Милфа (СИ) - Малиновская Маша

Но не время нежиться.

Я бью его кулаком в голову, сам взвыв от боли в сломанном ребре.

Больно, блядь! Больно!

Выдёргиваю пистолет у надсмотрщика, толкаю его ногой, а потом выуживаю у него из кармана и ключ от своей камеры и бросаюсь к двери. Запираю её и подаюсь по коридору, а потом вверх по лестнице.

Сердце стучит так, что в висках звенит. На адреналине боль отступает, притупляется. Знаю, что она вернётся позже, но сейчас плевать. Как-нибудь переживу. Главное выбраться сейчас.

В коридоре меня встречает человек Игната. Славка. Не знал, что это он, признаться. Казалось, он целиком предан Белому.

Сергей Владимирович, конечно, дьявол настоящий, но он забывает, что, хотя Игнат и не хочет быть наследником его криминальной империи, всё же остаётся его сыном. И у него есть свои способы и методы. В том числе свои люди в окружении отца.

Слава молча кивает и ведет вперёд. Я за ним.

Мы бежим по узкому коридору, тяжело дыша. Славка открывает дверь в кабинет Белого.

— Быстро! — шепчет.

Я влетаю внутрь. Секунды на поиски. Открываю ящики, перерываю папки. Документы. Снимаю на телефон. Игнат подсказал, где искать самое-самое.

Офицерские списки. И не только офицерские.

Фотографии с компроматом.

Сердце грохочет.

За дверью, где-то еще на лестнице, слышны голоса.

— Пора! — Славка заскакивает в кабинет и тянет меня за рукав. — Пошли, Илюх!

Мы бежим через задний выход, вниз по лестнице, в подвал. Славка сдёргивает панель, за которой обнаруживается потайная дверь. Он быстро её открывает и заталкивает меня внутрь тоннеля.

— Пошел, — кивает. — Вперёд, брат. Удачи.

Он захлопывает дверь и слышу, как прибивает панель обратно.

По телу пробегает противная дрожь. Ощущение, что я в гробу оказался.

Но надо двигаться. По тоннелю тянет холодом, значит, где-то там есть выход.

Я бегу в кромешной темноте, придерживаясь за грубый камень стен. Дыхание рвётся. Ощущение, что за мной будет погоня, лижет пятки огнём.

Но вот сладость свежего воздуха ощущается всё острее, и впереди виден слабый свет.

Я добираюсь до конца тоннеля и упираюсь в решетчатый люк. На секунду спину пробивает холодным потом, когда представляю, что он может быть заперт или забетонирован.

Но, хвала небу, нет. Он просто вставлен в пазы. Приходится хорошенько пнуть его ногой, чтобы вывалился.

Я выбираюсь наружу и оказываюсь в переулке недалеко от набережной. Здесь пахнет тухлятиной — одно из незаметных для властей мест слива дерьма в реку.

Я достаю телефон, пальцы дрожат. Набираю Игната. Гудки тянутся вечностью, прежде чем он берёт трубку.

— Ты уверен в этом? — спрашиваю сдавленно, почти шёпотом.

— Абсолютно, — коротко бросает он. — Мне по хуй. Либо мы это заканчиваем, либо Белый закончит нас.

Я провожу рукой по лицу. Сухость во рту, ком в горле. Сердце бьёт с силой молота.

— Ладно, — выдыхаю я. — Если не вернусь — ты знаешь, что делать.

— Вернёшься, — отвечает Игнат. — Ты свалил от Белого, значит, и на остальное яиц хватит, Агай. Давай, спасай свою милфу.

Я сбрасываю вызов и через приложение вызываю такси.

Через полчаса я уже в элитном посёлке напротив знакомого дома.

Выхожу из машины, вдыхаю ночной воздух. Какое-то время смотрю на дом. Снаружи всё так красиво, идеально. Счастливая, спокойная жизнь — мечта.

В голове пульсирует осознание, в каком же дерьме я живу. С самой своей юности.

Где вот это мое садик-школа-институт? А потом стабильная работа. Офисный планктон Илья Агаев — ну норм же звучит?

Интересно, на такого бы Лиля запала?

Стучу в дверь. Сердце бьётся так, что отдается в ушах. Нервы натянуты, как канаты.

Через секунду дядя Рома открывает дверь.

С секунду он смотрит на меня, и в его глазах мгновенно вспыхивает ярость.

— Ты что, охренел?! — рычит он, а потом хватает меня за грудки, втаскивает в дом с такой силой, что я спотыкаюсь о порог.

Первый удар — в скулу. Звон в ушах.

Второй удар — в челюсть. Я едва удерживаюсь на ногах.

— Понравилось между ног моей жены, щенок?! — орет он, краснея до самых корней волос.

Я вытираю кровь с губ, не отвечаю. Дышу тяжело.

Он, конечно, сраное животное, державшее Лилю всю её жизнь под плинтусом, но по факту сейчас он прав — я спал с его женщиной. Поэтому сопротивляться я не спешу. Всё равно тело уже боли почти не чувствует после пиздюлин людей Белого.

Он хватает меня за ворот куртки, лицо в сантиметре от моего.

— Ты знал, что она моя! Моя, черт тебя побери! — его голос срывается. — Она! Моя! Жена!

Я поднимаю взгляд. Сказать хочется многое, но сейчас не время.

— Я пришёл предложить тебе сделку, дядя. Я сдаю тебе Белого. А ты отпускаешь Лилю.

Молчание. Он отталкивает меня, проходит пару шагов по комнате, тяжело дышит.

— Ты думаешь, можешь так легко всё исправить? — спрашивает он уже тише, но в голосе всё равно вибрирует ярость.

— Я знаю, что тебе нужен выход. У тебя на шее петля. Я могу ее снять.

Он замирает. Медленно разворачивается.

— Говори, — бросает он сквозь зубы.

Я вижу в его глазах борьбу. И понимаю — он меня слушает. Я продолжаю, чувствуя, как горло сдавливает от нервов.

— У меня есть доказательства. Подписи, документы, записи разговоров Белого. Всё, что нужно, чтобы его посадить. Или как минимум приструнить.

Он медленно кивает, сжимая кулаки.

— Если ты отдашь мне Лилю, я передам тебе это. Чисто. Без шума. Ты спасёшь свою карьеру. Ещё и звезду на погоны получишь — одну, большую.

В гостиной повисает тишина.

— Либо, — добавляю я с нажимом, — ты потеряешь всё.

Он смотрит на меня долго. Взвешивает. Но я вижу — уже склоняется. Потому что у него нет другого выхода.

— Я согласен. Забирай сучку, она твоя, — шипит, прохрустев костяшками пальцев. — И выкладывай всё, что есть.

Я сбрасываю ему всё, что у меня есть. Всё, что успел отснять в кабинете белого. Скидываю папку в его компьютер, архивирую и ставлю пароль.

— Что за херня, щенок? — глаза дядюшки снова наливаются кровью. — Ты наебать меня вздумал, что ли?

— Пришлю тебе пароль в смс, когда Лиля будет рядом со мной, — смотрю на него в упор. Или он правда думал, что я такой наивный мальчик? — От первой папки. От второй — когда она получит развод и официальную свободу от тебя.

Дядя Рома прищуривается, хмыкнув, смеривает меня странным взглядом. Вижу, как его челюсть напрягается, но он держит себя в руках.

— Реально ты, что ли, втюхался в нее, а, племяш? — кривит рот. — Или так мастерски отсосала, что запечатлился?

А вот теперь уже мне хочется упороть ему по роже.

Но сейчас самоконтроль для меня важен, как никогда. Нужно доделать дело, чтобы Лиля была свободна.

— Где она?

— В психушке.

Внутри всё обрывается. Ощущение, что морозом внутренности обдает.

— Ты её… — голос глохнет. — В психушке закрыл?

— А ты думал, я с ней после того, как она тебя всего облизала, в одной постели спать буду? С этой грязной шалавой? — усмехается. — Знаешь, Илюша, раньше блядство считалось болезнью. Особо упоротых на кострах сжигали даже. Так что этой даже повезло.

В груди сдавливает от ненависти. Сердце сжимается, по мышцам ток бежит. Всё, чего мне сейчас хочется — вцепиться в его глотку и выдрать кадык нахер.

— Ну ты и мразь, — собственный голос звучит глухо.

— Ладно, — пожимает плечами и берёт телефон в руки. — Договор есть договор. Можешь забирать её, если там ещё что-то вменяемое осталось.

Он звонит и при мне отдаёт распоряжение о выписке Лили, а потом диктует мне адрес. Я забиваю в карты — частная психиатрическая клиника “Доверие”.

Доверие, блядь. Как же.

— Жду пароль, — кивает на прощание, когда я уже спешу к выходу.

— Будет тебе пароль, — бросаю на ходу.

Чёртов козёл. Он заплатит. Потом. Сейчас главное — забрать Лилю из того ада, в который он ее вверг.

47

Вечер опускается на клинику густым серым покрывалом. Я смотрю в окно своей палаты, за которым рассыпаны холодные огни фонарей. Каждый из них будто точка, к которой можно тянуться взглядом и молча просить о спасении.