Кэтрин Куксон - Год девственников
– По-моему, тебе не стоит так об этом беспокоиться. Судя по рассказам папы и Фло, одно упоминание об отце выводит ее из себя.
– Ну, после лечения она, вероятно, избавится от этого. Но надеюсь, что я умру раньше, чем это произойдет.
– Ты не собираешься умирать! Прекратишь ты или нет?
– Нет, не прекращу. Дай мне сказать, Джо. Я не боюсь смерти. Я боялся ее несколько месяцев назад, но больше не боюсь. Здоровые и сильные люди вроде тебя – вот кто боится смерти. А когда теряешь свое тело и у тебя остается только разум, ты ясно видишь, что тебя ожидает. Единственное, для чего я хочу жить, – я хочу увидеть своего ребенка. И тогда я уже буду рад уйти отсюда, потому что, – голос Дона надломился, – меня одолели боли, Джо, очень сильные боли. Таблетки не уничтожают их полностью. Уколы снимают боль, но я не хочу, чтобы их было слишком много.
Джо не знал, что и сказать. И почувствовал облегчение, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Стивен. В руках он нес большую деревянную коробку.
– Еле нашел ее. Она лежала на верху буфета. Помнишь, Мэгги спрятала ее там, потому что она ужасно гремела во время игры.
– Вовсе не поэтому, – возразил Джо. – А потому, что ты жульничал.
– Никогда, Джо! Скажи же, Дон.
– Конечно, нет, Стивен. Ты никогда не жульничал.
– Джо, ты ведь просто пошутил, правда?
– Да, дружок, я просто пошутил. – Джо взъерошил волосы на голове Стивена и уже тише сказал: – По-моему, сейчас не следует играть с Доном. Он немного устал.
– Ты устал, Дон?
– Да, Стивен, немного.
– Ничего, мы поиграем завтра. А! – Стивен посмотрел на дверь. – Вот и хозяйка! Аннетта не разрешит нам играть на чистом одеяле.
– Что это вы там говорите об игре на чистом одеяле?
– Я… я принес эту игру с шашечками.
– А, эту гремучую штуковину…
– Вот так-то. – Джо кивнул Стивену. – Держу пари, с ней ты особо не поспоришь.
– Ну, ты! – Стивен пихнул Джо в грудь. – Ты хочешь устроить мне неприятности?
– Да, если бы я только мог. Но тебя так трудно поймать на чем-нибудь в эти дни…
„Все-таки Стивен еще такой ребенок", – подумал Джо.
– Ты дразнишь меня, да? Водишь меня за нос?
– Да я никогда даже не дотрагивался до твоего носа. Он такой грязный, зачем мне его трогать?
Стивен засмеялся, а Джо вспомнил их разговор с Доном и подумал, что шутить после него было бестактно. Но сам Дон весело улыбался.
– Ну давайте уже уходите оба. А то у меня не бывает ни минутки, чтобы побыть наедине с женой. Вечно кто-нибудь из вас здесь торчит. Ладно, ладно, – Дон погрозил Стивену пальцем, – мы сыграем с тобой завтра.
– Пошли, дружок. – Джо увел Стивена из комнаты.
Аннетта, взяв освободившийся стул, села и спросила:
– Ты не думаешь, что Стивен как-то переменился? Я имею в виду – к лучшему.
– Да, да. Я считал, что мне это только кажется, но раз ты тоже заметила, то конечно. – Дон посмотрел на Аннетту, на секунду замолчал, а потом спросил: – Ну а как ты себя чувствуешь на самом деле? Только скажи правду. Не говори просто „все в порядке".
– Если говорить правду, дорогой, я не знаю, как я себя чувствую. Мне раньше не приходилось бывать в таком состоянии. – Она щелкнула его по носу. – Я думаю, естественно так себя чувствовать… – Аннетта наморщилась: – Иногда мне кажется, что он или она появится уже завтра, но ведь есть еще несколько недель.
– Ты чувствуешь себя больной? То есть…
– Нет, нет, не больной. Прекрати волноваться. И дай мне поправить твои подушки.
Поднявшись со стула, Аннетта спросила себя: „А правда: чувствую ли я себя больной?" И сама ответила: „Да, хотя вернее будет сказать, что я чувствую себя странно. Настолько странно, что в понедельник мне придется сходить к врачу".
6
Последняя неделя марта 1961 года оказалась очень холодной. Некоторые утверждали даже, что вот-вот выпадет снег. Другие говорили, что смешно делать такие выводы из двух морозных ночей.
Уже пробило семь часов, и дом стоял, погруженный в обычную вечернюю тишину, как вдруг у входной двери зазвонил звонок. Мэгги как раз проходила по коридору и тут же открыла гостю, говоря:
– Добрый вечер, святой отец.
– Добрый вечер, Мэгги. Ну и холод! Не удивлюсь, если скоро выпадет снег. Совсем не удивлюсь.
– Сколько раз я уже слышала это за сегодняшний день. А между тем почти наступил апрель и показались нарциссы. Как бы там ни было, вам-то уже лучше? Я слышала, вы скверно себя чувствовали.
Мэгги помогала отцу Рэмшоу снимать пальто, а он тем временем шутил:
– Знаешь, кто придумал словечко „симулировать"? Я! Тебе скажут, что оно существует испокон веку, но ты не верь. Я поднял их всех на ноги, все бегали и суетились целых две недели, а сам я смотрел на все это и наслаждался каждой минутой.
Тут священник громогласно закашлялся, и Мэгги кивнула.
– Да уж, да уж, могу вам поверить. Слыша этот кашель, я уже не сомневаюсь в ваших словах. – Она рассмеялась, взяла его пальто и повесила на спинку стула. – Еще больше я верю в то, что вы очень странный человек, святой отец.
– Да, Мэгги, я такой. И если кто-нибудь будет спорить, я назову его лгуном. Нет никого страннее меня. „Странный парень" – вот еще одно словечко, появившееся с моим рождением. Так, а где же все?
– Кто где, святой отец.
– Надеюсь, я найду их. – Отец Рэмшоу уже было пошел, но обернувшись, спросил: – Мэгги, можешь уделить мне еще минутку? – Мэгги вопросительно посмотрела на него и подошла поближе. – Пост почти закончился, и мы должны сделать какой-нибудь подарок Господу, совершить что-нибудь дорогое нашему сердцу. И знаешь, Мэгги, о чем я всегда мечтал? Обратить кого-нибудь в свою веру. Мне никогда не удавалось никого обратить в мою веру за все годы службы. Не хочешь ли ты доставить удовольствие старику? Перешагнуть через свои принципы?
Мэгги оттолкнула его и расхохоталась:
– Да ну вас, святой отец. Если бы кому-нибудь и удалось заманить меня в свою веру, то это, конечно, были бы вы. Но ни вы, ни все сокровища мира не заставят меня сделать это.
– Ты суровая женщина, Мэгги. Я всегда знал, что ты суровая женщина, – проговорил священник, улыбкой смягчая свои слова. Затем, понизив голос, он наклонился к ней: – Когда приготовишь бутылку, принеси немного горячей воды и сахара, хорошо?
Мэгги захихикала:
– Так точно, странный парень. Именно – горячая вода и сахар.
Смеясь, священник отвернулся от Мэгги и заметил Аннетту, проходящую по коридору. Она приветствовала его:
– Здравствуйте, святой отец. Вы уже встали?
– Нет, наверное, это я гуляю во сне, одетый. Как ты, моя дорогая? – Он положил ей руку на плечо. – Последнее, что я слышал, – это то, что тебе на время прописали постельный режим.
