Мари Луизе Фишер - Поздняя любовь
— Дом совместного проживания — это же поистине замечательно! — воскликнула Сильвия. — Это ведь именно то, что особенно нравится сегодня молодым людям. Поздравляю вас, Тобиас! Браво, доктор Мюллер!
Себастиан улыбался, в какой-то мере польщенный, но и испытывая явную неловкость.
— Как я уже сказал, помог случай.
— Если у тебя, Тобиас, нет охоты туда переезжать, то никто тебя, разумеется, не гонит, — заметила Доната.
— Разумеется, это так, — согласился с ней Себастиан, — никто не принуждает. У тебя ведь есть возможность поискать жилье и самостоятельно. Но найти его непросто.
Тобиас, судя по его лицу, чувствовал себя несчастным.
— Не обязательно все это решать так сразу, — произнесла Доната.
— Конечно! Сначала приглядись к тем людям, поговори с ними. Это такие ребята, с которыми ты определенно найдешь общий язык.
— А я-то думал, что для меня студенческие денечки уже благополучно миновали, — пробурчал Тобиас.
— Но ведь это было бы лишь временным решением.
— Вопрос в том, — произнесла Доната, — нужно ли ему такое решение даже временно.
— Доната, ты мое сокровище! — воскликнул Тобиас с облегчением и поцеловал ей руку. Что бы я делал без тебя?!
Сильвия и Себастиан молчали.
— Обещаю тебе, Себастиан, — пылко сказал Тобиас, — я там побываю и посмотрю. Может быть, мне и правда понравится. Но если нет, то я еще побуду здесь. Вы ведь согласны?
— Да, Тобиас, — сказала Доната и подавила в себе желание коснуться его руки — он сидел на противоположном конце стола.
Остальные молчали.
— Есть ли все же какие-нибудь возражения? — спросил Тобиас, теперь уже настойчивее.
— Впечатление создается все же странное, — произнес Себастиан, подыскивая наиболее подходящие слова. — Молодой человек живет у своей госпожи шефши. Мне так это видится.
— Это почему же? — воскликнул Тобиас. — Мне это представляется вполне естественным.
— Тут вы совершенно неправы, — резко бросила Сильвия.
— Тебе никогда не приходило в голову, — спросил Себастиан, — что ты можешь скомпрометировать госпожу Бек?
— Скомпрометировать? Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Испортить ее репутацию.
— Только потому, что живу в пустующей комнате ее очень большого дома?
— Не представляйся более глупым, чем ты есть на самом деле.
— Я нахожу весьма трогательным, доктор Мюллер, — вмешалась Доната, — что вы так озабочены моей репутацией. Но полагаю, что я уж как-нибудь и сама смогу ее защитить.
— При нормальных обстоятельствах это сомнений не вызывает. Но в данный момент — простите, что я говорю об этом столь откровенно, — Тобиас и вы представляетесь мне не вполне способными отдавать себе отчет в ваших действиях.
— Тут вы попали в самую точку, — согласилась с ним Сильвия.
— Скандал разразится обязательно, не может не разразиться.
— Я на такие вещи никогда внимания не обращала, — заявила Доната.
— Значит, для вас не будет иметь никакого значения, если в «Вечерней газете» появится посвященная вам статья? Скажем, с такой врезкой: «Доната Бек, преуспевающий архитектор, кажется, открыла свое сердце навстречу молодому поколению! Говорят, что она живет вместе с мужчиной, который моложе ее на двадцать лет».
— Пока меня называют «преуспевающей», я вполне могла бы это перенести, — ответила Доната. — Кстати, цифра двадцать преувеличена.
— Вы, кажется, не осознали, что и ваша успешная деятельность, которая значит для вас так много, может пострадать, если создавшееся положение станет достоянием общественности.
Доната набрала в легкие воздуха.
— Дорогой доктор Мюллер, я не верю ни одному вашему слову. С чего это вы так беспокоитесь о моей репутации? Вы ведь едва со мною знакомы. Если уж вам не по силам удержаться от ваших кассандровых пророчеств[7], то почему бы вам не высказаться откровенно? Вам важна не я. Вам важен ваш брат.
— Но мне-то важна ты! — закричала Сильвия и оттолкнула от себя тарелку с надкушенным куском пирога. — Не будет ли возражений, если я закурю?
Поскольку ответа не последовало, она сунула в рот сигарету.
— В какой-то мере вы правы, госпожа Бек! — признал Себастиан. — Что подумают о Тобиасе, если пойдут разговоры, что он живет с женщиной, которая значительно старше его?
— Я живу не с Донатой, — пылко возразил Тобиас, — я живу лишь в ее доме. А в ее комнате я вообще еще ни разу не был.
— Ты уходишь от ответа, — констатировал Себастиан. — Главный вопрос не в этом.
— Ты хочешь знать, люблю ли я ее?
— Не перегибай палку! Столь громкие слова кажутся мне в данном случае неуместными.
— Но именно в них правда! Я люблю Донату, и она любит меня… — Он запнулся. — Во всяком случае, ей хочется быть со мной. А что подумают люди? Подумают, что мне привалило великое счастье.
— Не будь таким наивным! Тебя обвинят в том, что ты улегся в заранее приготовленную для тебя постель.
— Будь что будет, — решила Доната. — Все это касается только Тобиаса и меня. Я знаю, как много вы для него сделали после смерти родителей, доктор Мюллер, и я вам за это всем сердцем благодарна. Но что бы вы ни говорили о его молодости, он уже повзрослел настолько, что перерос вашу отмеченную самыми добрыми чувствами опеку.
— Ты тоже так смотришь на это, Тобиас?
— Точно так же. Я и сам не смог бы это сформулировать лучше.
— Тогда мне больше нечего сказать. — Себастиан поднялся с места. — Но только не воображай, что можешь снова обратиться ко мне за помощью, если сядешь в лужу. А попадешь ты в нее обязательно!
Тобиас вскочил.
— Почему ты со мною так разговариваешь? Мы все же братья. И останемся ими, что бы ни случилось. — Казалось, он готов впасть в панику.
— Ты свой выбор сделал, — холодно ответил Себастиан.
— Мы ведь сейчас ведем речь вовсе не о принципах, — напомнила Доната, — а только о том может ли Тобиас пожить здесь до тех пор, пока не найдет себе приличное пристанище. Больше ни о чем.
— Я не разделяю вашего мнения, — ответил Себастиан. — Мы здесь слышали кое-что, выходящее далеко за пределы этой темы.
— Возможно, что вы правы, и, по-моему, так даже лучше. Во всяком случае, мы любим друг друга…
— О, Доната! — Тобиас бросился к ней, поднял со стула и обнял. — Первый раз ты в этом призналась.
Она постаралась мягко освободиться и продолжила:
— Но как нам строить нашу жизнь, мы еще не знаем. Об этом еще предстоит подумать. Сильвия и вы, доктор Мюллер, не облегчаете нам эту задачу, предсказывая самое худшее.
— Доната, выходи за меня!
