Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
– Что это? – удивленно спрашиваю я.
– Мне нужно в отпуск, – отвечает она как ни в чем не бывало и захлопывает пудреницу.
– Но у тебя нет неотгуленных дней. Тем более что ты уже брала две недели в этом году, а сейчас только март.
– Тебе жалко?!
Ее наглость переходит все границы! Причем она наглеет с каждым днем все больше и больше. Что такое произошло, если Ландышева потеряла связь с реальностью?
– Мне – нет. А отделу кадров, который предусмотрел в трудовом договоре двадцать восемь дней календарного отпуска в год – жалко.
– Я подпишу у Виктора, – она вскакивает с места.
– Без моей визы? – изгибаю бровь. – Удачи.
Схватив заявление, озлобленная Ландышева пулей вылетает из отсека, по пути чуть не споткнувшись на высоких каблуках. Забыв о своих делах, Оля, Аня и Малинова шокированно смотрят на меня: если раньше я и осаждала Лидочку, то не так жестко. Но и она раньше не позволяла себе подобные демарши!
– Тамара, подойди попозже, – чуть слышно произносит Ухова и, дождавшись, когда Малинова уберется из отсека, обращается ко мне. – Что-то случилось?
– У меня – нет. А вот у твоей подружки, похоже, весеннее обострение. Быть может, ты мне скажешь, чем оно вызвано?
– Да они не общаются уже неделю, – бормочет Аня.
– О, – произношу я. – В таком случае, Ландышева всего лишь тронулась умом. Не стоит переживать.
Сажусь в кресло и с каменным лицом принимаюсь подписывать документы. Тщеславие вопит во все горло, что необходимо поставить Ландышеву на место, самолюбие отбивает барабанную дробь, и даже здравый рассудок соглашается с тем, что мне, как руководителю, необходимо со всей жесткостью охладить пыл строптивой подчиненной, дабы остальным было неповадно.
Через несколько минут она возвращается и с премилой улыбочкой сообщает, что Виктор ждет меня у себя. Он, что, рехнулся? Мог бы и сам мне позвонить, а не передавать приглашения через нее! Сохраняя внешнее спокойствие, я продолжаю сидеть на месте и подписывать документы.
– Он тебя ждет, – сквозь зубы процеживает Ландышева.
– В данный момент у меня есть более важные дела, нежели обсуждение твоего отпуска. Можешь еще раз сбегать к Вите и сообщить ему об этом.
Аня издает негромкий смешок, после чего Лидочка, окончательно утратив контроль над своими эмоциями, снова убегает.
– Это было круто, – радостно произносит Аня, но я делаю вид, будто не услышала ее слов.
Вскоре звонит телефон – это Рябинов. Видимо, решил узнать, почему я не бегу сломя голову в его кабинет. Что ж, буду придерживаться выбранной тактики. Не уволит же он меня! И лучше быть уволенной, чем позволить подчиненным общаться в подобной манере.
– Да, – уставшим голосом произношу я, сняв трубку.
– Маш, что там у вас происходит?
– У меня происходит подписание договоров на пять миллионов, потому что курьер клиента сейчас ждет на ресепшене. Что происходит у Ландышевой – спроси сам.
– Понял. Зайди ко мне, как освободишься.
Ничего не отвечаю и просто вешаю трубку. Тщеславие под фанфары самолюбия радостно хлопает в ладоши, восхищаясь нашей ледяной выдержкой и нашим остроумием. Здравый рассудок лишь произносит: «Вот так и будет».
К Рябинову я захожу лишь спустя полчаса.
– Что случилось? – усаживаюсь в удобное кресло напротив него.
– Ты мне расскажи. Ко мне прибежала Лидочка, вся в слезах, и сообщила, что она уже купила билеты куда-то там, а ты ей отпуск не даешь.
– А она не сообщила, что уже отгуляла неделю сверх своего отпуска? И почему она купила билеты, даже не уточнив, отпустят ее или нет?
– Маш, ты же ее знаешь… Ну дура, что с нее взять?
– То есть на должность моего зама ты поставил дуру, которая ничего не смыслит не только в страховании, но и в корпоративном этикете?
– Варнас, подвязывай, – Рябинов вмиг делается серьезным.
Здравый рассудок подсказывает, что нам не мешало бы сбавить обороты, но Ландышева уже переступила черту невозврата – никаких послаблений не будет. К тому же, сдав позиции сейчас, я навсегда потеряю уважение подчиненных.
– Виктор, позволь мне самой руководить сотрудниками. Ранее у тебя не возникало сомнений в том, что я вполне справляюсь с такой задачей. Так что изменилось сейчас?
Смотрю ему в глаза до тех пор, пока он не отводит взгляд.
– Хорошо, разбирайся сама. Я просто не хочу скандала, сейчас не до этого.
– В чем дело? – изгибаю бровь.
– Ну… – он трет переносицу. – Это к работе не относится, не бери в голову, – отвечает он, уставившись в монитор.
Как бы не так! Рябинов всегда охотно делится со мной своими личными проблемами, он даже рассказал об интрижке с женой Терехова! С чего бы ему сейчас молчать? Сомнение размахивает транспарантом с надписью «Опасность!», а здравый рассудок с подозрением хмурит брови. Но если Витя не хочет говорить, то я не буду настаивать: рано или поздно все выяснится. А пока нужно надеяться на лучшее и готовиться к худшему.
– Пожалуй, я пойду: через час у меня встреча. Обедаем сегодня?
– Нет, не смогу. В другой раз, Маш.
Сомнение включает сирену, а здравый рассудок в ужасе содрогается: если нарушен принцип «война – войной, а обед – по расписанию», то плохи наши, точнее, Витины дела.
Лидочка, словно восковая фигура, замерла перед окном, не обращая внимания на нескольких человек, столпившихся возле Олиного стола. Всем своим видом Ландышева будто дает понять, что она выше этой суеты. Однако она сразу же поворачивается в мою сторону, стоит мне поинтересоваться причиной столпотворения.
– Ты подпишешь мое заявление? – надменно спрашивает она.
Присутствующие сразу же замолкают и смотрят на меня. Ну что ж, сама напросилась! Хотя я и предпочла бы не выносить сор из избы, но раз ей так неймется…
– Нет. Придется тебе сдать билеты. Пойдешь в отпуск по графику, – отвечаю я, смотря ей в глаза.
Никогда не думала, что миленькое личико Ландышевой может так исказиться, чтобы она стала похожа на старую сморщенную ведьму – но именно это и произошло. Страшно представить, сколько проклятий она насылает на меня сейчас! Но… Мне не страшно.
Среда, 20.03.2013.
К среде уже добрая половина компании знала о том, что Ландышева – в опале. Нельзя сказать, что кто-то особенно сильно переживал по данному поводу, а некоторые вообще откровенно радовались. Кто-то старался скрыть свой восторг (например, Аня), а кто-то, напротив, вовсе не утруждал себя. Надо ли говорить, что этим кем-то был Гоша. Что касается Оли, то во время вчерашнего обеда она объяснила причину охладевших отношений между закадычными подружками: у Лидочки, похоже, нарисовался какой-то принц, а посему ей не было дела до чужих проблем. Ухова на протяжении нескольких дней пыталась рассказать о случившемся в ее семье, но Лидочка лишь отмахнулась: мол, с кем не бывает, найдешь себе другого! Я деликатно поинтересовалась, не увидела ли Оля этого самого другого в Гоше, на что она ответила отрицательно. Надеясь на ее искренность, я немного успокоилась и более не возвращалась к этой щекотливой теме. В конце концов, у нас были более важные вопросы: после того, как адвокат созвонился с Максимом, тот затаился и более не выходил на связь. Наивная Оля решила, что ее муженек одумался, но я почему-то была уверена в обратном: от этого мерзавца можно ожидать чего угодно! Скорее всего, он всего лишь взял паузу, чтобы подготовиться к нападению.
