Татьяна Туринская - Идолопоклонница
— Вот только не надо имен, слышишь?! Не смей называть его имя! — воскликнула она и на глазах почему-то появились предательские слезы. Вот только расплакаться перед предательницей не хватало!
Пивоварова во все глаза уставилась на нее.
— Ты что, Жень, ты до сих пор, что ли? — так и не осмелилась она произнести страшное слово. — До сих пор?.. Господи, Женька, ведь столько лет прошло!
Женя резко отвернулась в сторону, не желая, чтобы ее слезы видела Любка. Потом вдруг резко повернулась обратно и воскликнула в сердцах:
— Да? Столько лет? Тогда чего же ты пришла прощения просить? Стало быть, и ты ничего не забыла! Стало быть, помнишь, все прекрасно помнишь! Знаешь, кто кого предал, ты все знаешь! Знает кошка, чье мясо съела. Чего тебе надо, чего ты от меня хочешь?!
Пивоварова не отворачивалась, смотрела прямо в глаза бывшей подруге. Что ж, она и вправду заслужила такой тон.
— Хочу, чтоб ты меня простила, — твердо ответила она. — Знаешь, Жень, за мою подлость жизнь меня уже наказала. А может, не жизнь, может, это он и наказал…
— Не надо имен! — почти крикнула Женя.
К счастью, музыка играла очень громко, а потому ее то ли просьбу, то ли требование услышала лишь Пивоварова.
— Ну ладно, я поняла. Ты что, боишься его имени? — растеряно спросила Люба.
Женя презрительно усмехнулась, забыв про слезинку, одиноко сверкающую на правой щеке:
— Еще чего! Его имя умерло, а поэтому не смей произносить его вслух. И вообще! Еще не хватало мне перед тобой оправдываться!
— Да нет, — примирительно отозвалась Пивоварова. — Ты не поняла — это ведь я пришла оправдаться.
— А, вот оно что, — со злостью ответила Женя. — Ну давай, оправдывайся. Давай-давай, мне интересно, чем именно ты можешь оправдаться. Твоему поступку оправдания быть не может.
— Может, — спокойно возразила Любка. — У меня очень веское оправдание — он меня тоже бросил. И тоже беременную.
Женя зло усмехнулась:
— Ха, тоже мне открытие! Секрет полишинеля. Об этом все давно знают. Да только нас с тобой в любом случае сравнивать нельзя. Я никому подлостей не делала, а значит, и не заслуживала подлостей в свой адрес. Ты же сделала подлость мне, и в ответ получила по заслугам. Только мне-то все равно досталось больше, хоть ни в чем и не была виновата. Кроме того, что влюбилась, как идиотка, в последнюю сволочь…
— Я тоже влюбилась, — упрямо возразила Пивовариха.
— Ты… Ты не влюбилась, ты просто увела чужого мужика у беременной бабы, вот как это называется. Ведь ты же знала, что он собрался жениться, ты же знала, что я беременная! Мы ведь уже вместе жили! Если бы не ты…
Пивоварова перебила:
— Если бы не я, он все равно ушел бы. Пусть не ко мне, так к другой. Или и вовсе ни к кому. Он из тех, кто всегда уходит, при любом раскладе. И не надо искать виноватых. Виноват только он. А я… Я — такая же жертва, как и ты.
— Такая же? — рассердилась Женя. — Как бы не так! Сравнила хрен с пальцем! Я — жертва невинная, я никому не сделала плохо, я никого не предавала! А ты если и жертва, то виноватая, такая же предательница, как он! Ты не имела права забирать его у меня!
— Я его любила, — упорствовала Любка. — Я его всю жизнь любила, даже когда еще не встретила. Я просто желудком чувствовала, какой он должен быть. А когда встретила, он сразу начал ухлестывать за тобой. Что мне оставалось делать? Я ведь не вмешивалась, я тихо страдала в сторонке, даже не пыталась отбить его у тебя. Завидовала страшно, но не предпринимала ни малейшей попытки. А потом, когда он от тебя ушел… Домой к старикам не вернулся — мамаша его поступок очень-очень не одобрила. Сначала она не одобряла его выбор, то есть тебя, ворчала на него за неразумность, потому-то он и ушел к тебе, сугубо назло мамаше. А потом она его отказалась принять обратно. Так он сразу вспомнил про меня. Давно, наверное, чувствовал, что я к нему неровно дышу…
— Хех, чувствовал! — усмехнулась Женя. — Не чувствовал — видел! Сколько раз подшучивал на этот счет! Вернее, это мне тогда казалось, что подшучивал. Только что-то не по его сделаю, только что-то не нравится — с гаденькой такой улыбочкой говорит: 'Смотри, Женька, уйду к Любке, будешь потом локти кусать!' Думала, шутит, — еще раз добавила она горько.
— Вот и ушел, — растерянно протянула Пивоварова и замолчала.
Молчала и Женя. Было жутко обидно, что тот, чье имя Любка любезно согласилась не называть вслух, бросил ее. Не менее обидно было, что Пивоварова с такой готовностью распахнула перед ним объятия, зная, в каком положении находится Женя. А обиднее всего было то, что его миллион раз проклятое имя никак не выветривалось из головы. Как, впрочем, и он сам. Что не помогли восемь прошедших лет избавиться от тяжелых воспоминаний. Что не только воспоминания, не только имя предателя мучили ее все эти годы, но и… какой ужас — любовь? Неужели любовь? Неужели все эти годы Женя по-прежнему любила своего безымянного предателя?! Нет, нет, неправда, она его все эти годы ненавидела! И не Женя виновата, что ненависть иной раз так похожа на любовь!
Вокруг бывших подруг шумела свадьба. Кто-то, не дожидаясь громких тостов, тихонечко выпивал за столом, кто-то вяло ковырялся вилкой в салате. Кто-то от души отрывался на танцполе под разухабистую ресторанную музыку, другие вышли на улицу перекурить.
— Знаешь, Женька, давай выпьем, — предложила Пивоварова. — Ты как к водочке относишься?
Женя неопределенно пожала плечом:
— В основном никак. Предпочитаю вино. А лучше шампанского.
Любка услужливо налила ей шампанского, себе плеснула водочки в чужую рюмку:
— А, водка все равно всю заразу продезинфицирует! Ну что, Жень, за нас? За то, что мы с тобой выстояли после такого удара судьбы. А еще за то… За то, что я, Жень, я, Любовь Пивоварова, гордая и довольно вредная баба, быть может, немножечко подлая…
— Немножечко? — не без ерничества перебила ее Женя.
— Немножечко, — упрямо подтвердила Пивоварова. — Так вот. Я, Любовь Пивоварова, официально приношу тебе свои извинения. Официально и искренне. Принимаешь ты их или нет — это твое личное дело. А я все эти годы мечтала об этой возможности — извиниться перед тобой. Думаешь, я не понимаю?
Потом, словно вспомнив что-то, Люба внимательно посмотрела на рюмку, зажатую в руке:
— Нет, так не пойдет. Пока я тут перед тобой расшаркиваться буду, водка нагреется. Ты любишь теплую водку?
Женя брезгливо сморщилась и подернула плечами, демонстрируя отвращение к столь сомнительному удовольствию.
— Вот и я не люблю, — согласилась Пивоварова. — Так что хватит болтать. Пьем. А прощать или не прощать потом будешь. За нас!
