Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности
Я была в замешательстве. Я чувствовала себя маленькой девочкой, оказавшейся у бога на коленках. С той только разницей, что я хотела этого бога.
– Маленькая моя, я обожаю тебя.
Наконец он нашел мои губы и, едва прикасаясь, обдал их своим дыханием. Мне показалось, что мои губы – это лепестки розы, ласкаемые легким дуновением южного ветерка. Он не был настойчив, и эта нежная ненавязчивость была самым мощным оружием против моих сомнений. Лепестки потянулись к ветру. Мои губы нашли его рот и выдали с головой все свои нескромные желания. Я не чувствовала его рук. Но что-то невесомое, легкое и нежное едва ощутимо двигалось по моему телу, заставляя его желать еще больше, принуждая просить быть смелее, настойчивей, мощнее. Я ловила его язык, кусала губы, заставляя его забыть о сдержанности, сорваться и выплеснуть все то неистовое, сильное, неудержимое, что угадывалось у него внутри.
Он становился смелее. Ловко расшнуровывал мой тугой корсет. Я была рада освободиться. Чувствовала себя подарком в дорогой красивой упаковке. И я была благодарна за то, что он решился ее развернуть. Его плечи оказались надо мной. Я беспомощно вцепилась в них ногтями, не способная сопротивляться, согласная на подчинение. Этот сильный, красивый мужчина хочет быть со мной одним целым. Разве я могу с этим что-то поделать? Я слабая, я подавленная и беспомощная перед этой силой. Я всего лишь женщина. Разве я не должна слушать того, кто сильнее, того, кто надо мной?
И я слушала, слушала каждое его движение, каждый вдох, каждый выдох. Он целовал мою грудь, и я не сопротивлялась. Мне казалось, это было предопределено, угадано кем-то свыше, что именно этот мужчина должен целовать мою грудь. Разве я могу спорить с судьбой? Кто я против ее неумолимой силы? Его пальцы скользили по моей спине, рукам, животу. Эти пальцы пригвоздили меня к кровати, парализовали, не позволяли шелохнуться. Я боялась дышать, чтобы не спугнуть это легкое, бестелесное блаженство, расплывшееся у меня внутри.
Я лежу под моим мужчиной. Он сверху – я снизу. Он сильный – я слабая. Он берет – я даю. Разве не так все и должно быть?
– Кэтти, Кэт, моя хорошая, моя прелесть, как же я мечтал о тебе все это время, как я мечтал, – говорил его почти незнакомый мне раньше ласковый голос. – Я так тебя хочу.
Я обвила его своими ногами, прижалась и, резко поднявшись вверх, опрокинула его на спину. Он оказался подо мной. Мы поменялись позициями, ролями. Теперь я была сверху. И я решала.
– Не сейчас, – прогнала я волшебство из нашей спальни и почувствовала легкую боль внутри. – Кажется, мы спешили. Где мое платье?
Я спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты. Он стонал за дверью. Я плакала в ванной. Я знала, что ему больно. Он не знал, что мне тоже. Мне было тяжело сделать так. И я не знаю, почему все так вышло. Мне просто не хотелось, чтобы волшебство исчезло. Я не хотела его прогонять сейчас. Но я боялась, что оно исчезнет навсегда, если я не сделаю этого сейчас. Я не знаю, что со мной. Я вообще ничего больше не знаю. Кроме того, что этот человек постепенно превращает меня в свою безвольную рабыню, а я радуюсь этому. Если бы он знал, как я его хочу. Если бы знал, почему я такая. Если бы знал, что я боюсь. Я не хочу, чтобы он был первым, я хочу, чтобы он стал единственным. И я хочу стать особенной для него. Но я не уверена. Мне нужно время. Время на то, чтобы сдаться окончательно мужчине, который может стать для меня больше чем просто первым.
Глава 18
В ГОСТЯХ У РОБОТОВ
– Один – один. Теперь мы квиты, – сердито сказал Марат и швырнул в меня платьем.
Я сидела на краю ванной и молчала, стараясь не смотреть в его сторону. Черт возьми, опять он увидит, что я реву. Он не разглядел моих слез, но что-то в моем голосе, видимо, показалось ему странным. И вопреки моим ожиданиям, он не сделал вид, что не заметил.
– Кэт, – сказал он изменившимся голосом и, опустившись на колени, попытался заглянуть мне в глаза, – посмотри на меня, пожалуйста.
Я упрямо сидела с опущенной головой, словно приросла подбородком к грудной клетке.
Он протянул руку и легко поднял мой подбородок. От этого мне захотелось разрыдаться еще больше.
– Ты плачешь?
Дурацкий вопрос. Ненавижу, когда его задают. Он всегда влечет за собой обратную реакцию. Сразу хочется залиться слезами и в истерике биться головой о стену. Сдерживаю себя, как могу.
– Прости меня, Катюша, – виновато бормочет Марат в мои коленки.
– Ну что ты, – проникаюсь я и начинаю чувствовать свою вину. Всегда испытываешь неловкость, когда видишь мужчину у своих ног. – Это ты меня прости.
– Ну что ты, котенок. Это я виноват. Я сорвался, не сдержал слова.
– Зря я придумала эту дурацкую игру, Марат.
– Не говори так. Ты права. Ты ведешь себя просто как порядочная девушка, ты ведь не виновата, что я превратился в подонка.
– Я вовсе не считаю тебя подонком.
– Зато я себя им чувствую. Я действительно забыл, как ведут себя с приличными девушками. Я привык получать все и быстро. Но это ведь не твоя вина, что до тебя у меня были женщины, которые никогда не отказывали мне в сексе.
– Да? – заинтересовалась я.
– Это так. И это говорит только о том, что я выбирал не тех женщин. Я теперь это понял. И я понимаю, почему ты поступаешь так.
– Правда? – удивилась я.
– Да. Я понимаю, что вокруг тебя тысячи мужчин, которые безумно тебя хотят. А я всего лишь один из них. И это испытание, которому ты подвергла меня, вовсе не твой каприз. Ты хочешь понять, что я не один из тех, кому нужно только твое тело.
– Да, – только и нашла я что сказать, удивленная и обрадованная его проницательностью.
– Кэт, – продолжал он, – я не стану скрывать, я безумно тебя хочу. Хочу тебя так, как никого из женщин в своей жизни, а их было немало. Но я хочу не только твое тело. Я хочу тебя всю. Хочу твой смех, твои мысли, твою душу. И я докажу тебе это, правда. Прости, я обидел тебя. Этого больше не повторится. Я не хочу тебя отпускать. Дай мне шанс.
Я слушала его, и соленые ручьи струились по моим щекам. Неужели он действительно понял? Марат поднял голову и увидел мое мокрое лицо.
– Хорошо, – прошептала я и попыталась спрятать руками потоки соленого счастья, текущие по моим щекам.
Он поднялся с колен, достал платок и, осторожно убрав мои руки, легонько прикоснулся к моему лицу.
– И никогда больше не плачь, ладно? – попросил он. – Я этого не стою.
Я знаю, мужчин раздражают женские слезы.
Я вышла из ванной с сухим лицом, свежим макияжем и в сногсшибательном наряде. Если бы не красные глаза, никто и не заподозрил бы моего душевного состояния.
Марат присвистнул. И было от чего. Я и сама сделала то же самое, когда надела купленное им платье.
