Пенни Винченци - Греховные радости
Фредди старался выжать из довольно паршивого места, на которое угодил, максимум возможного и держался на удивление неплохо: он понял, насколько ему повезло, когда его не выгнали из банка вообще, а потому примирился, по крайней мере на какое-то время, со своим положением и просто работал изо всех сил. Все его убеждали, что рано или поздно его восстановят как минимум в качестве младшего партнера, что Фред уже высказывался в том смысле, что, дескать, Фредди сбили с верного пути, воспользовавшись его чрезмерным честолюбием; однако Фредди держался и действовал так, будто совершенно не верил подобным разговорам. Он стремился нагнать упущенные время и возможности, пока дедушка еще не ушел в отставку, и по нему было видно, что эта гонка дается Фредди очень нелегко.
Мэри Роуз, с которой Шарлотта время от времени виделась, ни разу больше не упоминала о слухах насчет происхождения Макса. У Шарлотты было не лишенное проницательности подозрение, что Фредди ради своего собственного будущего приказал ей держать язык за зубами. Но Мэри Роуз вообще в последнее время несколько смягчилась: у нее вышла очередная книга — об истории французских обоев, — ставшая одним из бестселлеров года в области работ по искусству, и прекрасно развивался роман с ее издателем.
Шарлотта же чувствовала себя несчастной. Одинокой и несчастной. В свои двадцать шесть лет она ощущала себя в социальном плане полнейшей неудачницей. Ну, вообще-то, не совсем в социальном: у нее были сотни друзей и знакомых, она постоянно куда-нибудь ходила — на вечера, приемы, в клубы, на всевозможные открытия и благотворительные мероприятия. У нее было несколько весьма преданных поклонников. Пожалуй, даже наоборот: в социальном плане она пользовалась полнейшим успехом. Так… в чем же тогда было дело? В несостоявшейся личной жизни. Да, именно в этом. Она сама обрекла на неудачу самое главное, что начинало складываться в ее жизни; и обрекла тем, что бросилась в случайные отношения, поставившие под угрозу все ее будущее.
Время от времени они сталкивались где-нибудь с Гейбом: на различных мероприятиях, благотворительных акциях, в ресторанах. В таких случаях он ей холодно кивал, один раз как-то даже поздоровался. Он организовал собственную финансовую компанию, сразу же добившуюся большого успеха; обзавелся несколькими очень крупными и важными клиентами; его имя постоянно было у всех на слуху.
— Но он несчастлив, — сказал как-то Шарлотте Пит Хоффман, застав ее после обеда за чтением статьи о Гейбе в «Форчуне». — Он тоскует по тебе. Знаешь, у него до сих пор никого нет.
— Какой позор! — мило улыбнулась ему Шарлотта. — Ничего, я уверена, со временем он кого-нибудь найдет.
Как-то в конце апреля, когда дни начали становиться уже заметно длиннее, Шарлотта сидела в своем кабинете, просматривая скопившиеся непрочитанные журналы, и взгляд ее случайно остановился на одной маленькой заметке. Гейб Хоффман, говорилось в ней, по слухам, обхаживает Майкла Браунинга из компании «Бай-Hay»,[55] чтобы заполучить к себе счет ее издательского подразделения. Переговоры на эту тему продвинулись уже достаточно далеко, и Браунинг заявил репортеру журнала, что, по его мнению, они с мистером Хоффманом смогут успешно сотрудничать.
Шарлотта прочитала заметку несколько раз, и с каждым разом красные точки, возникшие у нее перед глазами, становились все больше, сердце билось все сильнее, и все ощутимее становилось охватившее ее удушье. Этот Гейб Хоффман! Решил украсть Майкла Браунинга у нее, у «Прэгерса». Это издательство всегда держало свой счет у них. Пит Хоффман специально поручил именно этот счет ее заботам. Для Браунинга это была новая сфера деятельности. А Гейб просто хочет продемонстрировать свои возможности и полагает, что сумеет перетянуть этот счет к себе. И как только он смеет. Как смеет! Негодяй. Так себя не ведут. Не ведут. Всем известно, что у «Прэгерса» с Браунингом особые и очень хорошие отношения. Честно говоря, ее удивлял и сам Майкл Браунинг. Господи, каким же грязным стал мир в наше время! Грязнее, чем когда-либо за все время после той катастрофы на биржах.
Она посидела так некоторое время, все сильнее и сильнее наливаясь гневом; и наступила минута, когда она почувствовала, что не может больше так сидеть, что должна что-то сделать. Она набрала номер Хоффманов и попросила соединить ее с Гейбом.
— Добрый день! — ответил заученно-приятный голос секретарши. — Приемная мистера Хоффмана.
— Пожалуйста, соедините меня с мистером Хоффманом! — потребовала Шарлотта.
— Могу я узнать, кто его спрашивает?
— Можете. Шарлотта Уэллес.
— Одну минутку, пожалуйста. — В трубке наступила долгая тишина, потом снова послышался голос секретарши:
— Боюсь, мистер Хоффман сейчас занят. Могу я попросить его вам перезвонить?
— Нет, — ответила Шарлотта. — Нет, не можете.
И швырнула трубку. Ее всю трясло.
Она торопливо соображала. Гейб сидит практически через улицу от нее, в небоскребе Всемирного торгового центра. Она просто пойдет к нему сама. И заставит ее принять. Когда она окажется там, он уже не сможет отказать. Или она будет скандалить до тех пор, пока он не согласится.
Она встала, натянула жакет, схватила сумочку и тронулась в путь: сбежала вниз по лестнице, выскочила на Пайн-стрит, немного прошла по ней, свернула на Бродвей, перешла его и оказалась на просторной площади перед зданием Всемирного торгового центра. Шарлотта задрала голову и посмотрела снизу вверх на небоскреб. Мерзавец, ничтожество! Он думает, что если устроился там наверху, так он в недосягаемости. Ну так ничего подобного! Ничего подобного.
Она вошла. Контора Хоффманов располагалась на шестьдесят четвертом этаже. Каким-то образом ей удалось прорваться наверх, но там она натолкнулась на непробиваемую стену приемной службы. Дежурившая там девушка, переговорив по телефону с секретаршей Гейба, ответила, что она ужасно сожалеет, но мистер Хоффман не может никого принять. Он ужасно занят.
— Дайте-ка я сама поговорю, — произнесла Шарлотта, выхватывая у нее трубку. — Здравствуйте. С кем я говорю? С секретарем мистера Хоффмана? Так вот послушайте. Это Шарлотта Уэллес. Будьте добры передать мистеру Хоффману, что если он меня сейчас же не примет, то я разденусь догола прямо тут, в приемной, и начну орать. Да, совершенно верно. Спасибо.
Она положила трубку, мило улыбнулась сидевшей за стойкой девушке и стала ждать. Буквально через полминуты появилась еще одна девушка. Судя по ее лицу, она заметно нервничала.
— Мисс Уэллес?
— Не совсем так, — ответила Шарлотта. — Но в общем-то, да, это я.
