Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

Киваю Муру, и мы синхронно шагаем вперед, привлекая к себе внимание. Охрана только и успевает обернуться, как встречается с ножами. Итог — четыре тела, в виде своеобразного коврика.  Это было легче легкого. Видно, охрана была не готова к тому, что придет кто-то со злым умыслом, и ждали своих товарищей.

Мур открывает дверь, показывая остальным, что путь чист, и тут включается свет. Я оборачиваюсь на тихий щелчок выключателя и вижу дуло пистолета, что смотрит не в мою сторону. Я не успею кинуть нож…

Я наскакиваю на Мура, вталкивая его на лестницу, и слышу выстрел. А потом просто больно, но я вижу, как парень с растрепанным пучком на голове и в халате спускается по лестнице, пока я оседаю по закрытой двери вниз. Руки не слушаются и хоть во мне больше не видят угрозы, я просто так не уйду. У меня то ли веки закрываются, то ли это какие-то предсмертные выверты мозга, потому что зрение сбоит, темнота все чаще. Но я успеваю достать маленький запасной пистолет всего на три пули. Он для особых случаев, когда нет времени ни на что. Цель вдали не возьмет, но мне и не надо, потому что тот, кто подстрелил меня, уже практически рядом. И я стреляю, а потом, уже уплывая в небытие слышу, как кто-то голосит, и стреляю еще раз. Не уверен, что попал, но надеюсь…

Глава 17. Ты готов покинуть клан?

Мур

Ешкин кот, я знал, что в такой компании это тупо не может пройти гладко, но и предположить не мог, что наши неровности настолько бугристыми окажутся!

Ниррай отстал и тяжело вздыхает. Он замыкает отряд и почти волоком тащит несчастного бариста по лестнице. Аман вообще в какой-то нирване, в брата вцепился и как помешанный лыбится, а Мил… Драный кот это, а не Мил!

Плечом толкаю дверь в попытке выбраться, но ее кто-то придавил снаружи, еще и не слышно ни черта, звукоизоляция на уровне. Вот знал же, что Мил не мог просто так за мной увязаться, но зачем ему нас запирать? Изначально работал на этого сумасшедшего ученого? Так нах такие сложности, зачем было доводить до освобождения из клетки?

— Помоги мне, — велю Нирраю, когда тот, тяжело дыша, добирается до нас. Вампиров просить бесполезно — дверь сплошь в янтаре.

Пацан охает, бросает бариста, отчего тот скатывается на две ступеньки, и тащится ко мне, всем видом показывая, как он задолбался. А нечего навязываться: сидел бы сейчас дома, пил виски со скучающей рожей и не мешался, сбивая тумбочки.

Вдвоем нам удается сдвинуть дверь, и я слышу чьи-то всхлипывания, будто там кто рыдает, но тут крылатый дергается, встрепенувшись, а Аман выдыхает:

— Кровь.

Конечно кровь, там как минимум четыре трупа! Только вот рыдания совсем не укладываются в картину происходящего. Заценив за и против, прихожу к выводу, что случилось нечто из ряда вон. Чтобы не терять времени, вытаскиваю карманное зеркальце — самый старый, простой и действенный метод. И пусть ржут сколько угодно: классика еще никого не подводила.

Аккуратно подношу его к щели и удивленно наблюдаю новое шоу: рядом с мертвым квартетом лежит пятый труп, в домашнем халате, а над ним, на коленках и, поливая тело слезами, склонился незнакомый пацан. Больше ничего разглядеть не удается, но главное я выяснил — походу, мы тут одни.

— Что там? — шепчет Ниррай, придвигая ко мне любопытный нос и пытаясь заглянуть в зеркальце. Это все больше похоже на клоунаду.

— Выходим, — говорю и приваливаюсь к двери, открывая.

На звук пацан никак не реагирует, продолжает реветь, и я, пропустив свой цыплячий выводок, оборачиваюсь глянуть, что же не давало двери открыться.

Мил.

Моргаю от неожиданности, но видение не рассеивается, у двери действительно лежит Мил. На черной одежде плохо видно, но несколько бордовых капель уже стекли на пол, и я не вижу отсюда, дышит ли он…

— За что? Что он вам сделал? — раздается вдруг громогласное от паренька в фартуке и он, захлебываясь рыданиями, кидается на нас. Выхватываю пистолет, но воспользоваться не успеваю: пацан, не добежав, падает на колени обессиленно, а затем валится на пол, сжимаясь в позу эмбриона.

— Вы не хотите еще перекусить? — спрашиваю вампиров немного отстраненно. От пацана надо избавиться, он видел Амана и Ниррая, но вместо мыслей о деле, во мне пульсирует образ Мила, что лежит за моей спиной. Как так вышло? Зачем он оттолкнул меня?..

— Я тут только рухнуть хочу… — тихо говорит Аман, и я молча нажимаю на курок. Пацан затихает, уже навсегда.

Ниррай ойкает, и я, подняв взгляд на бледное лицо, замечаю, что тот стоит в сторонке, ошарашенно на все смотря, и при этом руки его абсолютно свободны. Хмыкаю.

— Где бариста потерял?

Тот в ответ глаза закатывает, давая понять, что не потерял, а вполне себе специально оставил, но под моим настойчивым взглядом вздыхает и возвращается к лестнице, я же поворачиваюсь к Милу, сажусь рядом и пульс проверяю. Слабый, но есть. Ну уж нет, хрен ты теперь помрешь, пока не расскажешь про свои мотивы!

Пока Ниррай вытаскивает бариста, успеваю перекрыть Милу кровотечение, обработав по-быстрому и замотав бактерицидной лентой, после чего проверяю жучки и, поняв, что в доме теперь пусто, решаю не париться и выйти через центральную дверь. Камер в доме все равно нет, а через окно опять будет весело, учитывая, что возвращаемся отнюдь не налегке: каждый кого-то да волочет. Пошатывающийся зеленоватый Аман прет крылатого братца, недовольно пыхтящий Ниррай кантует бариста, как мешок с картошкой,  ну и я — с Милом, пристегнутым к спине на ремни-крепежи. Суперотряд супергероев прям, для полного счастья осталось еще кого по дороге встретить.

Но нам везет. Особняк пуст, и во дворе никого, единственное препятствие — подъехавший мусоровоз. Пережидаем в кустах сирени и, наконец, покидаем этот сумасшедший дом, сразу перебегая дорогу и ныряя в соседний двор. Ну как перебегая… Мы с Аманом да, а вот Ниррай почти переползает, тихо ругаясь. Если нас кто-то из окон принял за наркоманов, вот вообще не удивлюсь. Но стоит добраться до соседней многоэтажки, как Аман оживает, приободряясь. И все бы ничего, только и братец его тоже: ожив, начинает рваться ко мне, порыкивая и зубы скаля. Аман его крепко держит, но я все равно отступаю на пару шагов, ну его, собака бешеная.

— Я отведу Аша и вернусь, — сдерживая братца, предлагает Аман. — Сможете подождать пару минут? И я, наверное, могу взять Ирсана…

Тут очухивается и бариста: глаза распахивает и с рычанием начинается долбиться намордником о своего спасителя. Ниррай вскрикивает, пугая засевших на дереве птиц, и откидывает пытающегося его сожрать новоявленого  вампира. Но не все так просто! Пусть руки за спиной в наручники закованы, но ноги-то свободны! Ими-то он и обхватывает жертву, и, игнорируя намордник, все пытается и пытается Нирраем перекусить… Пиздец дурдом, не участвуй в этом сам — оборжался бы.

— Да делай с ними что хочешь… — говорю устало и разворачиваюсь. — Я — домой. Развлекайтесь. Задачу мы выполнили, если это можно так назвать.

И, поправив ноги Мила, что проходят под моими руками, разворачиваюсь, отправляясь к съемной квартире. У меня прям миллион и одна фраза на языке крутятся по поводу нашего «веселого приключения». У меня редко, но бывает мокруха в деле, но чтобы столько за раз положить — умудриться надо. Одиннадцать трупов… Сходили, называется, в гости. Позор на мою рыжую голову. Если еще хоть минуту пробуду в этой компании, я снова кого-нибудь убью.

К скоропалительности своего решения я прихожу минут через десять ходьбы по заполняющемуся туманом городу. Один бы я добрался минут за тридцать, может, сорок. Прогулялся бы себе спокойненько, может, зашел по пути в круглосуточный за кофе, но с Милом за спиной это затея так себе.

— Знаешь, дорогой, ты слишком много ешь. Может, пора на диетке посидеть, если не помрешь? Мне кажется, тебе бы не помешало. Последнее вот вообще нежелательно. Кто ж умирает с долгами? А ты мне явно должен разговор.

Естественно, никто мне не отвечает, да я и не жду, мне просто немного страшно от мысли, что он действительно может погибнуть. Я считал, что легко отношусь к смерти, как к своей, так и к чужим, но с Милом это не работает. Пусть мы не общаемся, пусть мы (по моему решению!) стали врагами, но мне необходимо знать, что с ним все хорошо. Как вариант, можно вообще ничего не знать. Тоже, кстати, неплохой, по крайней мере, последние годы мне его вполне хватало.