Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале
Время от времени Жозефина встречалась с молодыми людьми. Любимцем матери был Уоррен Хоффман.
– Уоррен будет хорошим мужем. Он регулярно ходит в церковь, умелый водопроводчик, зарабатывает неплохие деньги и сходит по тебе с ума.
– Но Хоффману уже двадцать пять, и он такой жирный.
Мать покачала головой:
– Бедные польские девушки не могут рассчитывать на рыцаря в блестящих доспехах. Ни в этом городе, ни вообще нигде. Не обманывай себя.
И Жозефина заставляла себя ходить раз в неделю в кино с Уорреном Хоффманом. Он держал, ни на миг не отпуская, ее руку в своей большой потной мозолистой лапище, но Жозефина ничего не замечала, поглощенная происходящими на экране событиями. Все, что она видела там, было частью прекрасного волшебного мира, в котором она выросла, только гораздо более интересным и волнующим.
И где-то в самых отдаленных глубинах своего сознания Жозефина ощущала: именно Голливуд даст ей то, что она так желает, – красоту, радость, смех и счастье. Только удачное замужество позволит ей жить так, как она всегда мечтала, только оно уведет ее от серой повседневности. Но все богатые молодые люди уже были заняты. Они встречались с такими же богатыми девушками. Все, кроме одного.
Дэвид Кеньон. Жозефина часто думала о нем и даже украла его моментальное фото из дома Мэри Лу много лет назад. Она спрятала снимок в стенном шкафу и вынимала, когда на душе было особенно тяжело. Глядя на кусочек картона, Жозефина вспоминала, как Дэвид тогда остановился на бортике бассейна и сказал: «Я пришел извиниться за них».
И чувство горечи постепенно исчезало, вытесняясь теплом и робкой надеждой.
После того ужасного дня, когда Дэвид принес Жозефине халат, она только однажды видела его – в автомобиле с сестрой и родителями. Позже девушка узнала, что Дэвида провожали на вокзал. Он уезжал в Англию в Оксфордский университет. Это было четыре года назад, в 1952 году. Дэвид приезжал на Рождество и летние каникулы, но дороги их не пересекались. Жозефина часто слышала, как другие девочки сплетничали о нем. Кроме поместья, унаследованного от отца, бабушка Дэвида оставила ему траст-фонд в пять миллионов долларов. Завидный жених. Только не для дочери портнихи-польки.
Жозефина не знала, что Дэвид Кеньон вернулся из Европы. Как-то поздним субботним вечером в июле Жозефина работала в кинотеатре. Казалось, половина населения Одессы решила поискать здесь убежище от жары: люди глушили жажду галлонами лимонада, содовой воды и бесчисленными порциями мороженого, так что у Жозефины не было ни минуты свободного времени. У кинотеатра, ярко освещенного цветными неоновыми лампами, теснились автомобили, похожие на невиданных металлических зверей, пришедших на водопой. Эта картина словно была создана фантазией художника-сюрреалиста. Девушка отнесла к очередной машине поднос с миллионным, как ей казалось, заказом на чизбургеры и кока-колу, вытащила из передника меню и устало зашагала к вновь подъехавшему белому спортивному автомобилю.
– Добрый вечер! – жизнерадостно начала она. – Что хотите заказать?
– Привет, незнакомка!
При звуках знакомого голоса, голоса Дэвида Кеньона, сердце Жозефины бешено заколотилось. Он был точно таким же, как в ее воспоминаниях, только стал еще красивее. В нем появились зрелость, уверенность в себе, которых не было раньше. Рядом сидела Сисси Топпинг, выглядевшая так, словно на дворе была не душная июльская ночь, а прохладный октябрьский вечер, – спокойная, прекрасная и элегантная, в блузке из дорогого шелка.
– Привет, Джози, – сказала она. – Ты не должна работать в такую жару, милочка.
Словно Жозефина по собственному желанию предпочла торчать здесь, а не сидеть в зале кинотеатра или ехать в автомобиле с Дэвидом Кеньоном!
Но вслух Жозефина сдержанно, не повышая голоса ответила:
– По крайней мере в дурную компанию не попаду.
И увидела, что Дэвид улыбается. Значит, он понял! Все понял!
После того как они уехали, Жозефина долго перебирала в памяти каждое слово Дэвида:
– Здравствуй, незнакомка… Мне свинину в тесте, свекольное пиво… нет, лучше кофе. Холодные напитки в такую жаркую ночь? Вредно… Тебе нравится здесь работать? Ну что ж, выпиши чек, если можно… Сдачу оставь себе… Рад был повидать тебя, Жозефина…
Девушка пыталась отыскать в сказанном скрытое значение, потайной смысл, которого не поняла сразу. Конечно, при Сисси он не должен был вести себя иначе, хотя что у такого человека, как Дэвид, может быть общего с Жозефиной? Удивительно, как он вообще помнит ее имя!
Девушка, погруженная в собственные мысли, стояла перед раковиной в маленькой кухоньке кинотеатра, но тут сзади неслышно появился Пако, молодой повар-мексиканец.
– Что с тобой, Жозита? У тебя такой странный взгляд!
Пако нравился девушке. Двадцатилетний стройный темноволосый парень всегда был готов доброй улыбкой и веселой шуткой развеять готовую прорваться злобу или уладить назревающую ссору.
– Кто он?
– Никто, Пако, – покачала головой Жозефина.
– Хорошо. Беги, а то снаружи шесть голодных автомобилей уже с ума сходят! Беги, малышка!
Дэвид позвонил на следующее утро, и Жозефина знала, что это он, еще до того, как подняла трубку. Всю бессонную ночь она думала о Дэвиде, и этот звонок словно был началом осуществления ее мечты.
– Прости за избитую фразу, но пока меня не было, ты выросла и превратилась в красавицу, – сказал он вместо приветствия, и Жозефина почувствовала, что сейчас умрет от счастья.
Вечером Дэвид повел ее обедать. Жозефина думала, что они пойдут в какой-нибудь дальний маленький ресторанчик, где вряд ли можно было столкнуться с друзьями Дэвида, но вместо этого они отправились в его клуб, где все знакомые останавливались у их столика, чтобы поздороваться. Дэвид не только не стыдился того, что его могут увидеть с Жозефиной, но, казалось, был горд и счастлив. И она любила его еще больше за это и еще по тысяче других причин: за внешность, доброту, понимание и просто за невероятное счастье быть вместе с ним.
Девушка никогда не думала, что на свете могут существовать такие чудесные люди. Каждый день после работы она теперь встречалась с Дэвидом. Ей с четырнадцати лет приходилось отбиваться от мужчин, которых привлекала очевидная чувственность девушки. Они постоянно пытались ущипнуть Жозефину, обнять, схватить за грудь или запустить руку ей под юбку, считая, что таким образом возбудят в ней желание. Но у Жозефины подобные выходки ничего, кроме отвращения, не вызывали.
Дэвид Кеньон был совсем другим. Иногда он обнимал ее за плечи, случайно прикасался, и тело Жозефины мгновенно охватывало огнем. Никогда ни к кому она не испытывала подобного. В те дни, когда они с Дэвидом не виделись, Жозефина не могла думать ни о ком другом.
