Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности
Я хитро улыбнулась и, вновь почувствовав себя дерзкой женщиной-кошкой, прошептала ему на ухо:
– Хочу заняться с тобой любовью прямо сейчас.
Он не стал мне отвечать. Лишь его губы, горячие и желанные, обожгли меня своим раскаленным безумством. И я вспомнила все. Наше пьяное знакомство в клубе, Шекспира в его библиотеке, поцелуи в листьях, танцы под дождем. Рядом с этим человеком мое сердце снова искрило, прошибаемое мощными разрядами, мечтающее взорваться и готовое умереть. И я подумала, что никогда бы не смогла жить без этих губ. Не спряталась бы от них ни в Париже, ни в песках Ниццы, ни в холодных местных метелях. Только он один заставлял мое сердце петь и приводил за собой хороводы бабочек даже в лютый декабрьский мороз.
Кожа на моем теле ныла в предвкушении его прикосновений. Она мечтала избавиться от одежды и нарядиться в его поцелуи. Я встречала мелкой дрожью каждое его прикосновение, каждое дыхание его губ на моей коже.
Конечно же это все давно было предопределено, абсолютно ясно. Я просто ждала его всю жизнь, мое тело, моя душа узнавали и отвергали все чужое, неродное, не свое, покорно и мучительно ожидая одного-единственного – его. Как же хорошо, что я его дождалась. Как хорошо, что нашла его, опознала из десятков, тысяч других губ-рук-сердец. И как хорошо, что он – первый. Как хорошо, что мне не придется стирать, вытравливать его нежностью, его страстью следы других мужчин с моего тела, из моей души.
Он прикасался ко мне легко и бережно, словно его губы и сами превратились в легких волшебных мотыльков, щекочущих меня своими разноцветными ажурными крыльями. Я слышала, как бешено колотится его сердце, готовое выпрыгнуть, разорваться в любую секунду. Я ловила его за щеки и вглядывалась в глаза, ясные, глубокие, любящие глаза океана. Как я могла принести им боль, как могла разбить это бьющееся ради меня сердце?
– Я люблю тебя, Кэт, – сказал он, нежно целуя меня в уголки губ. – Я так тебя люблю.
Я прижалась всем телом к его горячему, током бьющему туловищу. Он открыл на секунду глаза и наблюдал за моим лицом, словно не веря ему, будто чего-то страшась. Я вцепилась в его волосы и шепотом-поцелуем призналась:
– Я люблю тебя, Марат.
И мое тело воспарило над кроватью, над этим теплым домом, над городом. У меня больше не было вопросов, не было сомнений и раздумий. Все было просто и доступно. Я, он, наша любовь, наши живущие друг другом души, наши заставляющие биться друг друга сердца. Что может быть проще? Мое тело исполняло танец в ритме танго, а душа, как в лучшие моменты жизни, распевала чудесные гимны. Я поняла, что здесь, в этой спальне, с этим мужчиной, с его и моей любовью я нашла и свою новую жизнь. Я поняла, что счастлива. И тут же умерла.
Блаженство в моей голове напомнило о том, что я попала в рай. Марат довольно мурлыкал, уткнувшись в мои волосы. Я понимала, что так будет вечно. Я с поющей душой и танцующим телом и этот мужчина, поселившийся в моих волосах. Что может быть более странным? Удивительным? И прекрасным?
– Значит, ты меня все-таки обманула, – заявил он, не обнаружив на простынях ожидаемых следов дефлорации. – Я так и знал, никакая ты не девственница.
Я лишь загадочно улыбнулась в его подмышку.
– Или все-таки..? – внимательно изучал он мое лицо.
– Это важно? – ответила на взгляд я.
– Важно только то, что я тебя люблю, – серьезно сказал он, вздернув мой подбородок.
– И это правильно, – улыбнулась ему я.
– А еще важно… – загадочно замолчал он.
– Что?
– Важно знать – понравилось тебе или нет?
Я вылезла у него из подмышки, уселась на него сверху и задумчиво уставилась в потолок.
– Кажется, – наконец сообразила я, – я еще не распробовала.
И, забравшись с головой под одеяло, я потянулась губами к его пупку.
Я слишком долго этого ждала. И теперь собиралась наверстывать упущенное.
