Пенелопа Дуглас - Агрессор
"Операции по Уничтожению Дружбы Тэйт и Кейси".
От острых ощущений, курсировавших по телу, мне хотелось кричать
до тех пор, пока сила моей досады не заставит Джареда исчезнуть
магическим образом.
Мне безразлично, жива ты или мертва.
Ненавижу себя за это, но вынуждена признать – мне было не
безразлично, жив он или мертв. Каждый день меня уязвляло его
нежелание быть рядом со мной.
Но багаж, от которого ты отказываешься избавиться, делает
тебя слабее.
Бабушка была права. Даже сейчас, после того как решила дать
отпор, я находилась не в лучшей позиции, чем прежде.
– Внимание, класс, – сообщила миссис Пенли. – Прежде чем
записать домашнее задание, давайте пройдемся по базовой
информации касательно ваших монологов. Не забывайте, на
подготовку остается две недели. Я повешу формуляр на дверь
кабинета, чтобы вы выбрали день для сдачи. Монологи можете
подобрать из предложенного списка или найти другие, согласовав их
со мной. Не бойтесь, я не жду от вас представлений, достойных Оскара,
– уверила она. – У нас тут не театр, в конце концов. Просто прочтите
монолог и сдайте эссе на тему, как данный монолог подкрепляет тему
книги или фильма.
Миссис Пенли замолчала, когда все достали тетради, чтобы
переписать задание с доски.
Притворяясь, что тебе все равно – не значит смириться.
Не пора ли тебе бороться в ответ?
Я хочу, чтобы твое сердце было свободно.
Тревога сковала мне грудь. Я обернулась и посмотрела на Джареда.
Он поднял глаза от своего блокнота, заострив внимание на мне.
Я хотела ходить по школьным коридорам зная, что меня не
поджидает боль за каждым углом. Хотела, чтобы он остановился. И да, признаю, хотела вновь его узнать.
Но багаж, от которого ты отказываешься избавиться, делает
тебя слабее.
Прежде чем успела себя отговорить, я развернулась и подняла руку.
В животе завязался ком, мне показалось, словно я попала в чужой сон.
– Миссис Пенли?
– Да, Тэйт? – Учительница стояла у своего стола, записывая что-то на
стикерах.
– У нас осталось пять минут до конца урока. Можно я прочитаю свой
монолог?
Я ощутила, как внимание всего класса сфокусировалось на мне.
– Хм, что ж, я не ожидала, что сегодня придется кого-либо
оценивать. Твое эссе готово? – Миссис Пенли воткнула ручку в свой
тугой пучок на затылке.
– Нет, эссе я сдам в положенный срок, но мне бы очень хотелось
прочитать монолог именно сейчас. Пожалуйста.
Я наблюдала, как винтики закрутились в голове у миссис Пенли,
вероятно, из-за волнения по поводу моей готовности, но послала ей
умоляющий взгляд, в надежде показать, что хочу поскорее с этим
разделаться.
– Ладно, – она вздохнула, – если ты уверена, что готова.
Учительница жестом пригласила меня к доске, а сама отошла в
сторону, встав у стены.
Поднявшись со стула, я прошла вперед, чувствуя, как спину
прожигают любопытные взгляды. Когда стала к одноклассникам лицом, сердце заколотилось в груди подобно отбойному молотку. Я оглядела
кабинет, прежде чем начать. Если не встречусь с ним взглядом, то
смогу это сделать.
– Я люблю грозу. Гром, ливень, лужи, промокшую обувь. Когда
надвигаются тучи, меня охватывает радостное предвкушение.
Просто продолжай, Тэйт. Я попыталась представить, что говорила с
папой или бабушкой. Оставайся естественной.
– Все кажется красивее под дождем. Не спрашивайте меня почему.
– Я пожала плечами. – Но в грозу словно открывается иной мир
возможностей. Раньше я ощущала себя супергероем, катаясь на
велосипеде по опасным скользким дорогам. Или Олимпийским
атлетом, преодолевающим тяжелые испытания, чтобы добраться до
финиша.
Моя улыбка стала шире от воспоминаний. Воспоминаний обо мне и
Джареде.
– Но даже в солнечные дни, будучи маленькой девочкой, я
просыпалась с тем же ощущением трепета. Ты заставлял меня
чувствовать радостное предвкушение так же, как симфония грозы. Ты
был моей бурей под солнцем, громом в скучном, безоблачном небе.
– Помню, я проглатывала завтрак так быстро, как могла, чтобы
поскорее постучаться к тебе в дверь. Мы гуляли днями напролет,
возвращаясь домой только поесть или поспать, играли в прятки, лазили
по деревьям, ты качал меня на качелях. Будучи твоей сообщницей, я
снова поняла, что такое дом.
Я выдохнула, наконец-то расслабившись, и подняла глаза, чтобы
встретиться с ним взглядом, заметив, что он пристально смотрел на
меня, тяжело дыша, практически не шевелясь. Останься со мной, Джаред.
– Видите ли, – я продолжала смотреть на него, – когда мне было
десять, моя мама умерла. У нее был рак, и я потеряла ее, толком не
узнав. Мир казался таким ненадежным, я была так напугана. Но с тобой
все опять встало на свои места. С тобой я стала смелой и свободной.
Как будто часть меня, умершая вместе с мамой, ожила после встречи с
тобой, и было уже не так больно. Мне было не больно, когда рядом
был ты.
Мои глаза наполнились слезами, все одноклассники слушали,
подавшись вперед.
– Но однажды, совершенно внезапно, я потеряла и тебя. Боль
вернулась, мне было так плохо, когда ты меня возненавидел. Моя гроза
ушла, ты стал жестоким. Этому не было объяснения. Ты просто исчез. И
мое сердце разрывалось на части. Я скучала по тебе. Я скучала по
маме.
Голос дрогнул, но я не стала вытирать пролившиеся слезы.
– Хуже всего стало, когда ты начал меня обижать. Твои слова и
действия заставили меня возненавидеть школу. Из-за них я чувствовала
себя некомфортно в собственном доме. – Я сглотнула, и тугой узел в
груди ослаб.
– Все по-прежнему болит, но я знаю, в этом нет моей вины. Я могла
бы описать тебя множеством слов, однако лишь одно включает в себя
грусть, злость, ничтожность, жалость – трус. Через год меня тут не
будет, а ты останешься неудачником, чей высший предел
