Данеэла Стил - По велению сердца
В Париже все было чудесно. Номер в «Ритце» оказался небольшим, но удобным и даже элегантным, они часами бродили по городу, перекусывали в прелестных старых бистро на Левом берегу, заходили в антикварные лавки, подыскивая что нибудь для Блэкстон-хауса. Им было очень хорошо вдвоем в Париже — как и всюду, где они были вместе. Но романтичный Париж был особенным городом, созданным для любви и влюбленных.
– Никогда в жизни меня так не баловали, — сказала Хоуп, сделав попытку заплатить за ужин, но Финн не позволил. А вот расплачиваться за покупки для его дома в Ирландии он ей позволял. И хотя Хоуп не считалась с расходами, видеть некоторую прижимистость Финна ей было неприятно. Она знала, его книги хорошо продаются, но, — говорила себе Хоуп, — у него еще есть сын, которого надо содержать и платить за университет. Обучение сына целиком лежало на Финне, и даже в Ирландии, не платя налогов, содержать такой большой дом, как Блэкстон-хаус, было весьма накладно. У нее же от Пола после развода было достаточно денег. Подчас Хоуп чувствовала особенно остро неловкость от того, что не помогает Финну больше, чем он позволяет. Как-то за обедом Хоуп попробовала объясниться на этот счет.
– Ты вряд ли позволишь мне взять на себя часть расходов, — мягко заговорила она, — но мне после развода досталось целое состояние. Пол как раз продал свою компанию, и теперь, когда Мими нет, ни ему, ни мне, по большому счету, эти деньги не особенно нужны. Пол большую часть времени проводит на яхте, да и мои расходы невелики. И я бы хотела, чтобы ты позволил мне делать свой вклад в общий бюджет.
– Это не в моих правилах, — твердо сказал Финн и спросил неожиданно: — Теперь, после смерти Мими, кому ты предполагаешь оставить наследство? — Вопрос Финна удивил Хоуп, хотя, по правде говоря, она и сама не раз задавалась им. Близких, кроме Пола, у нее не было, но, будучи на шестнадцать лет старше и с неутешительным диагнозом, вряд ли он ее переживет, как ни грустно это сознавать. А ведь все деньги достались ей от него. При разводе она получила от Пола целое состояние, и как Хоуп ни сопротивлялась, он настоял на своем, твердя, что намерен обеспечить ей безбедное существование на всю ее жизнь. После его смерти все состояние Пола должно было перейти к ней.
– Не знаю, — честно призналась Хоуп. — Может, Дартмутскому университету — в память об отце и о Мими. Или Гарварду. Ты знаешь, мне оставлять наследство некому. Сейчас я ежегодно жертвую приличную сумму на благотворительность — в те проекты, в которых вижу смысл. В Дартмуте я основала стипендию имени Мими, ведь она там училась, еще одну — в Нью-Йоркской балетной школе. Я долго не могла привыкнуть к тому, что у меня столько денег. Мне столько и не нужно. Когда мы разводились, я говорила об этом Полу. Я живу скромно, а от родителей я унаследовала достаточно, чтобы содержать дом на Кейп-Коде. Мне даже как-то неловко владеть таким состоянием. Наверное, кто нибудь другой мог бы им распорядиться с большей пользой.
Финн рассмеялся и сказал:
– Мне бы твои проблемы! Я все только собираюсь начать откладывать на реставрацию дома, но когда я оплачиваю все расходы и учебу сына, содержу несколько домов… Ну, ладно, ладно, пусть не несколько, а два, — поправился он. — Но я все равно приведу этот дом в порядок!
Хоуп хотела помочь ему в этом, но полагала, что не следует опережать события. Всего два месяца, как они вместе, а это срок небольшой. Вот пройдет время, и, если между ними все будет хорошо, она на равных с Финном разделит все расходы.
В свой последний вечер в Париже они гуляли по Тюильри, были в Лувре, вернулись в «Ритц» поздно. Уик-энд прошел божественно — как и все, что они делали вместе. Они заказали ужин в номер и насладились в полной мере роскошью этого шикарного отеля. А наутро сели в лондонский поезд и уже к полудню были в доме Финна. Хоуп была рада снова оказаться в этом доме — ведь именно здесь она впервые увидела Финна и провела фотосессию. Как она тогда и предполагала, в результате получилось несколько великолепных кадров, из которых Финн выбрал один, наиболее удачный, для новой книги. Остальные Хоуп напечатала и вставила в рамки — для него и для себя.
После обеда у Хоуп была встреча в галерее, и она с изумлением заметила, что Финн начинает нервничать.
– В чем дело? — спросила она за ланчем. Финн снова потчевал ее своим потрясающим омлетом. — Тебя что то раздражает?
Финн явно дулся.
– Нет, мне просто непонятно, зачем тебе встречаться с этим куратором.
– Затем, что в будущем году мне обещана ретроспективная выставка, — терпеливо ответила Хоуп. — Это не шутки, Финн, это моя работа, и я дорожу ею.
– Могу я поехать с тобой? — с надеждой спросил он, но Хоуп отрицательно покачала головой.
– Это будет выглядеть несерьезно, у нас деловая встреча и профессиональный разговор.
– Скажешь, что я твой помощник. — Финн раздражался все больше.
– На встречи с кураторами помощников не берут — только на съемку. — В ответ Финн пожал плечами и больше не произнес ни слова до самого ее ухода.
– Когда вернешься? — ледяным тоном поинтересовался он.
– Как получится. Обещаю не задерживаться. Если хочешь, поедем вместе, ты можешь походить по музею, пока мы будем обсуждать проект. Музей отличный. — Финн молча покачал головой. Хоуп направилась к двери, провожаемая холодным взглядом Финна, и чувствовала себя виноватой за то, что оставляет его одного, хоть и понимала всю нелепость ситуации. Финн хотел вызвать у нее это чувство, и это ему удалось. В результате встречу она скомкала, какие то вопросы так и не задала, но через два часа уже была дома. Финн сидел на диване с книгой в руках и был мрачнее тучи. Когда Хоуп вошла, он поднял на нее угрюмый взгляд.
– Ну что, быстро я вернулась? — не без сарказма спросила Хоуп. Теперь раздражена была она — из за того, что ей пришлось спешить, чтобы только не заставить его ждать слишком долго. Он лишь пожал плечами. — Почему ты себя так ведешь? Тебе же не четыре года! Как ребенок, ей-богу. Пойми, у меня есть работа. У тебя, кстати, тоже. Но это не значит, что я тебя не люблю.
– А почему тогда ты не могла взять меня с собой? — с обидой спросил он.
– Потому что мы взрослые люди, у каждого из нас своя жизнь, свои дела. Я тоже не всегда могу разделять твои заботы.
– А я бы этого хотел. Ты для меня всегда желанная спутница.
– И ты для меня. Но этого куратора я не знаю, и я не хотела, чтобы он принял меня за дамочку, которую даже на деловую встречу сопровождает поклонник. Это несерьезно, Финн!
– Но мы же вместе, правда? — продолжал твердить он, раздражая ее все больше. У нее не было причин чувствовать себя виноватой, но ему удалось испортить ей настроение! Это несправедливо. Она его тоже любит, но он ведет себя как капризный ребенок.
