Джоанна Троллоп - Разум и чувства
— Но как я узнаю…
— Доверься мне, — сказал он. Она слышала, что Уиллз говорит сквозь стиснутые зубы. — Просто доверься.
— О да!
Он поднял голову и заглянул ей в глаза, а потом спросил:
— Ты любишь меня, правда?
Она изо всех сил закивала головой.
— Значит, ты должна мне верить, — воскликнул он. — Должна! Ты — единственный человек на свете, которому я полностью доверяю, и который доверяет мне. Единственный.
Несмотря на отчаяние и шок, Марианна в тот момент ощутила внезапный прилив счастья, острую вспышку восторга и гордости за себя. Он будет поддерживать связь. Он вернется. Он так сказал — значит, так и будет. Он принадлежит ей одной; они принадлежат друг другу. Доверие — слишком невыразительное слово, чтобы описать удивительную связь между ними.
Она медленно поднялась. Садовник сгребал собранные листья в фургончик с сетчатым кузовом. Как самонадеянно с ее стороны было ожидать, что мама, не говоря уже о Маргарет и Элинор, способна понять, какие чувства они с Уиллзом питают друг к другу. И это при том, что у них с отцом когда-то был такой чудесный роман. Маргарет еще совсем ребенок, а Элинор — просто ледышка. Она, Марианна, должна постоянно об этом помнить. Пускай теперь, в отсутствие Уиллза, их дочь и сестра лишь наполовину прежний человек, она постарается быть к ним снисходительной и помнить о том, насколько они отличаются от нее.
Она начала потихоньку спускаться по склону к проезжей дороге, откуда тропинка вела в Бартон-коттедж. Автоматическим движением Марианна сунула руку в карман, чтобы проверить мобильный телефон, и тут же ее отдернула. Она не станет мучить себя, каждую минуту проверяя, нет ли от него сообщений. Именно по этой причине она уже перевела телефон в беззвучный режим. Он сказал, что свяжется с ней и все объяснит, когда ситуация будет улажена, значит, так тому и быть. Она ему верит. Она знает его — он выполнит все, что обещал. Более того, думала Марианна, осторожно ступая по крутому склону к дороге, где впервые увидела его машину, он, вполне возможно, кое-чем ее приятно удивит.
Так, пройдя полпути до коттеджа, Марианна вдруг ощутила, что на сердце у нее стало гораздо легче. Здорово было поглядеть на Алленем, снова вернуться в тот волшебный день, напомнить себе, что у исключительных людей и отношения должны быть тоже исключительными. И тут, обогнув угол коттеджа и оказавшись ввиду площадки, которую сэр Джон засыпал гравием под парковку, она заметила серебряное пятно — серебристо-серый автомобиль, точно того же цвета, что и у Уиллза, и бросилась бежать, спотыкаясь и еле дыша, к нему, распахнув объятия.
Оказалось, на дороге стоял «Форд Сиерра». Старенький «Форд Сиерра» с ободранной полосой белой краски на борту. А из него вылезал Эдвард Феррарас, осунувшийся и усталый, в свитере, который Уиллз не согласился бы надеть даже под страхом смертной казни.
Эдвард слабо улыбнулся ей и сказал:
— Здравствуй, Эм.
— И где же ты пропадал? — спросила Маргарет.
Они расселись в кухне вокруг стола, на котором стояли макароны с сыром и большая миска салата, — Маргарет специально поставила ее так, чтобы остальные не видели, ест она салат или нет.
Эдвард опустил вилку с макаронами, которую только-только поднес ко рту.
— О, в разных местах, — ответил он туманно. — В Плимуте и еще кое-где. Как обычно.
Элинор не смотрела на него. Она вообще ни на кого не смотрела. Они с Маргарет приехали домой только под вечер и застали там Эдварда с Марианной, по очереди играющих на гитаре, и Белл, орудующую на кухне: «Как славно, когда есть для кого готовить, даже если это просто макароны с сыром!» — приветствовала она дочерей. Никто, казалось, не был особенно рад видеть Элинор, не говоря уже о том, чтобы поинтересоваться, как прошел ее день на работе. Ладно, день был уже четвертый, а не первый, но все равно это ее первая неделя. А Эд — разве не должен он был поздороваться с ней хоть немного теплее, чем с Маргарет? Разве нет?
— Ты заезжал в Норленд? — поинтересовалась Белл.
Дожидаясь, пока сварятся макароны, она, судя по всему, пропустила бокальчик вина — щеки у нее раскраснелись.
Он ответил по-прежнему туманно:
— Где-то месяц назад.
Марианна наклонилась вперед; глаза ее сияли.
— И как там? О, расскажи, как там сейчас?
— Как и везде осенью, — коротко бросила Элинор. — Все усыпано мертвыми листьями.
— Элли!
Элинор молча смотрела на макароны у себя в тарелке.
— Есть вещи, — продолжала Марианна, — которые совсем не обязательно говорить вслух. Вот, например, про эти твои мертвые листья. Магз, ты совсем не ешь салат.
— А как вам Мидлтоны? — спросил Эдвард.
— Ненавижу салат! — скривилась Маргарет.
Марианна зажмурила глаза.
— Они ужасны! Просто нет слов.
— Вовсе нет! — возмутилась Элинор.
— Из-за них, — голос у Марианны стал трагическим, — мне пришлось пережить больше, чем я вообще, как мне казалось, способна пережить.
Элинор пододвинула к Эдварду миску с салатом.
— Не обращай на нее внимания.
— Дорогая! — с упреком воскликнула Белл.
— Места здесь красивые, — твердо сказала Элинор. — Дом вполне удобный. А Мидлтоны к нам очень добры.
Белл посмотрела на Эдварда.
— Кстати говоря, Эд, как там ваша мама?
Он скорчил гримасу.
— Не спрашивайте.
— Почему? — спросила Марианна.
Эдвард выудил из салата маленькую помидорку и забросил ее в рот. Потом ответил, жуя:
— Она никак не хочет понять, что я лишен всяческих амбиций.
— Но это же не так, — негромко возразила Элинор.
— Ладно. Лишен ее амбиций.
— Я думаю, дорогой, — звонко произнесла Белл, — что она просто волнуется за вас. Наверняка ей хочется быть уверенной, что вы сможете себя содержать.
Эдвард мрачно откликнулся:
— Деньги еще не все.
Элинор сделала глубокий вдох.
— Да. Но лучше, когда их достаточно, — сказала она.
— Достаточно, — мечтательно заговорила Марианна, — чтобы содержать красивый дом и путешествовать по всему миру.
— А я хочу выиграть в лотерею, — провозгласила Маргарет. — Отличный вариант!
— Вот только…
Элинор улыбнулась младшей сестренке.
— Ох, Магз!
Эдвард, тоже улыбаясь, сказал:
— Тогда ты сразу же купила бы машину.
— А я, — подхватила Марианна, — покупала бы картины. И одежду. Виллы на островах. И приглашала бы музыкантов у меня петь.
Эдвард ухмыльнулся, глядя на нее.
