Пегги Уэбб - Бабье лето
Засыпая, Вирджиния уже знала, что глупо упорствовать и отрицать истинную любовь. Завтра она скажет «да».
Стук конских копыт на каменной россыпи разбудил Болтона. Он вылез из-под одеяла, стараясь не потревожить Вирджинию, и быстро надел свои штаны из оленьей кожи. Через входное отверстие вигвама он увидел и узнал лошадь сестры, спускавшуюся с горы по крутой тропинке. Его охватил неожиданный, леденящий душу страх. Келли никогда бы не нарушила его покоя без веских причин.
Болтон вышел навстречу сестре и придерживал лошадь за поводья, пока Келли не соскочила с седла.
– Что случилось, Келли? – с беспокойством спросил он.
– Не знаю. – Она провела ладонью по растрепавшимся на ветру волосам. – С мамой и папой все в порядке. Дело не в нашей семье.
– Дочь Вирджинии? – Он схватил сестру за руку. – Только не она!
– Нет, с ней все в порядке, но это она позвонила рано утром. – Келли пошарила в кармане и извлекла оттуда какую-то бумажку. – Но она продиктовала мне этот номер. И сказала, что Вирджиния должна срочно по нему позвонить.
– Она объяснила, в чем дело? – беспокойство росло, и Болтон с трудом владел собой.
– Нет. Она ничего не сказала. Мне даже показалось, что она сама ничего не знает, – ответила Келли.
– Какой у нее был голос? Расстроенный? Напуганный? – допытывался Болтон.
– Нет. Это-то и странно. Она только сказала, что для Вирджинии очень важно позвонить по этому телефону и как можно скорее, – сообщила Келли.
Из палатки вышла Вирджиния.
– Кажется, я слышала свое имя, – сказала она.
– Вирджиния! – Болтон обнял ее за талию. – Познакомься – это моя сестра Келли.
Подняв голову, Вирджиния сначала увидела глаза, такие же голубые, как у Болтона, лицо с такими же высокими скулами, столь же благородной линией рта и непослушные волосы цвета воронова крыла. У Вирджинии перехватило дыхание, когда она увидела перед собой Келли Грей Вульф – женскую копию Болтона.
– Я поражена, – только и вымолвила она.
Келли засмеялась.
– Многие поражаются. Никто не ожидает увидеть двойняшек – брата и сестру – похожими как две горошины в стручке. – Келли снова засмеялась.
– Рада с тобой познакомиться. – Вирджиния протянула руку.
Келли ответила энергичным пожатием.
– Взаимно. Болтон очень точно тебя описал, – сердечно приветствовала она Вирджинию.
– Келли приехала по поручению, – сказал Болтон, протягивая Вирджинии бумажку. – Кэндас сказала, что для тебя очень важно позвонить туда и как можно скорее.
Вирджиния глянула на бумажку и слегка нахмурилась.
– Даже не представляю, чей это номер, – задумчиво проговорила она.
– Я провожу тебя к дому, – сказал Болтон.
– Нет, – возразила Вирджиния. – Не хочу, чтобы ты покидал это великолепное место. Почему бы мне не взять в провожатые Келли?
– Я должен показать тебе дорогу назад, – настаивал он.
– Я не тепличное растение, Болтон, и не нужно постоянно оберегать меня. К тому же, если однажды я где-то проехала, то могу отыскать дорогу даже в темноте. Кроме того, будет чудесно, если Келли пообедает с нами. – Она улыбнулась сестре Болтона. – Ты любишь вареные бобы?
– И это все, чем он тебя кормит? – выпалила Келли, и тут же смутилась из-за своей бестактности.
Вирджиния и Болтон улыбнулись друг другу. Затем он притянул ее к себе и поцеловал.
– Возвращайся скорее, Вирджиния, – попросил Болтон.
– Конечно, – прошептала она. – Дождись меня.
14
Келли с Вирджинией должны были вернуться несколько часов назад. Болтон старался не думать о худшем.
«Заговорились про женские дела», – решил он.
Он знал свою сестру. Ее природное любопытство граничило порой с дотошностью. Келли, видимо, старалась выудить у Вирджинии всю информацию, какую только могла. Поскольку нужно еще учитывать непредсказуемость и страсть к приключениям его сестры, то Болтон понятия не имел, чего ему ожидать. Может, они сейчас исследуют какой-нибудь каньон, а может, Келли пригласила Вирджинию прогуляться на его самолете, чтобы осмотреть с воздуха миллион с небольшим акров индейских земель, принадлежащих их роду.
Он заставлял себя вслушиваться в шелест ветра в кронах деревьев и далекий вой хищных обитателей леса. Он заставлял себя невозмутимо сидеть у костра, сохраняя спокойствие.
Раздавшийся стук лошадиных копыт заставил его вскочить на ноги. На вершине холма появилась темноволосая всадница. Он пытался разглядеть Вирджинию, хотя понимал, что ее там нет. Он слышал стук копыт одной лошади. Он знал, что Келли никогда бы не оставила Вирджинию далеко позади, особенно в темноте.
– Болтон! – Келли соскочила с седла еще до того, как лошадь остановилась. – Я пыталась ее задержать, но она не стала слушать.
– Где Вирджиния?! – воскликнул он с тревогой, которую не мог больше скрывать.
Келли сунула ему в руку клочок бумажки.
– Прочти, а потом я попытаюсь тебе все объяснить. – Он хотел было возразить, но она не позволила. – Сначала прочти, Болтон.
Он пристроился у огня, и языки пламени осветили записку Вирджинии.
«Дорогой Болтон, – писала она. – Как мне сообщить тебе об этом, не разбив твоего и моего сердца? Как мне сказать тебе «прощай»? Как?«
Он закрыл глаза. Записка лишь подтвердила его догадки. Спустя час после того, как Вирджиния ускакала на лошади, он знал, что она не вернется. Его охватило чувство потери – откуда-то потянуло холодом.
Их тела и сердца давно стали одним целым, поэтому они без слов понимали друг друга. К тому же, писатели обладают особым чутьем, недоступным большинству смертных – их взору открыты секреты человеческих душ. Писатели способны читать мысли на расстоянии, однако как им это удается, остается тайной даже для них самих.
Болтон знал об этом, поэтому подавил в себе желание немедленно отправиться вслед за Вирджинией, уговаривая и убеждая себя в том, что не следует чрезмерно ее оберегать.
Луна скрылась за облаками – стало совсем темно. Болтон поднес записку поближе к огню.
«Пожалуйста, пойми, у меня нет выбора, и я поступаю как лучше, как должно быть лучше. Когда-нибудь ты поймешь. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за мое решение. Болтон, любимый… пожалуйста, прости меня«.
Он сложил записку и сунул ее в карман.
– Что же случилось? – спросил он у сестры.
– Я не знаю, что сказать. Я ждала во дворе дома, а она зашла внутрь позвонить. Потом вышла – страшно бледная. Я спросила, все ли в порядке, и она ответила, что не может мне ничего объяснить.
