К одиннадцати наступает полная тишина. Джейми лежит на кровати, переписывается с кем-то по телефону. И мне это не нравится. Прямо совсем. Так что я забираюсь на него, усаживаюсь верхом на его задницу, а грудью прижимаюсь к плечам.
— Привет.
— Привет, — отзывается он, не отрывая глаз от экрана.
Уткнувшись в его волосы носом, я делаю вдох. Он пахнет летом, и я никак не могу надышаться им.
— Чувак, ты что, нюхаешь мою голову?
— Просто проверяю, заметишь ли ты.
— Угум… — говорит он, продолжая печатать.
Я устраиваюсь на нем поудобней, и мой член просыпается. Еще бы, ведь он так близко к заднице Джейми. Смешно. Он считает, что нюхать его волосы — странно, однако с тем, что я готов всухую отыметь его поясницу, у него проблем нет.
Ну и времена настали.
Мы занимаемся этим всю неделю по вечерам, точно кролики в течку. Ущипните меня. У нас тут словно минетная эстафетная гонка. И мы отточили передачу палочек до совершенства.
Но больше всего мне нравится обниматься с ним после оргазмов. Целовать Джейми Каннинга — это нечто. Взрыв мозга. Но сколько бы я ни целовал его, мне все мало, потому что в глубине души я знаю: это не навсегда. Через четыре недели мое лето закончится, а интерес Джейми ко мне может угаснуть еще раньше. И потому я согласен принять абсолютно все, что он готов предложить.
Я никогда в жизни не был так счастлив. Это правда на все сто процентов. Но произнести это вслух я, естественно, не могу.
Беда в том, что с каждым днем имитировать свой прославленный похуизм все сложнее. И нет, я не стану заглядывать ему за плечо и читать его смски. Ведь поступить так было бы гнусно, верно?
Я заглядываю ему за плечо. На экране написано — Холли.
В следующую секунду меня накрывает цунами ревности.
— Не хочешь сходить в кино? — Вот только мне ни в какое кино не хочется, да и на последний сеанс мы, наверное, уже опоздали. — Что там в кинотеатре на этой неделе? — спрашиваю. Как будто бы мне не пофиг. Я бы предпочел раздеться и поваляться с ним нагишом.
— Какая-то мелодрама и мультики, — отвечает он. — Я проверял.
— Облом. Тогда по минету?
Он издает смешок. Но от проклятого телефона не отлипает. Я, однако, молчу.
Нда.
— Что делаешь?
— Болтаю с Холли.
Я ничего не могу с собой сделать — меня напрягает даже сам звук ее имени на его губах. В тот первый и единственный раз, когда я видел эту девчонку, у нее были взъерошенные от секса волосы, а на лице — мечтательная улыбка. Меня беспокоит тот факт, что за оба момента был ответственнен Джейми.
— И как она там? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал небрежно.
И лажаю, потому что он оборачивается и закатывает глаза.
— Ты так спрашиваешь, не вирт ли у нас?
Я пожимаю плечами.
Джейми снова начинает печатать.
— Не вирт. Мы этим, кстати, больше не занимаемся. И сегодня она сидит со своими маленькими кузенами на Кейп-Коде. Они по десятому разу смотрят один и тот же мультфильм, так что она уже готова уйти из дома и присоединиться к бродячему цирку. — Оглянувшись на меня, он улыбается. — Я предлагаю ей стать шпагоглотательницей, а она говорит, что воздушной гимнасткой быть круче. — Он замолкает. В его карих глазах появляется веселое удивление, и я жду, что он вот-вот выскажется насчет моего идиотского поведения.
Но он этого не делает. Чертов Джейми со своим легким характером. Бывают дни, когда я готов отдать конечность за то, чтобы хоть немного стать на него похожим. Но не ногу. Ноги мне нужны, чтоб кататься. И не руку… Господи, в моей голове сегодня чересчур много мыслей.
Мне вообще нужен минет или как?
Читая новое сообщение, Джейми посмеивается, и у меня возникает желание разбить его телефон о стену. Единственное, что меня останавливает — то, что от Кейп-Кода до нас пять часов. А может, все шесть.
И тогда я начинаю целовать его шею. Такое Холли уж точно не сможет сделать.
Вскоре мои действия начинают оказывать нужный эффект, и Джейми, отложив телефон, опускает голову на подушку.
— Так приятно…
— Да? — Я толкаюсь в него бедрами и чувствую, как он делает ответный толчок.
Я просовываю ладонь ему под футболку, поглаживаю его. Потом задираю футболку вверх и начинаю целовать его спину, и он тает под моей лаской, лениво ерзая на кровати.
— Хочу тебя, — шепчу я. В последнее время эти два слова стали моим девизом.
