Татьяна Туринская - Идолопоклонница
— Эй, девчонки, вы чего грустите? Что за слезы? За подружку радуетесь? Или оплакиваете ее жизнь холостяцкую? Неправильно это. На свадьбе надо веселиться, а не слезы лить. Жень, пошли танцевать? Нам с тобой по статусу положено хотя бы один танец станцевать. Не возражаешь?
Нет, Женя не возражала. И даже одним танцем не ограничилась. Танцевать с Антоном оказалось не только довольно удобно, но и приятно. Даже где-то уютно. В какой-то миг ей даже показалось, что хорошо бы вот так всю жизнь и протанцевать, положив голову ему на плечо. Как-то так спокойно и надежно было в его объятиях, и уже не вспоминалось ни о каком черном списке. Осень и кленовые листья и вовсе словно выпали из ее сознания. Только спокойствие и уют, и ничего кроме. А потом вдруг Женя устыдилась своих мыслей: да что же это она, о чем только думает? А как же Дима?!
Глава 13
Едва вернувшись с гастролей, Городинский тут же объявился на Женькином горизонте. Ее радости не было предела: соскучился, миленький! То-то!
Откинувшись на подушку, Дима довольно простонал:
— О, детка, ты прелесть!
Женя молча улыбалась и ждала, когда же он прибавит излюбленную свою фразу. И Дима не заставил ее долго ждать:
— Не то, что моя старая грымза! Ах, если бы ты знала, как мне надоело ласкать ее телеса!
Первое время это дополнение коробило Женьку. Да, конечно, ей нравилось ощущать себя королевой на фоне Алины, но как-то это не по-мужски, когда одну женщину в постели сравнивают с другой. С законной.
И все-таки он Женькин! Пусть не совсем, пусть всего на час, но сейчас он только Женькин! Именно в эту минуту он полностью принадлежит ей, ей одной! Это ли не счастье? Не за это ли счастье она боролась так долго? Не к нему ли шла через все тернии?!
Дима посмотрел на наручные часы, которые не снимал даже в постели, поцокал языком:
— Ай, детка, мне уже пора. Ну что за жизнь, ну почему я не могу позволить себе хотя бы пару лишних минут наедине с любимой женщиной?!
Женька ненавидела его часы. Ах, как в такие минуты ей хотелось шарахнуть их об стену, чтобы они больше никогда не отвлекали любимого от нее, чтобы не забирали, не напоминали ему о существовании остального мира!
Застегивая брюки, Дима по обыкновению встал напротив плаката с собственным изображением. Плотоядно улыбнулся, сытым, довольным голосом не то спросил, не то подтвердил:
— И все-таки хорош, да?
Женя прижалась к его все еще оголенной спине:
— Хорош, еще как хорош! Но если бы ты знал, как хорош оригинал!
Дима повернулся, искрящимися глазами посмотрел на нее, улыбнулся радостно, как ребенок:
— Вот знаешь, детка, за что я тебя так люблю? Умеешь ведь сделать приятное, умеешь! Не то, что некоторые!
Женя прижалась к нему в надежде, что в порыве нежности он хоть на пять минут забудет о времени, о делах, о жене. Так хотелось сказать ему: 'Димочка, миленький, ну зачем она тебе? Я ведь лучше, ты же сам тысячу раз говорил, что я лучше. Так останься же со мной!' Но нет, нет. Ей нельзя это говорить. Нужно ждать. Пока он сам все осознает, пока сам придет к этому решению. Инициатива должна исходить от него и только от него, чтобы никогда в жизни он не смог обвинить ее в том, что это было ее решение. Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, даже в самой сложной ситуации.
Но как же ей хотелось, чтобы в один прекрасный день Дима прибавил к своему обычному 'Детка, ты прелесть!':
— Знаешь, милая, она мне конкретно надоела. Я решил окончательно — остаюсь с тобой.
Все ждала. И верила — этот день непременно настанет. Потому что они созданы друг для друга. Потому что если бы это было не так, ей не удалось бы заинтересовать его. Даже столь неординарным способом, к которому она вынуждена была прибегнуть. Ведь и без нее у Димочки были миллионы поклонниц, и все, как одна, готовые ради кумира на все. В лучшем случае ей удалось бы разве что буквально на одну встречу привлечь его внимание, на один-единственный разок. Но ведь они вместе уже целый год, значит, Дима к ней явно неравнодушен, он любит ее. Да и как же может быть иначе — ведь они созданы друг для друга! Только мужчины понимают это обычно гораздо позже женщин. Видимо, в силу чрезвычайно жестокого прагматизма, заложенного в них от природы.
Дима был уже одет. Значит, сегодня продолжения не будет, поняла Женя. Оставалось только внести последние штрихи в его звездную внешность, своеобразную защиту от бабушек-старушек, с утра до вечера дежуривших на скамеечке у подъезда, и можно было идти. Женька собственными руками натянула на Городинского дурацкую кепку, спрятав под нее шикарные золотистые кудри любимого, нацепила на него очки и рассмеялась:
— Тебя же родная мама в таком виде не узнает! Видишь, как я здорово придумала!
Да, с маскировкой — это была ее идея, и идея довольно действенная. Но разве тогда, предлагая Диме эту маскировку, она рассчитывала, что он будет пользоваться ею так долго? Ведь так надеялась, что уже вскорости после начала их романа Димочка разведется со своей Петраковой и уже ни от кого не надо будет скрываться за этой дурацкой кепкой, купленной на Черкизовском рынке, за ужасными очками, неизвестно каким образом обнаруженными в ее родном доме среди залежей всякой ерунды на антресолях.
Господи, как давно это было! Целый год прошел! И спустя год он уходит точно так же, как в первый день. Уходит, он всегда уходит! Женя прижалась к Городинскому, как в миг разлуки перед вечностью. Ее голова едва доставала ему до груди — такой высоченный, такой статный. И правда — не мужчина, мечта. Самая настоящая мечта! И Женя, простая скромная женщина, имеет к этой мечте весьма не условное отношение. Пусть не является Диминой законной супругой, но ведь и не разовая девочка! Да и на роль девочки она уж как-то совсем не подходит. Что ни говори, а возраст… Ах, как быстро мелькают годы после двадцати! Кажется, только вчера окончила институт, а уже двадцать семь…
А ведь вокруг столько молоденьких соперниц! И каждая норовит отнять лакомый кусочек, каждая мечтает прикоснуться к небесному светилу на земле! Ох, тут ведь не расслабишься, тут нужно быть все время в форме. Потому что мало выглядеть хорошо, нужно выглядеть очень хорошо! Чтобы не захотелось Димочке посмотреть в другую сторону, чтобы каждую минуточку знал, помнил, что у него есть Женя. И пусть у него есть еще и Алина, пусть! Пока есть. И она — законная спутница жизни, с нею не поспоришь, ее не переплюнешь, даже при более выигрышной внешности, при двенадцатилетней разнице в возрасте. Пусть Алина старше и не так хороша, но у нее в паспорте есть маленькая скромная отметочка, из-за которой она все равно при любом раскладе выигрывает спор с Женькой. Пока выигрывает. До поры, до времени. Потому что обманом присвоила себе Диму. Потому что не может быть предназначена ему самою судьбой, как Женька. Хотя бы потому, что родилась аж на двенадцать лет раньше, а не в один день с ним, как Женя. А поэтому победа должна быть за Женей и только за Женей. Рано или поздно Алина вынуждена будет отступить, отдать ей того, кого присвоила себе незаконно, обманом. Которого неизвестно чем опоила ради достижения цели. Диму. Димочку Городинского…
