Джойс Данвилл - Открытие сезона
– Правда? Ты думаешь обо мне?
– Когда есть время. Нет, я серьезно, я думаю о тебе. Но у меня столько дел. Я не свободная женщина. Я любила бы тебя, если бы могла. Или мне это только кажется…
– Нет. Тебе просто хочется раскатывать повсюду на большой красивой машине, есть авокадо и креветочные салаты и давать пялиться на себя мужчинам в провинциальных ресторанах.
– Теперь ты строг ко мне. Кроме того, это вовсе не то, чего я хочу. Просто я ассоциирую любовь – ну, все это барахтанье в кровати и так далее, – с детьми. И с усталостью. И с желанием выспаться. И мне уже ничего не хочется, а просто хочется приятно проводить время.
– Но когда ты была девочкой, Эмма, ты ведь хорошо проводила время. Ты бы не колебалась.
– Я знаю. Но ведь я не девочка.
– Ты не такая уж старая.
– Нет, не такая уж.
– Ты ведь что-то чувствуешь ко мне?
– Конечно, да, я же говорила тебе. Ради Бога, Виндхэм, хватит лежать и курить. Конечно, я испытываю к тебе какие-то чувства, даже достаточно сильные, но у меня просто нет ни здоровья, ни времени на тебя. Это, конечно, несправедливо, это совсем не то, чего ты хочешь. Я испытываю к тебе те же чувства, как к первому мальчику, в которого я была влюблена. Он был выпускником Кэмбриджа, а я еще школьницей. Я почти не знала его, но мой отец иногда приглашал его к нам на чай и, помню, я дрожала, глядя на часы, от предвкушения, что наши руки встретятся, когда он потянется за сахаром. Это не любовь, это сумасшествие: я не знала того человека. Я не знаю тебя. Я не хочу узнавать тебя. Мне неприятно видеть, что у тебя оторвана пуговица. Я знаю только одного человека – Дэвида, и не хочу узнавать кого-то еще. Это ужасно, просто чудовищно – узнавать людей. Но что ты хочешь от этой сумасшедшей страсти школьницы? Она не годится для тебя. Я это вижу. Тебе необходим кто-то милый, добрый и красивый, вроде Софи Брент.
– Как странно, – заметил он, – что ты упомянула о Софи Брент. Я собирался заполучить ее, когда начинал сезон. Я положил на нее глаз с самого начала.
– Я догадалась. Уверена, что еще не поздно. Разве тебе не жаль, что сейчас ты оказался сбитым с толку.
– Ты сделала это не нарочно.
– Не знаю.
– Хотя у меня было такое подозрение.
– Правда? Не жалеешь, что ты сейчас со мной, а не с Софи?
– Нет, не жалею. Я вижу, что Софи милая и прямодушная, но у тебя тоже есть свои привлекательные стороны. Это привлекательность недоступного. Попытаться получить от тебя поцелуй – это все равно, что пытаться выжать воду из камня. Я горжусь собой, когда добиваюсь чего-нибудь от тебя.
– Я не собиралась играть в недоступность.
– Неужели? Ты ведь не специально удерживаешь меня?
– Где удерживаю?
– Возле себя.
– Нет, не специально. Не понимаю, зачем я тебе нужна.
– Ты нужна мне, и я думаю, что еще смогу заполучить тебя. Или мне не следовало это говорить?
– Я тоже думаю, что смогу заполучить тебя, хотя уже начинаю сомневаться в этом.
– Как бы там ни было, разговаривать с тобой гораздо интереснее, чем с Софи Брент.
– Я надеюсь, – воскликнула я, услышав это унизительное сравнение. – Но кого интересуют разговоры? – и подвинулась к нему. Так мы лежали в объятиях друг друга, нежно целовались и страдали, пока мне не пришло время идти домой.
Глава двенадцатая
Не знаю точно, как это случилось, но после этого разговора наша дружеско-любовная связь с Виндхэмом стала постепенно становиться все более публичной. Какое полезное слово «связь», такое абстрактное и неопределенное, так отвечающее своему истинному смыслу. Не знаю, начались ли какие-то разговоры, потому что я первая бы услышала об этом, но у меня появилось ясное впечатление, что за мною следят.
Виндхэм часто бывал поблизости: репетировал новую пьесу. Я встречала его на улице и постоянно чувствовала, что даже из окон люди могут уловить тон наших разговоров. Это был маленький городок, и почти на каждой улице жили актеры. Каждый раз, проходя мимо театра, я наталкивалась на Виндхэма, а мадам Дон Фрэнклин однажды видела, как мы обнимаемся на лестнице в гримерную. И хотя объятия в театре не такое уж редкое дело, я поняла, что скоро об этом поползут слухи. К тому же Виндхэм дважды неосторожно звонил мне, когда Дэвид уже был дома после работы: один раз трубку взяла я и объяснила, что не могу говорить, второй раз подошел Дэвид, и Виндхэму пришлось повесить трубку. Кроме того, произошло два события.
В один из дней я гуляла в Фестивал Гарденс вместе с Флорой и кормила уток. Там я повстречалась с Виндхэмом, прогуливающимся вдоль берега реки с Эдмундом Карпентером. Виндхэм познакомил нас, и вместо того, чтобы продолжить свою беседу, они принялись развлекать нас с Флорой. Эдмунд даже купил Флоре мороженое в киоске около театра, и мы сели отдохнуть на парковую скамью, пока она ела его. Я была счастлива сидеть, ни о чем не беспокоясь, просто греясь на теплом солнышке. Во время беседы у меня сложилось твердое убеждение, что Эдмунд уже слышал обо мне, потому что относился он ко мне со смесью уважения и одновременно словно намекая на что-то. За чаем в тот же день, когда Флора увиделась с Дэвидом, они принялась болтать о «дядях», угостивших ее мороженым, но Дэвид, к счастью, пропустил все мимо ушей.
Второй случай произошел однажды вечером, когда я ожидала Дэвида возле двери на сцену: мы собирались на обед с приятелем, который специально приехал, чтобы посмотреть спектакль. Я читала объявления на зеленой доске, и только дошла до списка занятых в «Клене», когда появился Джулиан и поприветствовал меня.
– Хэлло, – сказала я. – Как ваши дела? Давненько мы не виделись.
– Все в порядке, – ответил Джулиан. – Надеюсь. Хотите фруктовую жвачку?
Я взяла жевательную резинку и спросила:
– Как дела с «Кленом»?
– И не спрашивайте, – мрачно откликнулся он, – Я понятия не имею, о чем эта пьеса. У меня там всего две строчки. Знаете, какие? Я говорю: «Самое важное, что вам надо знать: он не будет связываться с лошадьми» и «Простите, мадам, кажется, вы потеряли это в саду». Правда, смешно?
– Вы заняты в дубляже? – спросила я, угадав, что необходимо спросить об этом, и Джулиан немного просветлел:
– Я буду дублером Дона. Я выступаю его дублером в каждом спектакле, но он еще ни разу не дал мне возможности заменить его. Да этого никогда и не случится. Он здоровый, как лошадь, а послушать его, так будто вот-вот умрет. Он всегда посылает ко мне своего гримера с запиской, чтобы я заменил его после антракта, но ничего подобного ни разу не происходило.
– Бедный Джулиан. Все же, это, надеюсь, ненадолго?
– Не знаю, что я буду делать, когда уеду отсюда, наверное, мне не удастся получить другую работу.
