Измена. (не ) Его невеста (СИ) - Зорина Лада
О ком бы она ни думала, с кем бы до этого ни была… он заставит её забыть обо всех, кто был у неё прежде, даже в мыслях. Не важно, что было. Важно лишь то, что у них есть прямо сейчас.
И горечь прежних его размышлений смыло этим простым и единственно верным решением. Не важно, кто у неё был до него. Важно, что после него никого уже не будет.
Его пальцы вслепую нащупали продольную молнию на спине, и спустя миг спорхнувшее с плеч домашнее платье полетело на пол, заставив его задержать дыхание.
Она возилась с пуговицами его рубашки, пока он нетерпеливо освобождал её волосы от многочисленных шпилек, и когда густая волна рухнула ей за спину, медленно выдохнул, зарылся в них пальцами, чуть оттянул вниз, вновь находя её губы.
Всё летело в тартарары. О прелюдии придётся забыть.
Он возьмёт её прямо сейчас, иначе…
Она дышала часто и тяжело, когда он уложил её на постель. Силилась что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем.
Остатки одежды полетели на пол, и его буквально жгло прикосновение к её обнажённому телу.
Она больше не пыталась заговорить и лишь постанывала, и это выводило его желание на новую высоту.
Долго и нежно — потом. Сейчас — утолить эту дикую жажду. Ей это нужно так же, как и ему.
И он почти в ней, но… мир затормозил болезненно резко.
Препятствие.
Глеб вытаращился в её распалённое желанием лицо, закушенную нижнюю губу…
Да не может этого быть.
— Это… это что, пластика? — и собственный хриплый шёпот выводит его из транса. Слишком поздно он понял, что озвучил свой шок.
Голубые глаза таращатся на него в ответ. Но напряжение слишком, попросту нечеловечески велико.
И он рушит эту преграду.
Она всхлипывает, а его накрывает — без шансов хоть как-то предотвратить или хотя бы замедлить неизбежное.
Волна за волной вышибают из его головы все мысли. И на какое-то время он нем и оглушён переживаемым.
В себя его приводит её дрожащий, срывающийся голос:
— Пл… пл-ластика?..
Глава 48
Вернуть оброненные слова невозможно. Сказанное сказано — и дороги обратно не существовало.
Он тяжело дышал, будто пробежал марафон, упираясь лбом в её подрагивавшее плечо. И пусть она тоже пока не могла отдышаться, но уже задёргалась под ним — нервно и нетерпеливо.
— С-с-с-слезь с меня! — прошипела ему прямо в ухо. — Немедленно!
— Полина…
— Н-не смей, слышишь? Не смей вообще ничего говорить!
Её ёрзания дарили совершенно противоположный эффект. Его тело слало отчётливый сигнал, требуя повторения.
Ч-ч-чёрт…
— Ты слышишь меня? Говорю тебе…
Глеб приподнялся над ней ровно настолько, чтобы как следует обхватить за обнажённые плечи и придавить к постели.
— Лежи смирно! — прорычал он ей прямо в лицо, всеми силами стараясь глушить нарастающее возбуждение. — Иначе я не выпущу тебя отсюда до рассвета, ясно тебе?
Она замерла, а на раскрасневшемся лице сияли громадные глаза испуганной лани. Ничего красивее он за всю свою жизнь не видел.
Твою-то мать, к каким чертям всё катилось…
Кажется, она наконец поняла, в чём состояла проблема. Лежала под ним, словно статуя, но это не сильно-то помогало.
— Как… как тебе такая дикость только в голову-то взбрела… — прошептала она, и её дыхание обдало чувствительную кожу на его шее, послало вдоль по позвоночнику молнию, отозвалось сладостной болью там, где их тела сейчас соприкасались.
Глеб молчал, честно пытаясь придумать внятный ответ на этот резонный вопрос:
— Не знаю.
— Я даже представить себе не могу, кому бы понадобилось подобной п-пластикой заниматься, — её шёпот звучал всё тише. — Это же… бред.
— Легче поверить в это, чем в то, что такой женщине, как ты, до сих пор не приходилось…
Он не успел закончить свой убийственно корявый комплимент. Наверное, должно было пройти ещё какое-то время, прежде чем он отважится прямо признаться ей, что красивее женщины за всю жизнь не встречал. Куда там. Он даже себе в этом не сразу признался.
Но она и не подумала дарить ему это время. Потому что по-своему истолковала его слова. Голубые глаза распахнулись от шока, и случилось почти невероятное — она умудрилась вывернуться из-под него. Гнев придал ей необходимые силы.
Глеб повалился на бок, едва не застонав от ощущения беспощадной пустоты. Тело продолжало скручивать судорога желания.
Сдёрнув с постели скомканное покрывало, она укуталась в него, будто в римскую тогу, и теперь метала молнии.
— Т-такой женщине, как я? Т-ты… ты на что намекаешь? Думал, раз я детдомовская, так я на улице жила и всем подряд отдавалась?!
— Полина, ты всё не так…
— Да неужели? То-то ты меня во всех грехах в Москве подозревал! — она подобрала полы своего «одеяния» и, чуть пошатнувшись, сделала пару неверных шагов к двери, поморщилась.
Чёрт, чёрт, чёрт! Это лишний раз напомнило ему, что только что между ними произошло. И что вряд ли их ощущения от произошедшего совпадали.
— Полина, вернись в постель, — нет, просить он по-прежнему не умел.
А она по-прежнему не собиралась ему подчиняться.
— Ни за что! Никогда! Ни за какие сокровища мира!
— Полина… не смей.
Но она уже мчалась к дверям, будто разгневанная греческая богиня — длинные локоны плясали у неё за спиной и щерились на него рыжеватыми змейками. Мол, смирись, больше ты её не получишь.
— Ещё как посмею, — бормотала она, но озвучивала мысль скорей для себя.
— Я не это собирался сказать, чтоб тебя! — рявкнул он, ощущая, что балансирует над самой пропастью. Ещё секунда, и он таки начнёт просить её остаться.
Она схватилась за ручку двери, обернулась:
— До сих пор ты всегда говорил то, что думал. Люди в момент не меняются. Они вообще не меняются. Ты — тому доказательство.
И она вышмыгнула из его спальни.
Глеб выругался в пустоту, саданул кулаком по остывшей постели и повалился на подушки.
Но если он надеялся, что беспокойный сон и новый день хоть что-то изменят к лучшему, то ошибался.
С утра и до обеда он потонул в рабочих вопросах. На пару часов заглянувший по делам Марьянов, доложил, что у них наметился кое-какой прогресс по информационной утечке, но результаты ему сообщат позже.
И он, конечно, не мог не поинтересоваться.
— А что это ты, кстати, главной новостью со мной не делишься?
Глеб приподнял гудевшую голову и потёр переносицу. Интересно, о чём он? Единственной главной новостью для него была вчерашняя дикая ночь, где он балансировал между острым наслаждением и не менее острым разочарованием от того, что оно так не вовремя и так безобразно оборвалось.
— Напомни.
— У-у-у-у, — его собеседник усмехнулся, — ты что-то, Глеб, совсем сегодня не в форме. Тебе бы передохнуть. Я о ДНК-тесте.
Ах да. О ДНК-тесте.
— Я его выбросил.
Он мельком взглянул на вытянувшееся от удивления лицо старого друга.
— Что-то… что-то я не понимаю.
— Зато я понимаю, — Глеб едва заметно дёрнул плечом. — Он мне не нужен.
И вчерашняя постельная катастрофа в его решении ничего не меняла. Скорее уж наоборот.
Глеб сделал кое-какие пометки в еженедельнике и встал из-за стола.
— Когда появится хоть какая-то информация об утечке, сразу мне отзвонись. А пока, извини, у меня появились дела.
Самое время придумывать, как разгребать последствия той самой постельной катастрофы.
Глава 49
Только гнев и позволил мне продержаться достаточно долго для того, чтобы добраться до собственной спальни, захлопнуть дверь и на всякий случай закрыть её на замок. Впервые за всё то время, что я здесь жила.
Мне просто казалось, Уваров замешкался всего на минуту. Вот сейчас он накинет что-нибудь на себя и примчится, начнёт выламывать дверь, чтобы… чтобы снова на меня накинуться. Подобной слепой агрессии я бы точно ему никогда не простила.
Я подтянула тяжёлое покрывало к ключицам и медленно выдохнула. От накативших воспоминаний колени в мгновение ока ослабли.
