Джулиана Маклейн - Цвет небес
Наверное, так оно и было, ведь я позволила себе обожать его.
Одинокий лист, как перышко, спланировал с дерева на лобовое стекло машины.
Я взялась за ручку двери и уже была готова выйти, бросив на прощание лишь «Увидимся», но не смогла так поступить. Я не такая. В отличие от Мэтта, я всегда озвучивала то, что чувствую, и сейчас собиралась говорить откровенно.
— Не знаю, что с тобой не так, — промолвила я, — но ты ни слова мне не сказал за всю дорогу от Марблхеда, а я хочу, чтобы ты знал, насколько я разочарована. Я считала, что мы хорошо провели время, но теперь ты всё испортил.
Он наконец перевел взгляд на меня.
— Ты думал, что я буду чего-то от тебя ждать? — спросила я. — Ты этого боишься, что я могу захотеть получить от тебя клятву или предложение руки и сердца? Ты пытался сказать мне в своей обычной грубой и трусливой манере, что тебе это не нужно? Не волнуйся, Мэтт, я хорошо тебя знаю. Знаю, как быстро тебе всё наскучивает, и как ты ненавидишь ограничения. Мне известно достаточно, чтобы не ожидать от тебя ничего.
Его адамово яблоко дернулось, когда он сглотнул. Несколько секунд он молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал придушенно.
— Тебе, наверное, пора.
С тем же самым успехом он мог бы ударить меня в лицо бейсбольной битой.
Еле сдерживая слезы, я подхватила сумочку, открыла дверь и вышла из машины.
— Ты и в самом деле козел, Мэтт. Ты в курсе? Я никогда не хотела в это верить, даже когда Питер предупреждал меня, что тебе не стоит доверять, но, думаю, сейчас у меня не осталось выбора. Но я не позволю тебе уехать, пока ты не услышишь, что разбил мне сердце, потому что я никого так не любила в жизни, как тебя. Я думала, мы похожи, но теперь понимаю, что нет. Потому что я не такая как ты. Я не вычеркиваю из жизни людей, которых люблю.
Я захлопнула дверь и отвернулась, позволив слезам заструиться по лицу. Я быстро пересекла тёмную лужайку и направилась к двери общежития, не позволяя себе оглядываться посмотреть, уехал ли он. Хотя, к своей бесконечной досаде, каким-то уголком сознания я надеялась, что он догонит меня, извинится и будет умолять простить его.
Если бы Питер был здесь, он бы посоветовал мне не тешить себя глупыми надеждами, ведь мы не можем остаться друзьями, потому что Мэтту нельзя доверять, и лучше бы мне больше с ним не встречаться. Никогда в жизни.
Я резко остановилась и вытерла несносные слезы со щек. Нельзя заходить в общежитие в таком состоянии. Нужно прекратить реветь и восстановить дыхание.
За спиной хлопнула дверь машины.
Я обернулась.
Мэтт шёл по лужайке в мою сторону целеустремленным широким шагом.
О боже…
Сердце болезненно затрепетало в груди. Я не могла дышать из-за рвущихся наружу рыданий.
Разум командовал мне сорваться и побежать в противоположном направлении. Но внезапно Мэтт налетел на меня, впечатывая в дерево, заключил в объятия и накрыл мои губы своими.
Моя сумка со стуком упала на землю. Руки обвились вокруг его шеи. Меня словно унесло в море. Я не могла найти в себе силы бороться с течением, потому что несмотря ни на что я желала Мэтта со страстью, затмевающей разум.
Не знаю, сколько мы так простояли под деревом, целуясь в темноте. Его руки исследовали моё тело так, словно близился конец света.
Наконец он оторвался от моих губ.
— Мне так жаль.
Оглушенная и эмоционально опустошенная, я невидяще подняла глаза.
— Не нужно было приезжать и искать встречи с тобой, — сказал он. — Это эгоистично. И не следовало приглашать тебя на яхту. Надо было остановиться вовремя.
— Но почему?
Он закрыл глаза и покачал головой.
Что-то было не так, и я это чувствовала. Мы столь многое разделили за последние несколько дней. Должна быть причина, почему он отталкивает меня, и она кроется вовсе не в том, что он говорил ранее.
— Ты что-то недоговариваешь, — озвучила я.
Он скривился, словно испытывая физическую боль.
— Расскажи мне. — Я обхватила его лицо ладонями.
— Я болен, — наконец признался он. — Через пару недель мне предстоит операция, а если я не стану её делать, то все доктора пророчат мне одно и то же. Что я не доживу до весны.
Я неподвижно стояла и смотрела на него.
— Какая операция?
— У меня опухоль мозга, — объяснил Мэтт. — Её нужно вырезать.
Меня затошнило.
— Они могут это сделать? Вырезать опухоль и вылечить тебя?
— Говорят, шансы пятьдесят на пятьдесят.
— Пятьдесят процентов, — повторила я, словно в забытьи, цепляясь за надежду, что операция пройдет успешно. Конечно, так и будет. Так должно быть.
Он отступил на шаг, позволяя мне переварить услышанное. Я отошла от дерева, изо всех сил пытаясь осознать то, чем он со мной поделился. Я посмотрела в темное, усеянное звездами небо.
— Когда ты узнал? — спросила я.
— Месяц назад. Часто болела голова, поэтому я пошёл к врачу.
Я повернулась к нему лицом:
— И до сих пор случаются головные боли?
— Да. Например, прямо сейчас.
Я бы хотела облегчить его боль, но знала, что это не в моих силах. Я никак не могла изменить происходящее.
— Твой отец знает?
— Да, но он, как всегда, держится на расстоянии. Не звонил ни разу с тех пор, как я ему рассказал.
Я пыталась сдержать гнев на человека, который издевался над Мэттом в детстве, затем выставил его из Кэмдена, а теперь не мог поддержать именно тогда, когда это так необходимо.
— Мне этого не понять, — сказала я. — Ты ведь его сын.
Мэтт лишь пожал плечами.
— Я уже перестал ненавидеть его. Когда случается нечто подобное, всё прочее начинает казаться несущественным. Я простил его. Это все, что я могу. И сказал об этом Гордону. Хотел, чтобы папа знал.
— Не говори так, — быстро, почти грубо перебила я. — С тобой всё будет хорошо, и Гордону не придется ничего ему передавать.
— Надеюсь, ты права.
В ветвях над нашими головами зашелестел ветерок. Скоро начнется дождь. Я уже чувствовала его запах в воздухе.
— Где будет проходить операция?
— В Чикаго, — ответил Мэтт. — Вот почему мне нужно возвращаться туда на следующей неделе.
— Разреши мне поехать с тобой, — попросила я, думая, что скажет Питер, но понимая, что сейчас это не имеет значения.
— Нет, — твердо отказался Мэтт. — Ты не должна.
Я подошла ближе.
— Но я хочу. Хочу быть с тобой, пока ты в больнице. И мы сможем провести вместе ещё немного времени до операции.
Он резко оборвал меня:
— Я сказал «нет», Кора. Я не хочу, чтобы ты была там.
— Но почему? Я дам тебе время побыть в одиночестве, если оно тебе потребуется. Я дам тебе всё, что ты захочешь. А что будет потом, решим попозже. Я не жду от тебя предложения руки и сердца или чего-то подобного. Просто позволь мне провести несколько недель с тобой. И всё. Пожалуйста.
