Громкий шепот - Милас Мари

Она заставила расцветать цветы там, где почва давно стала бесплодной, разбросала краски и нарисовала жизнь. Мой дом всегда был теплым, уютным, но пустым. Не в том плане, что здесь не было людей. Были, но никто не оживлял его. Не заставлял меня с нервозностью ожидать зеленого света светофора, лишь бы успеть домой до темноты. Не делал мне кофе каждый раз, когда я тупо смотрел на кофемашину. Не мыл со мной Брауни, хотя это только моя ответственность. Не вставал на мою сторону в обороне перед семьей. Не сооружал чертову спальню для моей собаки.

И только она. Валери… Моя Валери, взмахнув рукой, подобно волшебной палочке, заполнила пустоту. Из моей кухни всегда слышен смех друзей, собака готова описаться от счастья. А мне хочется зацеловать ее губы до красноты, стирая цвет помады. Обнять так, чтобы она стала моей кожей. Раствориться в ней, подобно сахару. И да, я буду называть ее своей Валери, потому что хочу, чтобы она стала константой в моей жизни.

– Ты невероятна, Валери. – Я понижаю голос, почти касаясь губами ее уха.

Она проводит кончиками пальцев по разрисованной стене, где теперь красуются голубые ромашки. Теплый мягкий свет от светильников танцует на ее лице, подсвечивая веснушки.

– Тебе нравится? – Она тихо задает вопрос, ответ на который, по моему мнению, и так очевиден.

Я сокращаю оставшееся между нами расстояние и соприкасаюсь с ее спиной. Нет сил выносить дистанцию – мне нужно чувствовать Валери каждой клеткой.

– Да.

Ее плавные изгибы идеально совпадают с моим телом. Словно нас совместили, как две детали лего. Может быть, мы наконец-то нашли инструкцию?

Я утыкаюсь носом в ее шею и делаю глубокий вдох, позволяя аромату заполнить легкие. Дыхание Валери синхронизируется с моим, но никто из нас не выпускает воздух обратно. Наши сердца, как метрономы, отбивают ритм, запускающий волны тепла во все места. Румянец поднимается по ее шее, и обычно холодная кожа становится раскаленной. Все внутри меня зудит от желания, пока мой разум тонет.

Я опираюсь одной рукой на стену около головы Валери, а другой провожу по линии ее талии. Мы с хрипом выдыхаем, и сила выпущенного нами воздуха могла бы создать ураган. Я чувствую, как возбуждение начинает бурлить и подгонять кровь к члену. Мне нужно запретить своему телу поддаваться этому натиску и наконец-то оторваться от нее. Но я хочу еще хотя бы секунду насладиться, запомнить мягкость ее бедер и запечатлеть ощущение узкой талии под кончиками пальцев.

Валери сильнее прижимается спиной к моей груди, которую пробивают удары сердца. Она прерывисто вздыхает, заставляя вибрировать наши тела. Я скольжу рукой от талии к бедру, притягивая ее задницу плотнее к себе. Сквозь стиснутые зубы мне удается сдержать стон, но Валери совершает круговое движение тазом, совершенно не помогая ситуации.

– Макс.

– Да? – Каким-то образом мне удается сохранить непринужденный тон.

– У тебя в штанах что-то вибрирует.

Валери настигает приступ смеха. Мне требуется некоторое время, чтобы понять, что вибрирует мой телефон, а не член.

Несмотря на возбуждение, раскатами грома проносящееся по телу, я тоже не могу сдержать смех.

– Это телефон, – даю понять я.

Валери разворачивается, и при этом движении моя рука скользит от ее тазовой кости к округлой и мягкой ягодице. Меня удивляет, что она до сих пор не отстранилась – даже из-за вибрации у меня в штанах.

– Так и подумала. Было бы необычно, если бы у твоего члена была функция вибрации. – Она заглядывает в мои глаза, соблазнительно играя бровями.

Я провожу кончиком языка по нижней губе.

– Он талантлив.

– Но контроль – не его сильная сторона, полагаю. – Валери переводит взгляд на уровень моей ширинки. – Ответь на звонок. И не носи телефон в кармане. Это плохо на него влияет.

Она проскальзывает под моей рукой, упирающейся в стену, и покидает спальню Брауни с хитрой улыбкой.

Ты плохо на меня влияешь. Или хорошо. Черт его знает.

Мне кажется, даже в подростковом возрасте я не ощущал себя настолько взвинченным рядом с противоположным полом. А стоит отметить, что на тот момент девушке было достаточно просто подышать рядом, чтобы мой мозг отправился в канаву. Сейчас мне почти двадцать пять лет, но ситуация еще хуже.

Просто чудесно, мать вашу.

Я достаю телефон и просматриваю уведомления. Это был не звонок, а несколько сообщений от ублюдка, который решил стать моим другом по переписке. Единственный и неповторимый в своем роде гамадрилов – Алекс. Он пишет мне с разных номеров, но, отслеживая геопозицию, мы всегда натыкаемся либо на пустоту, либо на клуб. Валери понятия об этом не имеет. Она и так каждую ночь слоняется по дому как привидение, так что это знание явно не пойдет ей на пользу.

Далее следует скрытое под спойлер фото. Я не открываю его, потому что в первый раз там была голая спина Валери. С тех пор он еще пару раз присылал какие-то снимки, но у меня нет и не было абсолютно никакого желания открывать их. Когда Валери окажется передо мной обнаженной, это произойдет по ее собственному желанию.

Еще одно фото, на котором, предполагаю, тот самый пирсинг. В каком бы месте он ни был.

– Ублюдок, – бормочу я, сжимая телефон до потрескивания корпуса. Хочу перестать читать это, но не могу.

Мне нужно знать, что в его сообщениях. И желательно на фотографиях тоже, ведь там может быть зацепка. Но у меня просто не поднимается рука их открыть.

Я подаю сигнал Рику, чтобы он отследил номер, и убираю телефон. Пару раз размяв шею и взяв под контроль свою агрессию, выбираюсь из спальни Брауни и ударяюсь головой о косяк.

С кухни доносятся звуки, похожие на посиделки в реалити-шоу: смех, визг, лай, грохот посуды и возгласы «Не жри это дерьмо!». Сомневаюсь, что эти слова предназначены для детей, так что, скорее всего, отличился Брауни. В моем доме ни разу не было столько народу, и это неожиданно приятное чувство.

Все присутствующие сидят за столом, пока Валери и Грейс раскладывают по тарелкам торт. За время моего отсутствия сюда каким-то образом пробрался Леви. Этот человек сможет миновать даже самого грозного охранника, если ему потребуется пробраться к своей жене. Он рисует на ладони Аннабель, в то время как Оливия с деловым видом протягивает руку, подзывая его повторить то же самое с ней. Говорю же, сектанты.

Нейт щекочет Марка, сидящего у него на коленях, а тот тянет его за волосы своими маленькими ручками.

– Ауч, – ворчит Нейт. – Это было больно, приятель.

– Больно – это когда он пинает меня во сне по яйцам, – кривится Леви.

И мне действительно становится больно при воспроизведении в голове этой картины.

– Леви! – ахает Аннабель.

– Что? – так же притворно ахает Леви. – У нашего сына тоже есть яйца. Когда-то он все равно об этом узнает.

– Почему я не видела у Марка яиц? – спрашивает Оливия с набитым ртом.

Все присутствующие, включая Леви, давятся чаем, а Аннабель произносит сквозь зубы:

– Стоит ли говорить, что я переживала не за Марка?

Валери все еще стоит, опираясь на кухонный островок. И тут я понимаю, что за столом не осталось свободных мест.

Ты настоящий джентльмен, Макс.

Недолго думая, протягиваю руку, переплетаю наши пальцы и, слегка потянув, усаживаю ее к себе на колени. Валери поворачивает ко мне голову с ошеломленным взглядом: «Ты рехнулся?»

Я отвечаю ей на ухо уверенным:

– Да.

На кухню опускается мертвая тишина. Оглянувшись, я понимаю, что все смотрят на нас такими же взглядами, как Валери на меня. Это выглядит немного комично: кажется, будто картинку поставили на паузу.

– Кхм, – откашливается Валери, впиваясь ногтями в мое бедро. – Ну что, какие последние сплетни расскажете?