Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ) - Беж Рина

По всему выходит, что та состоится.

— И где сейчас меня ждет Роман Сергеевич?

Злиться на Скворцову не вижу смысла. Не она, так кто-то другой все равно бы подобное провернул. Раз муж на это нацелился, то своего добьется. Зотов упорный.

— На первом этаже. В кафетерии.

Альбина заламывает руки, бледнеет, краснеет и прячет глаза, а потом, еще раз извинившись, выходит за дверь. Когда я следом за ней покидаю палату спящей Катюшки, первое, что отмечаю, Сергея в коридоре нет.

Его вообще нигде нет. И телефон его не отвечает.

Зато Зотов в кафе сидит. У столика возле окна. Заметив меня, уже не отводит немигающий взгляд. Смотрит жадно, будто вокруг никого больше нет. И в то же время с каким-то щемящим надрывом в серых радужках, словно по душе трещина прошлась.

А ведь она прошлась. Мы оба это знаем.

Разворотила трещина и его душу, и его жизнь.

Это по мне Измайловы катком проехались. А Ромку еще и за руль того катка посадили, без спроса сделали соучастником.

— Моя охрана где? — интересуюсь, приблизившись и сев за столик.

Голос звучит ровно, никакой паники или беспокойства я не ощущаю.

— С ними всё в порядке, не переживай. Просто я хотел, чтобы они не мешали.

Ну да, правильно. Захотел — приставил, захотел — убрал. Везёт мне на мужчин привыкших легко играть другими людьми.

Зотов

Арбатов

Измайлов где-то рядом.

— Что ты хотел, Рома? Я слушаю, говори, — откидываюсь на спинку стула и прошу у подошедшей официантки стакан воды. Точно такой же стоит и у мужа. Больше ничего.

Странное дело, но после диалогов с Сатаной, где каждая фраза — опасное скольжение по грани, с Зотовым мне легко. Нет давящей ауры, нет эмоциональных качелей.

Правда удивляет он так, что земля из-под ног уходит.

— Ариш, нам нужно развестись. Срочно. Желательно прямо сегодня.

Хорошо, что не успеваю поднести стакан к губам. Риск опрокинуть или подавиться —сто процентов.

— Что? — выходит придушенный сип. Иначе описать собственный пропавший вдруг толос не выходит — Это шутка?

— Нет, Ариш, — Зотов смотрит прямо и так, как смотрят люди, всё для себя решившие.

Становится страшно.

Жутко страшно, особенно когда Рома вдруг продолжает.

— Я даже рад, родная, что ты попала под защиту Арбатова. Он — нормальный мужик. Тебя в обиду не даст. Это главное.

— Ты что такое говоришь?

Но Зотов будто не слышит.

— Сейчас поедем в ЗАГС. Оформим документы на развод задним числом. С мировыми судьями твой адвокат потом сам все порешает, не волнуйся. После этого к нотариусу. Подпишем договор дарения.

Не волнуйся?

Не волнуйся? И…

Да меня от каждой новой фразы всё больше потряхивает.

— Какой договор дарения? Ты о чём?

— Я отпишу тебе всё имущество. Этакая страховка, чтобы ты была обеспечена, а моему наследнику, точнее его родственничкам, — Рома выплевывает последнее слово, будто оно жжет ему рот, — ничего не досталось, даже если со мной что-то случится.

— Зотов, ты о чем? — не прекращаю попытку достучаться до всё ещё мужа.

— В случае моей смерти, Ариш, подумай, кому достанется всё, чем я владею? А еще вспомни, что Измайлов не может иметь детей.

— Рома, ты что? Умирать собираешься?

А вот теперь потряхивает. Конкретно так.

Да, Зотов — мудак и кобель, но смерти ему я не желаю. Ему — нет, определенно.

— Нет, родная, не собираюсь. Моя цель — вывести Влада на чистую воду. Раскрыть все его махинации. Отнять у него всё, чем он дорожит. Лишить любимого детища —«Алмаз-Х».

— Но это опасно, — озвучиваю то, что и дураку понятно.

— Я знаю, чем рискую, поэтому и хочу для начала обезопасить тебя.

Не слушая возражений, Зотов тянет меня на улицу. Просит сесть в его машину, которую подает Макс.

Отказываюсь и отступаю к своей

— Я поеду следом, — заверяю, глядя в серые глаза.

Не обманываю. Так и планирую сделать. Потому что Ромка в этот момент настолько открыт, что его видно насквозь. Выкидыш, спровоцированный его «друзьями», не просто его шокировал, он его раздавил, втоптал в землю, размазав тонким слоем.

— Не хочу бросать машину, а потом возвращаться, — поясняю решение.

Зотов кивает. Отдает охране приказ ехать вперед, а сам забирает мои ключи и садиться за руль ласточки.

— Ариш, я поведу. Так будет быстрее, чем объяснять путь, — произносит уже трогаясь с места. — А ты пока можешь набрать Арбатова и успокоить. Думаю, его хлопцы уже очухались и подняли шум, что тебя нигде нет.

В раздумьях, стоит ли беспокоить Сатану, все-таки отыскиваю его номер в

справочнике. Успеваю ли нажать на зеленую иконку соединения или нет — уже на

знаю.

События развиваются слишком быстро и слишком страшно.

Мою машину на почти пустой трассе подрезает неизвестно откуда выскочившая тонированная приора. Чтобы избежать столкновения, Зотов резко бьет по тормозам.

От встречи с лобовым стеклом спасает лишь ремень безопасности. Взвизгнув от страха, цепляюсь за него обеими руками, и в этот же момент происходит странный треск, после чего машина перестаёт слушаться водителя, набирая скорость.

— Твою мать, тормоза отказали, — рык Зотова еще звенит в ушах, когда впереди появляется крутой поворот, в который, уже понятно, войти мы не сумеем.

32.

— Родилась в рубашке, — первое, что слышу, начиная улавливать посторонние звуки.

— Молодец, девочка. Давай, милая, приходи в себя.

Резкий запах аммиака обжигает слизистую, заставляя дернуться и задышать чаще.

— Тихо-тихо, вот так. Всё хорошо. Не двигайся пока, — чужие руки фиксируют плечи не позволяя встать или повернуться. — Полежи спокойно. Мне нужно тебя осмотреть и обработать рану на голове, — женский голос незнаком, но сочится участием и состраданием. — Думаю, сотрясение точно есть.

Не знаю, есть или нет, но звон в ушах стоит жуткий, а еще тошнит, и картинка то и дело плывет Стараясь сосредоточиться на словах, смаргиваю пелену, замечаю знакомую синюю форму медиков, а потом и лицо женщины лет пятидесяти. Доброе лицо, открытое, со смешными спиральками волос.

— С возвращением, — улыбается она, встречая направленный на нее взгляд, а затем, обернувшись куда-то в сторону, требует подать перевязочный материал и плед.

— Рома... со мной был... мой муж... он... — во рту ужасно сухо. То и дело приходится делать паузы, чтобы сглотнуть и смочить горло. — Что с ним?

— Жив.

Короткое слово. Всего три буквы. А сколько в нем силы и энергии. Дышать сразу становится легче. Будто камень с груди спадает.

Брать на себя чужую смерть. Да не дай, бог.

Картинка, когда дерево летит на меня и только в последнюю минуту уходит с траектории — четко стоит перед глазами. Я точно знаю, оно предназначалось мне.

Авария предназначалась мне. Зотов попал под раздачу случайно.

Но при этом не запаниковал, а взял на себя самое сложное. Попытался удержать машину на трассе и снизить скорость ручным тормозом. В такой же ситуации я бы однозначно растерялась и убилась.

А Ромка... он еще и руль под конец вывернул, чтобы взять удар на себя.

— Точно жив? Я могу его увидеть?

— Обязательно увидите. В клинике. Насколько я понимаю, у второго пострадавшего состояние критическое. Ему нужна срочная госпитализация. Да вон, видите, карета реанимации уже отъезжает.

Медик, убедившись, что переломов нет, и я чувствую конечности, помогает немного приподняться. Именно в этот момент мимо с мигалками и сиреной, набирая скорость, пролетает та самая машина, внутри которой за жизнь Зотова борется бригада врачей.

— Он точно жив?

Кривлюсь от боли в грудной клетке, но пытаюсь сохранить сидячее положение, а не завалиться назад.

— Жив, голубушка, жив. Покойников с включенными сиреной и «люстрой», поверьте мне, на скорой не возят. Им спешить уже некуда.

Где-то глубоко в душе понимаю, что это своеобразный медицинский юмор, но улыбаться совсем не тянет. Зато поплакать — жутко. Но держусь.