Не прощай мне измену (СИ) - Май Анна

Устраивается рядом, закидывая руки за голову. Что-то подсказывает, что пришёл поговорить не о погоде.

— Сорри, мы вам, походу, испортили тет-а-тет? — с ухмылкой и без малейшего сожаления в голосе “извиняется” Саша.

Вместо ответа улыбаюсь чуть шире. Он хорошо читает Тима, и если бы был хоть намёк на то, что гости сегодня неуместны, то порешал бы дела, с которыми приезжал, собрал семейство в охапку и ретировался. Ещё и Лёху с Совой бы прихватил. Но наш тет-а-тет лежит вне зоны обозримого будущего, хотя все мои сто миллиардов клеточек по-прежнему рады даже мимолётным прикосновениям уже бывшего мужа.

— Хорошо выглядишь, Сима, — искренне хвалит, — учёба тебе на пользу. Светишься.

Свечусь, да. Только учёба тут ни при чём. Просто… рада быть здесь. Я никогда не уезжала так надолго и сейчас догоняет осознание, как по всем соскучилась. Думала, хватит общения с Ладой и Юлей, но сегодня поняла, что мой личный мир значительно шире, и какие бы новые люди в нём ни появились, у Саши и других близких всегда будет своё место. Даже у Лёхи.

Небо темнеет, почти ночь. Саша ворует мою травинку и вертит её в пальцах.

— Сим, — серьёзно начинает, — вы оба взрослые люди, и никогда не нуждались в советах…

— По этой части ничего не изменилось, — специально подкручиваю тон голоса так, чтобы он понял, насколько не нуждаемся.

— Вот тут сильно сомневаюсь, раз уж вы, дураки, умудрились развестись. Уму непостижимо, — театрально прикрывает ладонью глаза, копируя интонации королевы Марго.

— Только я не о прошлом, а о будущем, Сим, — снова серьёзен, — ты вернулась?

Тяжело вздыхаю. Что значит “вернулась”? Домой? Или к Тиму?..

— Завтра самолёт обратно.

Теперь так же вздыхает он.

— Не останешься?

Даёт мне паузу, словно ждёт, что передумаю.

— Я не могу, за нарушение условий гранта жёсткие штрафы… — да, это моя формальная отмазка.

— А хочешь?

— Саш! — уже неприкрыто даю понять, что на эту территорию вход запрещён.

— Подожди, послушай, — он тоже нервничает, — все эти “предавший раз, предаст и дважды” — это ложные истины, Сим. Да, большинство будет предавать снова и снова, но есть те, кто действительно раскаялся в поступке и никогда его не повторит. Это Тим.

— Рассказал тебе?

— Чуть больше, чем остальным, — случайно ломает травинку. — Прилетел от тебя абсолютно больной с дурными глазами…

— Горло?

— Да, какое горло, Сима?! Душа и сердце. Сутки просидел взаперти, потом вышел как ни в чём не бывало и развёлся. И стройку продолжил. Мы уж думали у него с головой неладно, — хмыкает, — а потом поговорили, он объяснил.

Становится зябко, поджимаю ноги и ёжусь. В голове всплывают кадры, где Тим лежит в комнате, неживой… Мне больно и страшно, что я — причина, но как можно было по-другому — не представляю. Сколько ещё сражений мы переживём, прежде чем выиграем эту войну? И выиграем ли? Потому что у до сих пор нет ответа на вопрос, что делать, если в каждой Сове буду видеть Алёну.

Саша берёт меня за руку, крепко сжимает, будто ищет дополнительный канал передать свою мысль:

— Сима, ты если не собираешься с ним быть, скажи сейчас. Он только с виду железный…

Слыша звуки шагов, отпускает и встаёт. Подходит Юля, у которой на руках “звездой” дрыхнет Рыжик. Им пора. Кажется, волшебный вечер закончился. Поднимаюсь идти провожать.

Над столами выключили строительный прожектор и сидящих людей освещает только пламя костра. Сова, которая на удивление ещё не уехала, с интересом слушает Лёху. Он изменился — нет больше напряга и той надрывной эмоции, что все время заставляла чувствовать себя виноватой.  Весь поглощён беседой и откровенно флиртует. Лёгкий укол беспокойства не позволяет порадоваться за него до конца — вот тянет же человека на несвободных.

Поодаль в тени сидит Тим. Чуть отстаю от Саши с Юлей, чтобы из-за их спин полюбоваться, как тёплый свет очерчивает мощные плечи, контур лица, ладони, сложенные в замок на коленях. Сильный, красивый мужчина. Я списала его мозоли, рельеф и подтянутость на занятия кроссфитом, а он работал здесь, выполняя своё обещание. Осуществляя мою мечту.

Хорошо понимая, что все усилия могут оказаться напрасными.

Просто надеялся.

Его расслабленная поза обманет кого угодно, кроме меня. Тень напряжения во взгляде, пока он наблюдает за игрой языков пламени, не оставляет сомнений — поговорить придётся не только с Сашей.

Всё время, пока я тут, мы магнитимся, как в начале знакомства. Острые ощущения от случайных касаний, мурашки от взглядов, редкие, только нам одним понятные двусмысленности. Робость и стеснение при попытках заговорить, несмотря на то, что я хорошо помню, как дрожат его ресницы и напрягается тело в момент наивысшего наслаждения. Хотя, может, и благодаря этому.

У нас ведь и не было как такового конфетно-букетного периода, как-то сразу все стало ясно и казалось правильным так быстро сблизиться. Сейчас же не понимаю, в какой мы точке. С одной стороны, семилетний багаж жизни вдвоём, а с другой, я краснею, как школьница, когда он подходит настолько близко, что в меня бьет энергией его пульса.

В голове полный сумбур и неразбериха, кажется, что за эти сутки с небольшим я прожила предыдущие два месяца. Адски хочется спать. Можно меня, как Рыжика, на ручки?

Вздрагиваю от того, что на плечи опускается мягкая толстовка. Не заметила, как подошёл Тим.

— Совсем сонная, Сим-Сим. Ты всё в той же квартире живешь? Давай отвезу.

Глава 50

Летняя ночь выстелила дорогу из жёлтых фонарей прямо в чернильное небо. Похоже на взлётную полосу. Выставляю руку в окно, складываю ладонь “крылом” и, лавируя в тёплых потоках воздуха, прошу водителя:

— Быстрее, пожалуйста… — Тим с улыбкой давит на газ, заодно увеличивая громкость музыки. Идеально. Блаженно прикрыв глаза, подставляю ветру лицо и взлетаю.

Раньше я похищала его: заманивала под пустяшным предлогом в машину, и в домашней одежде везла туда, где сносило голову от аромата акаций, или к старому низенькому мосту, смотреть на отражение луны в неспешном течении, болтать о каких-нибудь гравитационных аккумуляторах и чувствовать единение в большом-большом мире. Через пару часов, когда веки начинали смыкаться, муж вёз нас домой. Как и сейчас.

Не стала оттягивать момент и сразу сообщила, что завтра уезжаю. Тим бросил короткое: “Понял”, и невозмутимо вырулил со стоянки. Пока я тревожно ёрзала и катала на языке очередной вариант начала разговора, просто взял мою руку и положил себе на бедро, накрыв своей. Его способ делиться спокойствием всегда срабатывает, он как бы сообщает, что поговорить ещё успеем, а пока кайфуй. Поэтому расслабилась, открыла окно до конца и лечу.

Конечно, именно сейчас организм решил отомстить за эмоциональную встряску и жалкие часы сна в течение последних двух дней. Сима намертво отрубилась. Даже когда Тим поднимался в квартиру со мной на руках, это виделось продолжением полёта. Повинуясь короткому: “Обними”, — я обвила его шею руками и, уткнувшись носом в ключицу, не отпускала, пока ждали лифт, пока искали ключи в рюкзачке, и в прихожей, когда вроде было уже пора слезать, всё равно не хотелось отлипать.

Постояв так ещё немного, Тим всё же спускает меня по себе. Он невозможно горячий и твёрдый. Сарафан задрался, и холодный ожог металлической бляхи ремня на тёплой коже моего живота вызывает прямо порнографический стон, который в тихой темноте квартиры выдаёт намного больше, чем хотелось бы.

Тим вжимает меня в стену и, выматерившись, отчаянно шепчет:

— ….! Прости, маленький, не могу больше!

Чувствительно прикусывает мочку уха и после моего судорожного “ааааахххх” прижимается к ней губами. Аккуратно покусывает подбородок, и, шумно вдыхая мой запах, ведёт носом по шее, поочерёдно сдвигая бретели с плеч. Сарафан держится только на двух выступающих острых точках, и Тима потряхивает от предвкушения, также как в первый раз, когда мы оказались без одежды.