Развод в 45. Я не вернусь (СИ) - Невинная Яна

Нет. Только не он…

Я внутренне сжалась, молясь, чтобы ошиблась. Пусть это будет кто угодно, только не Алексей. Но разве кто-то еще мог приехать в эту глухую деревню с таким видом, будто всё еще имеет на это право?

Глупо было надеяться, что он не сделает попытку снова достучаться до меня.

Но почему именно сейчас? И что он делает рядом с участковым?

В светлой помятой рубашке с закатанными по локоть рукавами, он стоял, прислонившись к своей машине с таким видом, будто ждал здесь уже давно и порядком устал от этого ожидания.

Неужели ехал несколько часов на машине? Зачем?

Вопросы теснились в голове, пока я на ватных ногах подходила к дому. Идти было трудно, шаг замедлился сам собой.

Я не была готова к этой встрече. Не сейчас, никогда.

Боялась реакции отца, волновалась за Егора. Но больше всего злилась на саму себя за то, что появление мужа всё еще способно выбить меня из колеи.

Сердце бойко колотилось в груди, я нервно кусала губы. Внутри горело возмущение из-за того, что он посмел явиться и нарушил мой с таким трудом обретенный покой…

Всего несколько минут назад я буквально горела идеей школы.

Пока Раиса не ворвалась в здание, я уже представляла, как задержусь у отца и если не сама стану учителем, так хотя бы помогу подобрать педагогический состав, как вдохну жизнь в это заброшенное место!

Мне так хотелось заняться новым делом, которое помогло бы наконец забыться, начать всё сначала. Я чувствовала, как просыпается интерес, как в голове рождаются планы, как снова во мне загорается искра, которую попытались погасить предатели.

Предатели, которые уверяли, что я умерла и похоронила себя. Что я мертвая.

Здесь я ожила, снова поверила в себя и готовилась встать на ноги.

Но прошлое снова меня настигло. Не отпускало. Оно и не могло отпустить.

Алексей не исчез, не испарился, он по-прежнему формально был моим мужем.

А значит, у него по-прежнему есть право вот так появиться.

Да, я сбежала. Возможно, это была слабость или даже трусость.

Тогда я считала это жизненной необходимостью.

Но теперь нужно было найти в себе смелость встретиться с ним лицом к лицу и достойно расстаться. Пора поставить точку. Пусть даже перед свидетелями.

Я глубоко вдохнула, расправила плечи и сделала смелый шаг вперед.

Пусть юридически он всё еще считался моим мужем, но права разговаривать с полицейским от моего имени у него уже не было. И тем более делать вид, будто мы всё еще семья. Но наверняка он именно так и сделал.

Я обернулась к отцу, он резко шагнул вперед, плечи напряглись. Егор, наоборот, затормозил, хмурился и молча стоял в стороне.

– Ну вот и вы, – участковый заговорил официальным тоном, раздраженно дернув плечом. – Я же вчера предупреждал, что с административным нарушением нужно разбираться.

Он посмотрел на меня с немым укором, красноречиво давая понять, что я заставила его тратить время.

– Я… думала, что глава района взял вопрос на себя. Он ведь сам сказал… Наверное, я вчера не так поняла ситуацию.

– Он и взял. И предложил вернуться к вопросу утром. А не замять его, – отрезал полицейский. – Или вы что подумали? Протокол всё равно нужен. Вас могли вызвать официально, но я решил по-человечески. Без лишнего шума.

Он кивнул в сторону Алексея:

– А гражданин Костылев… Я его встретил тут. Он сам проявил инициативу. Сказал, что как отец хочет присутствовать и тоже представлять интересы несовершеннолетнего.

Алексей тут же выпрямился, раздувая плечи и подчеркивая собственную важность.

– Да, – сказал он громко, с той уверенностью, которая раньше вызывала мое уважение и восхищение. – Мы семья. Я не мог остаться в стороне. Мне позвонили из лагеря, и я тут же приехал сюда, а уже возле дома застал гражданина участкового, который мне всё разъяснил.

– Тебе позвонили из лагеря? Тебе? – переспросила я, сбитая с толку.

– А что тебя удивляет? – усмехнулся он. – Позвонили на домашний номер. Ты же его указала. А тебя дома не было, трубку снял я… Вот и узнал. Егор сбежал. Как же так, сын? Это что за самоуправство? – резко повернулся он к сыну, принявшись его отчитывать.

Тот смотрел насупившись и тяжело дышал, ничего не отвечал отцу. Мой мальчик. Я знала, что он такой. Если дал себе слово не общаться с отцом, ни за что его не нарушит.

– Как ты смеешь?! – не выдержал отец. От злости даже лицо побагровело, он двинулся к Алексею. – Кто тебя звал? Зачем ты сюда явился? Приехал строить из себя примерного отца? Мы бы сами разобрались!

– Я отец. Имею право быть здесь, – сквозь зубы процедил Алексей и снова метнул взгляд на сына.

Но Егор демонстративно отвернулся, открыл калитку и молча прошел в дом.

– Пап, пойди за ним, пожалуйста, побудь, я… Мне нужно тут разобраться… – попросила я слабым голосом.

– Кого ты воспитала? – поддел меня Алексей, кивая в спину Егора. – Парень не умеет отвечать за свои проступки!

И дела ему не было до присутствия посторонних. Лишь бы меня уесть, перекинуть вину.

– А ты? Ты умеешь? – гаркнул отец, и я испуганно вжала голову в плечи.

Понимала, что отец интеллигентный человек, он не будет ввязываться в драку, да и участковый не дал бы этому случиться, но обстановка сильно накалилась.

– Граждане! – цыкнул на нас представитель правопорядка. – Время. Цигель-цигель!

Он похлопал ладонью по часам, оглядел нас всех с упреком, мол, развели тут базар, Алексей довольно усмехнулся, а отец дернул вниз полы старого свитера, покачал головой.

– Пап, давай всё потом? Я съезжу, раз надо, – решила я.

Отец посмотрел на меня, затем на Алексея, и в его взгляде читались ненависть и презрение. Потом повернулся и ушел вслед за внуком.

– Паспорт прихватите, гражданка, – заметил участковый.

– Он у меня с собой, – ответила я, хлопнув себя по сумке.

В это время Раиса, которая стояла рядом безмолвным свидетелем, снова обратилась к полицейскому как к старому знакомому:

– Давай-то как-то по-свойски, Вань, а? Ну зачем так строго? Порядочные же люди…

– Порядочные, – крякнул участковый, – а ребенок сбежал. Мне сказано доставить граждан, чем и занимаюсь. Грузимся, граждане Костылевы, – строго обратился к нам полицейский. – Буду ждать в машине.

Он неторопливо пошел к уазику, запрыгнул на переднее сиденье, Раиса заохала, тяжело вздохнула, посмотрела на меня с тревогой:

– Лид, всё будет нормально… Я тут присмотрю…

– Лида, не трать время должностного лица, – поторопил меня Алексей, не обращая внимания на Раису.

Делать нечего, я кивнула почтальонше, пошла вслед за Алексеем, и мы уселись на заднее сиденье уазика. В салоне было душно и тесно, как в консервной банке. Воздух стоял спертый, пахло мокрой резиной и пылью. Я села на сиденье, обтянутое потрескавшимся дермантином, ближе к дверце, отвернувшись к стеклу. Стараясь не касаться Алексея плечом.

Он же, наоборот, будто нарочно занял чуть больше места, чем нужно.

Участковый устроился впереди, ехал, что-то бормоча, иногда постукивал пальцами по панели, как бы напоминая, что он здесь. Мы говорили вполголоса, чтобы он нас не слышал. Шум мотора заглушал голоса.

– Знаешь, Лида, а я рад, что так получилось, – произнес Алексей негромко, глядя на меня. – Наконец всё обсудим.

Что сказать, я не нашлась. Просто пыталась держаться в рамках приличия, чтобы не накинуться на него с обвинениями и упреками.

– Ты злишься, я понимаю, – продолжал он. – Но я ведь не мог не приехать… Дело серьезное. Он же мой сын…

Злюсь! Да если бы я просто злилась…

– Лёш, – оборвала я его, – не пытайся играть роль заботливого отца. Мы оба знаем истинную причину твоего визита. Тебе просто нужен был предлог, чтобы появиться здесь.

Он криво усмехнулся.

– А что, мне стоило сидеть в городе и ждать, пока ты окончательно вычеркнешь меня из жизни?

– Я вычеркнула тебя из жизни? Ты ничего не перепутал?

Он сжал челюсти. В глазах бушевали злость и обида.