С. Белмонд - Довольно милое наследство
Как только Элси убедилась, что я не собираюсь давать ей отставку, она принялась за уборку, очень, надо сказать, по-деловому, как человек, который куда лучше меня знает эту квартиру. Элси сказала, что у нее есть ключ, но она не хотела открывать двери, не получив от меня разрешения. Я позволила ей впредь пользоваться своим ключом, а сама отправилась по своим делам.
Когда я вернулась, шел первый час и моросил мелкий дождик. Я думала о своем историческом расследовании и вошла тихо. Элси была в ванной, бежала вода, и она что-то напевала себе под нос. Я не заметила мужчины, сидевшего на стуле в кабинете, пока он не заговорил, напугав меня едва не до инфаркта.
– При-ивет, Пенелопа, – поздоровался он, поднялся и деловито подошел ко мне.
Это был Ролло. На нем была дорогая одежда, из тех, какую обычно носят грязные политики, торговцы оружием и прочие сомнительные личности, делающие деньги на несчастьях людей. Но Ролло выглядел как-то потрепанно, словно алкоголик у баков с мусором или брошенный пес, роющийся на помойке. Под глазами у него были мешки, а в руках букет цветов, словно у страждущего поклонника.
– Мама попросила нанести тебе визит, – сказал он, протягивая цветы.
Дюжина прекрасных бледных роз с чудесным ароматом; такие сейчас очень трудно достать.
– Твоя уборщица любезно пустила меня, чтобы я не ждал под дождем.
Элси как раз появилась в дверях и взяла у меня цветы, чтобы поставить их в вазу.
– Я пойду, если вы не против? – спросила она.
Мы прошли с ней на кухню, и я спросила, сколько платила ей бабушка.
– В конце месяца договоримся, – сказала Элси и улыбнулась.
Я вернулась в библиотеку. Ролло уже удобно расселся на стуле и, видимо, собирался задержаться надолго.
«Как же мне его выгнать?» – подумала я.
Однако я хорошо помнила о совете мамы быть с ним дипломатичной. Это вскоре мне потребовалось.
– Ну что, уже устроилась в квартире? Не волнуйся, милая, – сказал он и подмигнул. – Мы вовсе не против. Но, Пенни, детка, – продолжил Ролло с притворной мольбой в голосе, – мы с мамой живем неподалеку. Ты уж зайди к ней, проведай старушку. Я объясню ей, что ты жутко торопишься, и всего-то. И не будет у тебя висеть это на совести мертвым грузом. – Он понизил голос. – Моя жизнь превратится в ад, если я не уговорю тебя, – признался он.
– А ты обещаешь держаться подальше от моего гаража в Антибе? – спросила я несколько раздраженно.
Сначала Ролло непонимающе уставился на меня, но потом решил, что это шутка, и заухал.
– Ну разумеется, крошка. Не держи зла на старика Ролло, – сказал он и снова подмигнул.
– Хорошо, – кивнула я, а сама сделала пометку в голове сказать Элси, чтобы никого больше не пускала в мое отсутствие.
Но она уже ушла. Сейчас нужно было выпроводить Ролло из квартиры. Я подобрала свой плащ и снова надела его. Ролло пошел за мной.
По ступеням поднималась пожилая пара. Они кивнули мне вежливо, словно знали, кто я такая, а на Ролло посмотрели с подозрением. Я не хотела на глазах у соседей ругаться с Ролло по поводу визита к его матушке. Но еще меньше мне хотелось, чтобы они подумали, будто с Ролло у меня свидание. Ролло воспользовался моим замешательством, довольно грубо взял меня за локоть и протащил по ступеням, а затем буквально силой затолкал на заднее сиденье серебристой машины, припаркованной у парадного подъезда.
– Это не займет много времени, мама – человек старомодный, и она хочет повидаться с тобой прежде, чем ты уедешь из Лондона, – сказал Ролло с видимым облегчением.
Я поняла, что он действительно боится своей матери.
В машине, кроме нас с Ролло, был только водитель в форменной кепке, надвинутой на брови. Ролло, как ни странно, сел спереди, рядом с водителем, оставив меня одну на заднем сиденье. Будто его заданием было доставить маме пакет из супермаркета, и дело в шляпе. Время от времени шофер посматривал на меня в зеркало заднего вида, словно проверяя, не выпрыгнул ли их пакет. Если честно, то я думала об этом. Впрочем, я уже решила выяснить, чего же хотят от меня Ролло и Дороти? Через них я узнала о секрете тети Шейлы, так, может быть, мне удастся угадать их следующий ход?
Улица, на которой жила двоюродная бабушка Дороти была узкой, а потому казалась зловещей и мрачной, однако бросалось в глаза и то, что люди здесь жили богатые. Мы остановились перед длинным темным домом, окруженным чугунным забором с острыми пиками. На парадной двери было окно, зарешеченное таким же чугунным литьем. Тяжелые двери открыл старый, облаченный в форму привратник, всем своим видом показывающий, что работает он здесь давно и собирается продолжать в том же духе неторопливо исполнять свои обязанности до скончания времен.
Лифтер, тоже ложилой и тоже в синей униформе с золотыми аксельбантами, закрыл тяжелые решетчатые двери лифта, и механизм со скрежетом заработал. Ролло просто стоял и смотрел в одну точку с покорным видом, пока мы не прибыли и лифт не остановился с толчком. Ролло проводил меня до квартиры в самом конце коридора, вошел первым, а я следом за ним.
Двоюродная бабушка Дороти царственно восседала в гостиной в кресле с высокой спинкой и широкими подлокотниками, обитом темно-коричневой кожей и прошитом золотой нитью. Кресло это походило скорее на трон. Вся мебель: еще три кресла, два крохотных диванчика и несколько столов разного калибра, на которых навалено было невероятное количество антикварных безделушек, – стояла хаотично в огромной комнате. Тяжелые занавески были опущены, отчего комната выглядела мрачновато. Стены тоже украшали обои каких-то бессолнечных оттенков коричневого, бежевого и горчично-желтого.
Рука бабушки Дороти слегка дрожала, когда она указала мне на кресло напротив нее. Кресло было обито, но оказалось не по-божески жестким и стояло особняком, никакого столика рядом, куда я могла бы положить свою сумочку и плащ, которые, кстати, никто не забрал на входе. Вскоре появилась древняя женщина, очевидно, прислуга. Она прошаркала ко мне и бесцеремонно схватила плащ с подлокотника, куда я его повесила за неимением лучших вариантов, после чего ушла в другую комнату. Эта особа была из той породы слуг, которые даже не пытаются скрывать своей неприязни.
– Девочка моя, – прочирикала двоюродная бабушка Дороти высоким голосом, словно с маленькой разговаривала. У нее не было акцента, лишь легкий американский назальный выговор. – А как ты себя чувствуешь сегодня? Ну и ладненько. А как тебе Лондон? Ну и славненько.
– Чем могу помочь? – вежливо спросила я.
Она рассмеялась, точно колокольчики зазвенели.
– Ну что ты, девочка, это мы можем тебе помочь. Я так ужасно себя чувствую из-за своего несносного поведения при нашей последней встрече. Но я старая женщина и быстро устаю, так что ты уж прости меня. Какая ты у нас красавица. Надеюсь, тебя никогда не посетят те немочи, которыми я так страдаю. Ах, дитя мое, оставайся всегда молодой и здоровой.
