Даниэла Стил - Питер, Поль и я
— Если бы ты уехал, так было бы лучше для нас обоих. Зачем начинать все сначала? Я люблю его, и ты это знаешь. Я не хочу все испортить.
— Ты и не испортишь. Я его двойник, не забывай об этом. Я — это он, а он — это я.
— О Господи, опять! — простонала я, уступая его напору. — Мне этого не вынести.
— Ты стала ближе к нему за время моего отсутствия? — спросил он, оскорбленный в лучших чувствах.
— Откуда тебе известно? — подозрительно спросила я. Дело в том, что он попал в точку. Но как он догадался? Непонятно.
— Стеф, это все объясняет. Наверное, именно поэтому он и прислал меня. Я показываю тебе те грани его души, которые сам он стесняется тебе открыть.
Я бросила взгляд на желто-зеленые штаны и рубашку, усеянную блестящими стразами, однако его теория прозвучала не очень убедительно. Если у Питера имелась такая грань в характере, вряд ли он захотел бы посвятить меня в свою тайну. Поль — всего лишь плод воображения Питера, безумный эксперимент, вышедший из-под контроля. Сумасшедшая фантазия, которой нет места в моей жизни. Это его мечта, а не моя. А теперь я начинала сомневаться, что и сам Питер мечтает об этом.
— Послушай, позволь мне провести с тобой всего одну ночь, — настаивал он, отметая прочь все мои здравые возражения. — Без двойных, тройных и прочих кульбитов. Просто полежим в постели и поговорим, как старые друзья, и вспомним былое. Утром я уеду, честное слово.
— Куда?
— Обратно в мастерскую. Чтобы с меня снова сняли голову.
Бедняга. Каким тоскливым будет Рождество! Разве мы не заслужили хотя бы несколько веселых минут, пока его не упрячут в лабораторию? Ведь он не был у меня с самого сентября и терпеливо ждал, пока Питер не уедет в Калифорнию.
— Ну хорошо. Только на одну ночь. И без глупостей. Наденешь его пижаму.
— А это обязательно? Господи, у него такие гадкие пижамы — бежевые или еще хуже. Меня от них тошнит. — Он поморщился, как будто один вид вещей Питера причинял ему страшную боль. Если бы они были сшиты из желто-зеленого атласа — другое дело.
— У него темно-синяя пижама с красной отделкой. Тебе понравится.
— Сомневаюсь. Но ради тебя я ее надену, так и быть.
Я пожалела, что недавно выкинула свою последнюю фланелевую ночную рубашку. Поздно — их не вернуть. Поразмыслив, я решила лечь спать в банном халате для собственной безопасности. Я не стану провоцировать Поля на то, о чем мы потом оба пожалеем.
Мы разошлись по спальням, предварительно приняв душ каждый в своей ванной. Через некоторое время Поль появился передо мной в темно-синей пижаме Питера, и по его лицу было видно, что ее цвет причиняет ему ужасные страдания. Я надела самую целомудренную ночную рубашку и махровый купальный халат, который купил мне Поль. По сравнению с нашей прошлой встречей мой наряд не выдерживал никакой критики. Свечи я тоже не стала зажигать. Питер прав — можно ненароком устроить пожар.
— Что, ни одной свечечки не зажжем? — разочарованно протянул Поль, узнав о моем решении. Он обожал свет свечей, и я, признаться, тоже.
— Нет. Все, я выключаю свет, — предупредила я и улеглась в постель к нему под бок. Однако стоило ему меня обнять, как он напомнил мне Питера. Я твердила себе, что это Поль, но в темноте мои усилия были тщетны.
— Почему ты сегодня такая скованная? — обиженно спросил он, прижимая меня к себе. — Он что, сделал тебя фригидной? Тогда понятно, почему он меня прислал.
— Ты здесь не в командировке, — напомнила я ему. — Ты порождение его больной фантазии и приехал навестить меня на правах старого друга. — В течение последних трех месяцев Питер вел себя как самый обычный человек, и мне не верилось, что идея прислать ко мне клона принадлежала именно ему.
— А как у тебя с воображением, Стеф? Ты совсем его потеряла или он его убил?
— Он подарил мне счастье.
— Я тебе не верю, — отрезал Поль.
Я нахмурилась. Разговор перешел на другую тему, и мне это не нравилось. Я оставила его вовсе не затем, чтобы выслушивать упреки, а потом оправдываться. Я пожалела его и только поэтому позволила провести со мной ночь.
— Если бы ты была с ним счастлива, то и со мной бы развлекалась, как в прошлый раз. А так ты еще более зажата, чем он.
— Я не могу спать с вами обоими. У меня от этого голова идет кругом.
— А я не посторонний. Я и он — одно.
— В таком случае вы оба чокнутые.
— Возможно. Но мы оба любим тебя, — добавил он, словно это было оправданием.
— Я тоже тебя люблю. Просто я больше не хочу ввязываться в эту историю. В прошлый раз, когда я была с тобой, мне казалось, что я люблю тебя, а не его. Потом он вернулся, и я поняла, что люблю его по-прежнему, а тебя не люблю. К тому времени тебе уже отвинтили голову. От этого спятить можно! — Как я могу обсуждать с ним эту тему? Но он сам затронул этот щекотливый вопрос.
— А где у тебя голова, ты знаешь? — огрызнулся он.
— Не груби.
— Можешь ты помолчать хотя бы пять минут? — сказал он и поцеловал меня.
Как я ни старалась сдерживать себя, все завертелось сначала. Я почувствовала то же, что и в нашу прежнюю встречу, несмотря на все клятвы, которые себе дала.
— Нет! — выдохнула я и поцеловала его в ответ, ненавидя и презирая себя больше, чем его. Как все это нелепо и смешно! Стоило ему прикоснуться ко мне, и мои сдержанность и целомудрие улетучивались как дым.
— Вот теперь уже лучше, — произнес он, целуя меня, и мне захотелось его стукнуть. Но я этого не сделала.
Я продолжала целовать его и вскоре уже не могла оторваться от его губ. Если бы вечно лежать в его объятиях и целовать его! А едва он дотронулся до меня, как мне захотелось не только поцелуев, но и всего остального, и что самое ужасное, я не переставала тосковать по Питеру и воспринимала Поля как частичку его души. Теперь я при всем желании не могла бы сказать, кто есть кто, что есть что, с кем и что я делаю и почему. В конце концов, мне уже было наплевать, кто из них сейчас со мной в постели. Наверное, я тоже свихнулась. На меня снизошли покой и умиротворение, и даже двойное сальто, которое мы проделали с Полем, уже не казалось чем-то из ряда вон выходящим.
— Ты просто прелесть, — промолвил он, а я молча лежала и думала о том, какой все-таки странный подарок преподнес мне Питер и как много они оба значат для меня, хотя я больше люблю Питера, чем Поля, и так будет всегда. Но мне милы и дороги и чудачества Поля.
— По-моему, ты дурно на меня влияешь, — солгала я ему, чтобы заставить его почувствовать себя виноватым, коль скоро у меня комплекс вины отсутствовал полностью.
Все это дело рук Питера. Он создал Поля и прислал его ко мне. Если он был против, зачем подарил мне Поля? А вдруг это тест и Питер хочет проверить, насколько я верна и целомудренна? Да, в таком случае со мной и впрямь не все в порядке, поскольку, пока я спала с Полем Клоном, а не с каким-то незнакомцем, вопросы целомудрия и верности меня не особенно волновали. Поль во всем походил на Питера — одно лицо, тело и даже душа. Различными были только предпочтения в одежде да манера заниматься сексом, включавшая у Поля тройное сальто, что само по себе добавляло в отношения остроты.
