Юлия Туманова - Семь верст до небес
— Извините, пожалуйста, мы уже все поняли! — проговорила Алена, открыв дверь.
На пороге стояли неизвестные плечистые парни. Среди жильцов своего дома она таких никогда не встречала.
— Мам, закрывай дверь быстрее! — пискнула за спиной Ташка. — Это же бандиты натуральные!
Парни на бандитов не отреагировали, но один всунул огромную лапищу в дверной проем, и теперь при всем желании закрыть дверь стало невозможно.
— Надо поговорить, — заявил между тем второй.
— О чем?! Вы кто? Мы больше шуметь не будем!
— Конечно, не будете, — улыбнулись оба сразу, и от этих улыбок Алене сделалось нехорошо.
Незваные гости впихнули ее в квартиру и вошли следом. В коридоре моментально стало тесно.
Алена таращилась на них и ровным счетом ничего не соображала.
Это милиция?
Или, на самом деле, их пришли грабить?
Но тогда надо звать на помощь, орать во весь голос. Она набрала воздуха в грудь, открыла рот и… ничего не случилось. Из горла вырвалось какое-то шипение, словно там вода в чайнике выкипала. Черт подери, они же весь вечер распевали русские народные песни!
Может, просто сделать вид, что ничего особенного не происходит? Затаиться в уголке и переждать, пусть себе грабят, жалко, что ли?
Господи, да ведь Ташка здесь!
В считанные секунды Алена пришла в себя.
Орлиным взглядом она окинула прихожую и метнулась в сторону к обувной полке. Лешка почему-то предпочитал хранить там молоток. Она не знала, как смогла вспомнить об этом, и не поняла, что произошло в следующий момент.
Рука ощутила приятную тяжесть, Алену бросило вперед, что-то темное мелькнуло перед глазами, раздался громкий мат, запястье вдруг словно обожгло, но она успела вложить всю силу в бросок, и молоток не просто упал, а ударил кого-то…
Этот кто-то издал поросячий визг, подогнув ногу.
— Мама! Мамочка! — Ташка билась в углу, стуча в соседскую стену маленьким красным от натуги кулачком.
— Караул! Пожар! Спасите! Это невозможное что-то!
Алена услышала, будто со стороны, собственное звериное рычание, увидела, как пальцы снова сжали молоток, а потом перед глазами поплыла красная дымка.
Она не подпустит их к Ташке!!!
Хотите грабить — пожалуйста, а ребенка пугать она не позволит, ясно?!
— Уходим! Уходим, я сказал!
Две тени метнулись к двери, одна подвывала, другая материлась страшным шепотом. В подъезде раздался топот, и через минуту все стихло.
— Ташка? — прохрипела Алена. Куда она делась?
Дочь выскочила из кухни, утирая слезы.
— Я в милицию хотела звонить, и забыла как — ноль один или ноль три?
— Ноль два, — сказала Алена нормальным голосом, закрыла дверь на все замки и заплакала.
Почему-то Ташка сразу поняла, что пугаться этих слез не надо, а только прижалась к материнскому боку и сладко запыхтела.
— Все хорошо, — уверенно пробормотала Алена, гладя рыжие вихры.
* * *— Ну, что? Шефу будем докладывать?
— Да ты охренел! Мало мне эта сука ногу отбила, еще шеф добавит!
— А чего делать?
— Е-мое! Че ты ко мне пристал, а? Говорил я тебе, пушку возьми, говорил? А ты! «Че светиться! Там одна баба с дитем, поговорим ласково, сразу расколются!» Баба, твою мать! Она мне чуть коленную чашечку не раздробила, падла рыжая!
— Да кто же знал, что она за молоток станет хвататься?
— Никто! Соображать надо было! А ты привык, что девки только от твоей морды в столбняк впадают, и делать ни хрена не надо, знай себе рожи страшные корчи! Горилла, бля!
— Хватит орать-то! Думать надо.
— Че думать? Щас приду в себя, и пойдем. Объясню этой дуре популярно, что к чему.
— Да ты че! Она небось на уши всю ментуру подняла, странно, что еще никто не приехал.
Помолчали. Поскребли в затылках. Один все продолжал охать, держась за коленку. Другой раздраженно стучал пальцами по рулю.
— Ладно, давай до утра подождем, — решил старший. — И че?
— Конкретно с ней побазарим, а то еще подумает, что мы чисто грабить ее приходили, идиотку! Расскажем, что почем, она к муженьку и побежит. Другого выхода-то у нее не будет.
* * *Ольга, скрестив по-турецки ноги, сидела у камина и листала альбом с фотографиями.
— Ой, смотри, какой ты тут толстый, Кир! А эту помнишь? Сколько нам тогда было? А это кто? Ба, Новый год в Кривозерье, какие мы все смешные! Глянь, Катька Лисова на тебя так и вешается! Ты не знаешь, она сейчас как, где?
Кирилл у нее за спиной пробурчал что-то невнятное.
— Ну, что ты насупился? — разозлилась Ольга. Весь день после Ромкиного звонка пошел насмарку, чтоб Ромке пусто было! Конечно, мы теперь люди деловые, круче не бывает, и плевать мы хотели, что к другу сестра приехала, с которой он, между прочим, несколько месяцев не виделся!
Надо встретиться, и все тут! Неотложные, блин, дела! В воскресенье!
А после встречи Кирилл приехал бледный, дерганый и теперь все время морщился, о чем-то сосредоточенно размышляя. И обед проглотил в один присест, даже не заметив, что Ольга слегка пересолила салат, а жаркое и вовсе подгорело.
Зато кофе выпил три чашки подряд.
Потом принялся куда-то звонить, что-то требовать, извиняться, а сам злился ужасно и ноздри раздувал, будто норовистый жеребец.
Звонки, должно быть, не дали никакого результата, и Кирилл, с отвращением отшвырнув от себя телефон, снова сел обедать. О том, что он только что слопал блюдо почерневшего мяса и тазик салата, Ольга решила не напоминать. Авось, поест побольше и успокоится. Но братец продолжал хмуриться и что-то бурчать себе под нос.
Все это время она развлекала его беседой, но это было то же самое, что пытаться разговорить, например, статую в городском саду.
Эти трудоголики в могилу ее сведут!
Тут Ольга хихикнула, внезапно вспомнив, что сама такая же.
— Кир, ну сделай лицо попроще, — нежно проворковала она и уселась рядом с ним на подлокотник кресла.
Брат внезапно с сильным раздражением хлопнул по другому подлокотнику и выкрикнул:
— Они что ж, меня за лоха держат? Думают, это им с рук сойдет?!
— Кир…
— Нет, ну какая наглость, а?! И главное — непонятно, на хрена я держу службу безопасности! Где эти дармоеды, спрашивается?
— Наверное, отдыхают в кругу семьи, — робко выдвинула предположение Ольга.
— Что? — встрепенулся Кирилл, словно только что заметил ее. — Ты о чем это?
— Я говорю, может, выпить надо? Расслабимся, а? Он недоуменно вскинул брови.
— Оль, ты извини, но мне ехать надо.
— Куда еще ехать? Ты обалдел совсем! Время — десятый час!
— Да? — удивился он.
Она сочувственно покачала головой.
— Заработался вусмерть! А говорят, это влюбленные часов не замечают. Кстати, Кирюш, ты еще не влюбился?
