Джулиана Маклейн - Цвет небес
Едва эти слова сорвались с моих уст, как я почувствовала, будто внутри меня взорвался огненный шар. Я сделала глубокий вдох и заставила себя продолжить. Нельзя было расстраиваться.
— Боже мой, — сказал он. Мы несколько секунд помолчали. — С ним все будет нормально? Его возможно вылечить?
— Ему будут делать операцию, попытаются вырезать опухоль, — объяснила я. — Он сказал, что вероятность того, что он переживет операцию, составляет пятьдесят процентов. Он молод и здоров, поэтому у него хорошие шансы.
— Пятьдесят процентов. Это не значительный перевес, Кора.
Сердце ушло в пятки, и я закрыла глаза.
— Не совсем то, что мне сейчас хотелось бы услышать, — сказала я. — Этим ты делу не поможешь. Плюс, я не согласна. Думаю, что шансы велики. Нужно оставаться оптимистами и надеяться на лучшее. Обещай, что так и будешь делать.
Питер на минуту замолчал.
— Я просто думаю, что нам стоит подготовиться к любому исходу, вот и все. Не заходи в своих надеждах слишком далеко, ладно?
О Боже! Я так разозлилась на него в ту секунду! Хотела закричать в трубку, потянуться по проводам и хорошенько встряхнуть его! Он всегда был таким предусмотрительным. Уверена, если бы что-то зависело от него, он бы посоветовал Мэтту лечь в больницу прямо сейчас, потому что заниматься чем-либо ещё нет смысла. А лежа в больнице, Мэтт мог бы заранее написать себе некролог, чтобы в случае чего после операции его можно было бы напечатать в утренней газете. Просто на всякий случай.
— Ну а я собираюсь зайти далеко, — сказала я, — и намереваюсь там остаться. Я буду говорить с Мэттом о будущем, о том, какой чудесной будет его жизнь, когда он выпишется из больницы. Я собираюсь провести с ним каждую оставшуюся минуту, строя планы на следующий год и на все последующие годы.
И снова пауза.
— Какие планы? — спросил Питер.
Я посмотрела на потолок, чувствуя, как на меня накатывает лавина грусти. Как я смогу сказать это по телефону? Как сказать Питеру, что я чувствую на самом деле? Он будет сломлен.
— Точно не знаю, — ответила я. Не то чтобы я пыталась пощадить его чувства, ведь я сказала правду. Мэтт никогда не был способен задержаться надолго на одном месте. Он был кочевником — по крайней мере, до этих пор. С операцией или без, я знала, что будущее точно неизвестно. Я не могла быть уверена, что Мэтт навсегда подарит мне своё сердце или встанет на одно колено, чтобы попросить моей руки.
Но хотела ли я этого на самом деле? Разве не это же было проблемой в моих отношениях с Питером? Он был готов сказать «Да», а я всё сомневалась и чувствовала, что мне не хватает воздуха.
Тем не менее, зная, что Питер заслуживает иного ответа, чем тот, что я только что дала, я кашлянула и продолжила:
— Не знаю, что случится в будущем, но не могу тебя обманывать. У меня есть чувства к Мэтту. Всегда были, и сейчас мне нужно находиться рядом с ним.
Я услышала, как заскрипел стул в кабинете Питера. Затем то, как Питер встал и закрыл дверь.
— Не понимаю. Что ты говоришь?
Я сделала ещё один глубокий вдох:
— Говорю, что мне нужна свобода, чтобы провести время с Мэттом.
Он фыркнул:
— Это то, что я думаю? Мы расстаемся? Вот зачем этот звонок нужен был на самом деле.
— Мне очень жаль.
— Жаль? — Я подскочила, испугавшись прозвучавшего в его голосе гнева. — Ты с ума сошла? Ты провела с этим парнем два дня и ни с того ни с сего хочешь одним махом разрушить всё, что мы с тобой строили с детства? Мы должны были пожениться. Мы встречались почти пять лет. Считаю, тебе стоит хорошо подумать, Кора. Он ненадежен и, кроме того, через месяц уже может быть мертв.
— Питер! — Я не могла этого слушать. Я понимала, что он обижен и зол, но этими словами он переходил все границы.
И я совершенно точно обдумала свое решение. Обдумывала его всю жизнь. Даже когда судьба разлучила нас, Мэтт всегда был со мной, в моём сердце. Я скучала по нему и тосковала, и неважно, сколько времени нам осталось. Даже если мало, мне оно нужно.
Конечно, я надеялась, что всё сложится не так. Я хотела быть рядом с Мэттом до своего последнего вздоха.
Операция пройдет успешно. Я повторяла это себе снова и снова, а когда Мэтт выздоровеет, всё будет по-другому. Мы восполним всё потерянное время.
Питер ошибался насчет Мэтта. Во всём.
Глава 41
Телефонный разговор с Питером закончился плохо. Ему хотелось знать, сколько времени я провела с Мэттом, целовались ли мы и занимались ли «чем-то ещё».
Я сказала ему правду: да, мы целовались и держались за руки.
Питер ничего не сказал, но я услышала его стесненное дыхание. Потом он выпалил, что больше никогда не хочет видеть меня и слышать мой голос. И повесил трубку, не попрощавшись.
Я вернулась в комнату и немного поплакала, думая, прав ли Питер. Может быть, я сошла с ума. Я помню, как Мэтт вел себя со мной в машине по дороге из Марблхеда, когда он закрылся от меня стеной ледяного отчуждения.
Питер никогда так со мной не обращался. Мы никогда не причиняли друг другу боли, равно как и не вели никаких ожесточенных споров. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Немного погодя я встала с постели и вернулась к телефонной будке. Бросила ещё одну монету в прорезь. На этот раз я собиралась рассказать родителям о болезни Мэтта и объяснить, как только что разбила Питеру сердце и разорвала нашу неофициальную помолвку. Я подозревала, что они также не обрадуются новостям. Так и вышло. Им было очень жаль Мэтта, но они были ошеломлены и сбиты с толку моим решением порвать с Питером, поскольку он успел стать членом нашей семьи. Родители обожали его и беспокоились обо мне.
***В следующие пять дней мы с Мэттом проводили вместе каждую свободную минуту. Он не позволял мне прогуливать уроки, поэтому высаживал меня из машины за пять минут до начала занятий и ждал снаружи по окончании учебного дня.
Если мне нужно было написать реферат или иное письменное задание, Мэтт отвозил меня в библиотеку, садился рядом и писал книгу, пока я занималась.
Не скажу, что это было легко. Меня совсем не интересовала антропология, когда Мэтт сидел напротив меня, более красивый и привлекательный, чем имел на то право любой мужчина. Он отвлекал меня, и если я не восхищалась его красотой, то беспокоилась об опухоли в его голове и боялась предстоящей операции и всего, что ему придется пережить до выздоровления.
«А что, если все кончится плохо? — печально думала я. — Что, если он не выживет, и это наши последние дни вместе?».
Боялся ли он? Я — да, но не могла позволить ему узнать об этом. Когда бы мои мысли ни вторгались на эту смутную территорию, я брала себя в руки и старалась думать о чем-то другом. Простой улыбки Мэтта обычно хватало, чтобы успокоить меня. Именно тогда я поняла, что ничего не могу от него утаить. Каким-то образом он всегда чувствовал мой страх и поднимал глаза от страниц блокнота. В такие мгновения он обычно целовал меня в щеку и ободрял, не говоря ни слова.
