Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
– У тебя все нормально, Василий? – спрашиваю я. – Ты как-то побледнел.
Ни слова не говоря, он разворачивается и убегает. Девочки обеспокоенно переглядываются между собой.
– Мне кажется, он маньяк, – произносит Лидочка более чем серьезно.
Аня утвердительно кивает.
– И что прикажешь делать? Позвонить 112 и заказать сюда бригаду санитаров из ближайшей психлечебницы? – возмущаюсь я.
– Давай скажем Виктору, что Мокрозад тебя преследует, – предлагает Аня. – Пусть он поговорит с Орлом. Что-то же надо предпринять, пока он тебя… не убил!
– Ты это серьезно?
Судя по лицам, они действительно считают, что дни мои сочтены и Василий сейчас прибежит с топором мстить за безответную любовь. Нервно сглатываю: девочки знают что-то, чего не знаю я? Неужели мне и впрямь стоит опасаться за свою жизнь, если даже Ландышева смотрит на меня с неким подобием тревоги?
Финальный аккорд испытаний, уготованных мне на сегодня, взяла мамá. Она позвонила в 21-15 и сообщила, что завтра в их поселке состоится открытие ресторана, где я, как хорошая дочь и светская барышня, пренепременно должна присутствовать. Единственное мое желание в тот момент – наплевать на хорошее воспитание и родственные связи и высказать мамá все, что я думаю по поводу нового ресторана, светских барышень и хороших дочерей. Но здравый рассудок настоятельно рекомендовал изобразить головную боль и премило распрощаться, пообещав сделать все возможное для посещения завтрашнего мероприятия.
Воскресенье, 17.03.2013.
Нащупываю на тумбочке телефон, который уже несколько минут истошно вопит, и смотрю на экран: 02-36 и входящий звонок от Уховой. Что могло случиться? Неужели она убила Максима и теперь хочет, чтобы я помогла ей избавиться от трупа?
– Оля?
– Маш… Ма-а-аш, – слышу на другом конце провода ее всхлипывания.
Она точно его убила! Представляю, как мы закапываем бездыханное тело в близлежащем парке, и по спине пробегают мурашки.
– Надеюсь, ты не сделала ничего ужасного…
– Маш, ты… можешь ко мне приехать? Прошу тебя…
Уже отчетливо вижу, как наш арест показывают в девятичасовых новостях, но язык не поворачивается сказать «нет».
– Хорошо, я скоро буду. Скинь свой адрес сообщением.
– Спа-аа-сибо…
Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Закалываю волосы, быстро умываюсь и чищу зубы. Возвращаюсь в комнату, впопыхах одеваюсь, хватаю мобильный и выбегаю в коридор. Жаль, что нет времени выпить кофе. Надеюсь, я не усну за рулем!
Повезло: Черный Peugeot 308 освобождает место напротив подъезда. Паркуюсь, выключаю зажигание и выбираюсь из машины. Набираю код домофона, указанный Олей в сообщении, открываю железную дверь и прохожу внутрь. Чтобы не терять время в ожидании лифта, пешком поднимаюсь на третий этаж и нажимаю на звонок возле квартиры № 63. Через несколько секунд моему взору предстает Ухова: растрепанная, заплаканная и несчастная. Она одета в выцветшую пижаму с изображением Бэмби. Боже, где она ее откопала?!
Прохожу в длинный узкий коридор, закрываю за собой дверь и оглядываюсь: крови и следов борьбы не видно. Это уже хорошо!
– Что произошло? – спрашиваю я.
– Он хочет забрать Настену, – отвечает она и опускается на меховой пуфик.
То есть Максим все еще жив, но это ненадолго: мне неведом материнский инстинкт, но я наслышана о том, на что способны матери для защиты своего ребенка.
– Зачем ему она? – изгибаю бровь.
– Я не знаю…
– А где Настя?
– У моей мамы. Я ее отвезла неделю назад, чтобы она не видела меня в таком состоянии.
Снимаю куртку, разуваюсь, и мы проходим на кухню. На столе стоит наполовину пустая бутылка виски. Похоже, Оля решила залить свое горе. Не мне ее винить, но так проблемы не решаются: сейчас нужна трезвая голова.
– Он позвонил мне ночью… – она всхлипывает. – Сказал, что я – плохая мать. Сказал, что я ничего не смогу дать Настене. И что он ее заберет.
– Мерзавец!
– Будешь? – она взглядом указывает на бутылку.
– Нет, и тебе не советую. Ты ведь – не плохая мама, правда?
Зачем этому подонку понадобился ребенок? Он же никогда не занимался никем, кроме себя! Что изменилось теперь?
– Послушай, я не разбираюсь в юридических тонкостях, но думаю, что в случае развода ребенка оставили бы с тобой. Максим уже подал на развод?
– Нет… Он мне об этом не говорил… Я не знаю…У Максима теперь целое состояние, он наймет лучших адвокатов!
Какой же он мерзавец! Неужели нельзя по-хорошему расстаться с женой? Хотя бы из чувства благодарности за ее бесцельно прожитые в его обществе годы! Жизнь несправедлива! Почему бездельнику Максиму, который не заслуживает ничего, кроме презрения, вдруг достались миллионы?
Оля смотрит на свои руки, а по ее щекам катятся слезы. Нет, я не оставлю ее одну!
– Я обычно стараюсь не обращаться за помощью к родителям, но не в этом случае. У моей семьи есть хороший адвокат. Он займется твоим делом. Не переживай, все наладится, – подхожу к ней и обнимаю. – Ты не одна, слышишь?
Вторник, 19.03.2013.
Кирилл паркуется возле офиса компании «Х».
– Пока, зайка! – он чмокает меня в губы. – Вечером заеду.
Бормочу что-то невнятное в ответ и выхожу из машины. С трудом держа равновесие на покрытом ледяной коркой асфальте, дохожу до лестницы и хватаюсь за перила, чтобы не поскользнуться.
– Варнас! – слышу за спиной голос Рябинова. – Кто это тебя привозит утром на работу?
Вечно он некстати! Меньше всего хочется обсуждать с ним свою личную жизнь! Тем более что и обсуждать здесь нечего: у нас с Кириллом нет ничего серьезного – просто иногда проводим время вместе. Незачем кому-то знать подробности.
Рябинов берет меня под локоть и помогает подняться. Мы входим в здание и следуем к лифтам.
– Так кто это был? – снова спрашивает он.
– Бывший муж, – отвечаю в надежде на то, что такой ответ остудит его пыл и избавит меня от дальнейших расспросов.
– Который? – Рябинов приподнимает брови.
– Первый. Он самый любимый, знаешь ли.
К моей радости, на этом расспросы заканчиваются.
Все заняты своими делами: Аня подписывает счета, заметно повеселевшая после вчерашней консультации с адвокатом моей семьи Оля что-то объясняет Малиновой, Лидочка любуется на себя в зеркало пудреницы. Негромко приветствую присутствующих и включаю системный блок. На рабочем столе меня ждет высокая стопка документов на подпись, поверх которых лежит заявление Лидочки на двухнедельный отпуск.
