Вайолетт Лайонз - Подарок к рождеству
Осторожно, мягко проведя ладонью по ее щеке, мужчина улыбнулся и заглянул ей в глаза. Но окаменевшее лицо женщины не изменилось, и его сердце тревожно сжалось. Тогда он попробовал притянуть ее к себе — она не оказала сопротивления. Его губы нежно прикоснулись к се лбу, волосам — она не отвернулась. В сердце мужчины зажегся крохотный фитилек надежды, и он прошептал:
— Абигейл, ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Знаешь, что можешь вытворять со мной почти все что угодно...
Его губы скользнули по гладкой, как шелк, щеке и замерли на мягких, чувственных губах. На мгновение ему показалось, что она вся напряглась и вот-вот отпрянет от него. Но уже в следующий миг из ее горла будто выпорхнул легкий, тихий стон; чувственные губы, уступая нежному натиску его языка, медленно раздвинулись, а спустя еще секунду-другую ее изящные руки жадно обвили крепкую шею Ника.
— Милая моя девочка, — услышала она его шепот, — когда между нами происходит это, нам больше ничего не нужно. Мы не должны допускать, чтобы что-то мешало нам, выбивало нас из этой сладостной колеи...
Она таяла в жарких объятиях Ника; ее мягкое, податливое тело притягивалось к нему, как к магниту. Просторный мужской халат, в который она облачилась с утра, не создавал никаких препятствий для его нетерпеливых рук, ласкавших, трогавших, нежно мявших каждый бугорок, каждый изгиб, каждую выемку ее распаляющегося роскошного тела...
— Вот видишь, как хорошо, когда мы не ссоримся, — продолжал он нашептывать ей на ухо. — Давай я унесу тебя в кровать, и мы оба еще раз убедимся, что нас может связывать настоящее, неподдельное общение. Мы так хорошо понимаем друг друга в постели. Давай я...
— Нет! — Вскрик Абигейл ударил ему в уши и эхом прокатился по всей гостиной. Вырвавшись из его объятий, она резким движением запахнула халат на, обнаженной его нетерпеливыми руками, груди и туго затянула пояс. — Я сказала, нет! Я не хочу больше такого общения!
— Лгунья! За последние три дня ты только этого и хотела!
В ту же секунду Ник пожалел, что произнес эти слова, но, увы, они уже сделали свое гадкое дело. Физически Абигейл еще оставалась рядом с ним, однако ее душа была уже вне досягаемости для него. Черт возьми, что же он наделал? Куда смотрел? О чем думал, когда открывал рот, чтобы что-то сказать? С каждым произнесенным словом он все больше и больше отдалял ее от себя.
— Да, я действительно хотела этого, — неохотно согласилась она, — но теперь не хочу. Одного этого недостаточно. Постель не может заменить все остальное в жизни.
— И чего же тебе не хватает?
Выражение лица Абигейл стало меняться, по вспыхнувшим фиалковым глазам Ник мог читать мысли, зароившиеся в ее голове. Не дождавшись ответа, он ухмыльнулся и цинично процедил сквозь зубы:
— Молчишь? Могу ответить. Тебе не хватает обязательства — вот чего! Обычный женский капкан: или брак, или ничего.
Абигейл побледнела, в аметистовой глубине ее глаз заметались злые искорки, и она отчеканила:
— Я никогда не говорила о браке!
Но Абигейл и не стала отрицать, что всегда стремилась вступить в него. Она лишь добавила:
— Однако меня не устраивают отношения, основанные на одном лишь сексе. Я не хочу заниматься любовью просто так.
— Просто так? — бросил он ей в лицо. — Значит, все эти дни ты занималась со мной любовью просто так? Разве нас не соединяла страсть, самое пламенное желание...
— Любое пламя недолговечно, Ник. Голая страсть, без любви..., без обязательства, может просто заглотить человека и потом выплюнуть наружу как ненужную жвачку! Вот с чем я не могу примириться. Мне нужно, чтобы моя страсть и страсть моего любовника слились в такой огненный шар, который мог бы, подобно маленькому солнцу, освещать все остальное в нашей жизни. Другого способа существования я для себя пока еще не придумала.
Когда она замолчала, Ник глубоко вздохнул и, поворошив пальцами волосы, сказал:
В таком случае, милая Абигейл, нам нет смысла продолжать отношения до тех пор, пока ты не научишься смотреть на вещи реально. Ибо я не могу предложить для наших отношений какой-то незыблемый, железобетонный фундамент. И я не вправе давать тебе обещание, выполнение которого может оказаться мне не под силу.
Неужели эта женщина не понимает, что он делает все возможное, чтобы оставаться перед ней честным? Уж, по крайней мере, это-то она могла бы заметить. Но Абигейл не замечала этого и не пыталась его понять. Более того, в ответ на его слова, она, решительно, покачала головой, и, тем самым, убила в нем даже эту слабую надежду на ее прозрение.
— А я не могу продолжать жить с мыслью, что рано или поздно наступит день, когда ты устанешь от меня — и я в один миг окажусь на свалке твоих любовниц. — Ник попытался, было, открыть рот и что-то возразить ей, но она торопливо продолжила свой коротенький монолог: — И мои опасения прорастают не на пустом месте. Телефон был восстановлен каких-нибудь пару часов назад, а ты уже успел позвонить в гараж и попросить привести мою машину в порядок как можно быстрее, так чтобы в любой момент, как только тебе заблагорассудится, ты мог отделаться от меня.
— Я вовсе не имел в виду…
Но он тут же осекся, не закончив фразу. Ему стало как-то не по себе от мысли, что, по сути дела, Абигейл была в определенной степени права. Однако ее подозрения насчет того, что он готов был в любой момент избавиться от нее, не совпадали с фактическими побуждениями, которыми руководствовался Ник, когда звонил в гараж. Просто он хотел, чтобы у нее под рукой побыстрее оказался отремонтированный «пежо», на котором она в любой день могла бы уехать куда угодно, если сама того пожелает. Он предоставлял ей полную свободу действий и хотел, чтобы она знала об этом. Покинуть его или остаться с ним — все зависело от нее самой.
— Оставь это, Ник, — спокойно и, даже как будто, устало сказала Абигейл. — Я думаю, и тебе и мне известно, на каком фундаменте стоит каждый из нас.
С этими словами она повернулась и пошла прочь от него.
— Куда ты? — бросил он ей вслед.
— Надо переодеться. — Она говорила низким, сухим голосом, лишенным всяких эмоций. — А потом, если тебя не затруднит, ты, может быть, подбросишь меня до гаража?
Не прошло и пяти минут, как Абигейл уже была готова. Конечно, этого времени было недостаточно для того, чтобы он мог собраться со своими взъерошенными мыслями, и найти какой-то выход из неприятного, запутанного положения, в котором они оказались. Впрочем, такой выход не просматривался даже в перспективе. Они стояли напротив друг друга — каждый на противоположной стороне бездны, разверзшейся перед ними, и, казалось, ни один из двоих не хотел идти на компромисс, не хотел положить первый камень в основание моста, который они, сообща, могли бы соорудить над этой бездной, и который мог бы соединить их судьбы.
