Светлана Белозерская - Сердце метели
— А я, оказывается, понимаю по-чешски, — коротко и зло рассмеялся Олег.
— Может, подождете внизу, пока я переодеваюсь. Здесь все-таки театр, а не спортзал. Костюм, опять же, казенное имущество. Версаче сам его сшил, своими маленькими ручками.
— Только попробуй смыться, — сказал Карел. — Я тебя везде найду, сволочь. Руки чешутся морду тебе начистить.
— Дурак ты, Карел. Я тоже, конечно, но ты — это что-то запредельное. Ладно, уходите, я сейчас спущусь.
В этот момент Наташа не выдержала и вышла со сцены в коридор.
— Здравствуйте! — громко произнесла она.
Растерявшись, мужчины замолчали. Полуодетый Никита захлопнул дверь своей гримерной. Бледный от волнения Карел молча смотрел на нее. Повисла пауза. Олег, откашлявшись, произнес:
— Прости. Это не предназначалось для твоих ушей. Очень глупо получилось. Ты ведь все слышала?
— Да. Что все это значит?
— Наташа! — простонал Карел. — У меня нет слов. Я в жизнь себе этого не прощу… Умоляю тебя, выслушай меня…
— Я только об этом и мечтала последние полтора месяца. Но теперь, если у тебя есть время подождать, я бы с удовольствием выслушала Никиту. И никакого рукоприкладства, пожалуйста. Ни здесь, ни внизу. Олег, произошло что-то отвратительное, да?
— Да. Хочешь, сам тебе расскажу.
— Нет. Я уже догадываюсь, но хочу поговорить с Никитой. Мне просто не верится. Карел, прошу тебя, не убегай, дождись меня.
— Наташа, не говори так. Я больше никогда не убегу, если ты сама позволишь мне остаться. Только постарайся меня понять, хоть я и повел себя как идиот.
— Постараюсь. Никита, открой дверь, пожалуйста. Я все равно тебя дождусь.
Она вошла. Никита курил за гримерным столиком. Наташа закрыла за собой дверь, присела на стул.
— Дай мне сигарету, Никита. И объясни, что случилось.
Он молча протянул ей пачку и зажигалку. Она прикурила.
— Ну давай, ради Бога. Начни с чего-нибудь. Это-то ты можешь для меня сделать? Я хочу услышать правду.
— Какую правду? Я не знаю, как это объяснить. Я не думал, что это будет иметь такие последствия.
— Что «это»? Поведай мне факты, пожалуйста. Только факты, а тебя я постараюсь понять.
— Хорошо, — сдался он. — Слушай свои факты. Я тебя любил все эти годы. Может, плохо, может, не очень — как мог, так и любил. Я знаю, что ты была несчастлива, знаю. Конечно, тебе нужно было выйти замуж, родить детей и так далее. Поэтому, когда появился Карел, я постарался отнестись к этому спокойно. Это мне почти удалось. Но гастроли меня доконали. Наверное, это зависть, жадность, ревность… Во всяком случае, я ничего не планировал заранее. Трезвому мне бы это вообще в голову не пришло. Но вы были все время так по-идиотски счастливы, что меня это начало бесить, понимаешь?
— Я тебе уже сказала, что постараюсь тебя понять. Не надо лишних слов, просто скажи мне, что ты сделал, и все.
— Да, да. В тот вечер, перед отъездом, я сложил вещи. Было уже поздно, но спать не хотелось. Я прошелся по улицам, пришел в номер. От нечего делать стал учить этот дурацкий текст. Параллельно пил пиво, восьмую бутылку, наверное. И мне вдруг подумалось — как было бы хорошо, если бы ты бросила этого Карела и была сейчас со мной. Если бы ты мне на самом деле сказала — «Я люблю тебя одного». Я хотел, чтобы ты лежала в моей постели и гладила меня по голове…
— Давай это опустим. Дальше, пожалуйста.
— Пожалуйста. От всех этих мыслей пиво мне надоело и я спустился в бар. А там сидел Карел. И у него на морде — прости, пожалуйста, на лице — было выражение такого глубокого удовлетворения, что мне захотелось его удавить. Он был счастлив до тошноты, как какой-нибудь рекламный ублюдок. Я подошел к стойке, взял сто грамм водки, и тут он меня окликнул. От его доброжелательности я окончательно взбесился. Я ему мило улыбнулся, мы выпили. Я не помню, сколько раз. И тут я ему и выдал.
— Что выдал?
— Да ты сама уже поняла, что ты мучаешь-то меня? Что мы с тобой любовники — были и остались. Что я к тебе испытываю сильную плотскую привязанность, хоть и понимаю, какая ты стерва.
— Я стерва?
— О Господи! Я так ему сказал, и все.
— И он что, сразу поверил?
— Нет, конечно. Но я же умею быть убедительным. Я сказал ему, что мне его давно жаль, бедолагу, но тебя не оставить. Он сам сообщил мне еще до этого, что уже час сидит в баре. А я ему ответил, что знаю.
У Наташи похолодело в животе.
— И что дальше?
— Ну, я ему сказал, что ты только что вернулась от меня к себе. Что, как только он ушел, ты мне сразу позвонила по внутреннему телефону и прибежала. Он не хотел верить. На него уже жалко было смотреть. Я представил себе, что чувствовал бы на его месте, и разозлился еще больше. С моими чувствами, в конце концов, никто не считался.
— Ну, дальше.
— Ну, дальше. Прямо допрос. А дальше я ощутил, что еще немного, и он мне до конца поверит. Подумает, что это я по пьяни разоткровенничался. И тут я его добил. Сказал, что, когда ты ко мне пришла, был включен магнитофон, что я забыл его выключить. И сунул ему этот текст. Не весь, конечно, кусочек. Но с него хватило. К тому моменту мы уже были так хороши, что я даже не помню, в какой момент он исчез.
Наташа сидела молча, обхватив себя руками, чуть покачиваясь.
— Наташа, не молчи, пожалуйста. Я правда не думал, что так выйдет. Я был зол, пьян, мне хотелось, чтобы произошел скандал. Я надеялся, он пойдет выяснять отношения. Честно, я просто хотел попортить вам настроение. Думал, что он поднимется к тебе, начнет разбираться, пьяный к тому же. Ты спросонок ничего не поймешь. А потом бы все разъяснилось, я бы объяснил, что это просто шутка. Злая, но шутка. Я всего лишь хотел его как следует напрячь, чтобы он не сиял, как блин на сковородке. А потом, когда все так обернулось… Я еще в поезде собирался тебе все рассказать, но испугался, когда увидел, что с тобой творится. Не решился. Ты еще сознание потеряла… В общем, тогда я струсил. Надеялся, что в Москве все устроится, а этот дурак вообще исчез. И я подумал — может, он и правда тебя не любит? И ты его тоже не искала, ни о чем не спрашивала, как я понял. И я решил: раз уж так вышло, может, ты погорюешь и вернешься ко мне? Глупо, я понимаю. Думаешь, я себя не упрекал за то, что вышло так подло? Я несколько раз собирался к нему поехать, но не представлял, как это должно выглядеть… Я знаю, тебе трудно меня понять, но хотя бы попытайся…
— Я бы никогда в жизни не поверила, что ты на такое способен. Никогда… Я понимаю, почему Олег мне даже говорить не стал о своих подозрениях. Я бы его слушать не захотела. Все, что угодно, только не это.
Она встала, чтобы уйти.
— Согласись, что у твоего Карела реакция тоже была неадекватная…
