Девочка из прошлого (СИ) - Тоцка Тала

Что блядь здесь смешного?

— Не злитесь Демид, — примирительно говорит Рут, — я смеюсь не над вами. Просто вы мужчины выглядите удивительно беспомощными, когда дело касается всего, что связаны с родами. Чего не скажешь о процессе, который их предопределяет.

И неожиданно мстительно щурится.

— Значит старый лис все же вздумал отбросить коньки? Никогда бы не подумала. Он казался мне вечным.

— Вы знакомы?

— Немного. Но мне вполне хватило, чтобы оценить, какой он говнюк.

— Поверю вам на слово.

— Его псы нас всех достали. Запугали всех сотрудников, работать было невозможно, — Рут досадливо кривится, — поэтому не стану кривить душой и лить по Стефано слезы. Хорошо, Демид, я расскажу, что знаю. Предупреждаю сразу, никаких имен. Даже если бы знала, не сказала, но я действительно не знаю. Вы наверняка интересовались моей специализацией?

— Естественно, — вообще-то я даже не заглянул в бумаги, которые подсунул мне Андрей.

— Так вот, я доктор-неонатолог. Детский реабилитолог. Поэтому имена ваших дам мне ни о чем не говорят. Я принимала детей. Эту смену я хорошо помню, сразу два случая тяжелых родов. В моей практике такое было впервые. Обе девочки. Одну спасти не удалось, там внутриутробная патология, а мы не боги. Что касается второй, там тоже все было сложно. У пациентки за две недели начались преждевременные роды, а у ребенка на тот момент ещё не раскрылись легкие. Если бы врачи не смогли их остановить, девочка не выжила. Но мы смогли дотянуть, это интереснейший случай, скажу я вам. Каждый день был решающим. Она родилась легко, как котенок. И размером была с котенка. Вы когда-нибудь видели недоношенных новорожденных детей, господин Ольшанский? Что с вами? Вам плохо?

Нет блядь, мне охуенно.

С трудом сглатываю густую вязкую слюну, перед глазами пелена. Да что блядь со мной в самом деле? Надо собраться с мыслями, а не растекаться в говно перед этой докторшей.

— Я и доношенных не видел, госпожа Рут, разве что на фото или в кино. Так что продолжайте. Девочка выжила, дальше? — смотрю на неё, а перед глазами крошечный ребёнок в кювезе. Как котенок. Как котенок...

Сука, что ж меня так торкнуло?

— При всех исходных, которые мы имели, я считаю, что роды можно даже назвать благополучными. Хотя никто не знает, какие последствия могли быть в будущем. Но по крайней мере...

— Она из-за этого оставила ребенка? — перебиваю. — Из-за будущих последствий?

Докторша Рут жует губу, затем смотрит, наклонив голову.

— Знаете, Демид, для меня настоящее откровение то, что мать отказалась от ребенка. Когда ночуют под дверью реанимации, как правило потом от детей не отказываются.

— Что вы имеете в виду?

— Мать этой девочки жила в больнице. Она ни на шаг не отходила от детской реанимации, ей даже еду туда приносили. Ночевала или на стуле, или на подоконнике. Начальница сначала ругалась, потом махнула рукой. И после такого бросить своего ребенка? Ни за что не поверю!

— То есть, вы хотите сказать, — медленно поднимаю глаза на Рут, — что этого ребенка у неё отняли?

Глава 23

Арина

Я не могу пробиться к Феликсу.

Мне улыбаются, кивают, выражают готовность помочь.

И дальше никак. Только настойчиво рекомендуют возвращаться домой, на Бали.

Когда я однажды попробовала вломиться в бывший особняк Винченцо, меня остановили силой.

— У сеньора Ди Стефано траур. Он сам с вами свяжется, госпожа Покровская, — сказали охранники на входе.

Телефон его часто вне зоны, а когда Феликс ненадолго появляется в сети, на сообщения не отвечает. Хотя все прочитывает.

Помимо того, что я не верю, будто он сам согласился стать новым доном, мне прилетает очень интересное предложение от одного из четырех капореджиме — Сальваторе Моретти.

Он попросил продать ему мою часть нашего с Феликсом совместного предприятия. Просил очень вежливо и учтиво, но боги, что это может означать? А этот засранец не желает выходить на связь.

Зато приходит запрос на покупку акций от незнакомого господина по имени Хорхе Моралес*. И что это вообще происходит?

При этом нас с Катей продолжают охранять, из чего я могу сделать вывод, что все прежние договоренности соблюдаются, как и обещал Винченцо.

Наконец мое терпение лопается.

В воскресенье отправляюсь на мессу. Я в местной церкви была только дважды — когда крестили Катю и когда отпевали Винченцо. Но старый дон любил изображать доброго католика и регулярно посещал воскресные службы.

После он по традиции выслушивал первых трех просителей и оказывал им посильную помощь. Судя по всему, новоявленный босс решил продолжать в том же духе.

Прихожу раньше всех и становлюсь так, чтобы Феликс стопроцентно меня заметил. Орган звучит торжественно и красиво, но он не заглушает шепот прихожанок, обсуждающих достоинства их нового дона.

— И представляешь, он холостой! — слышу практически над ухом. Еле сдерживаюсь чтобы не хмыкнуть.

Такое ощущение, что не глава мафии сменился, а короля короновали.

Выхожу из церкви до окончания мессы и стараюсь встать ближе к выходу. Когда из дверей валит толпа, меня чуть не сметают с дороги.

Феликс выходит из церкви, и я оказываюсь к нему ближе всех. Знаю точно, что по-нашему не говорит ни его охрана, ни капо. Расталкиваю первых просителей и оказываюсь с Феликсом лицом к лицу.

— Может ты все-таки поговоришь со мной? — спрашиваю гневно, не обращая внимания на возмущения, прилетающие из-за спины.

Феликс поворачивается к охране.

— Отведите её в мою машину.

И дальше обращает свой взгляд на следующего посетителя.

Я терпеливо позволяю себя отвести в бронированный автомобиль, внутри которого оборудован мини кабинет. Как на борту частного самолета.

Проходит совсем немного времени, открывается дверца, и в салон садится Феликс. Быстрый взгляд, рука скользит по губам — ничего особенного, просто потер уголок. Но я понимаю без слов и в ответ только закрываю-открываю глаза.

Значит, наш разговор далеко не приватный. Может, он поэтому меня избегал?

Едем долго. Феликс откидывается на спинку, прикрывает глаза. Замечаю, что он похудел, под глазами пролегли тени.

— Ты спишь вообще? — не выдерживаю, спрашиваю тихо. Он не меняет позы, лишь чуть заметно улыбается, качнув головой.

— Ясно, — выдаю ворчливо и отворачиваюсь к окну.

Когда автомобиль замедляет ход, с удивлением отмечаю, что мы приехали к морю. Выходим из машины, Феликс бросает охране «Ждите здесь» и тянет меня за рукав.

Каменистый берег изрезан скалами, одна из них узким плато уходит далеко в воду. По нему мы и идем с Феликсом вдвоем, пока не подходим к самому краю.

— Почему ты меня избегаешь?

— Почему ты не уезжаешь?

Мы заговариваем одновременно, и направленный на меня жесткий взгляд теплеет. Подхожу ближе, тяну за лацканы пиджака, заглядываю в глаза.

— Зачем ты согласился, Фел? Тебя заставили? Или....

— Нет, Ари. Меня никто не заставлял. Но кто-то же должен все это остановить, — невесело усмехается Феликс, и я с облегчением выдыхаю. Он это замечает. — А ты правда поверила, что я захотел стать доном Ди Стефано?

— Нет, — отвечаю честно, — не поверила. Но и для чего это тебе нужно, понять не могу.

Вглядываюсь в его серо-голубые глаза и ахаю.

— Только не говори, что ты...

— Не скажу, — он осторожно отнимает мои руки с лацканов пиджака и опускает вниз, — ты тоже молчи. Потому я и хочу, чтобы ты уехала. Тебе нужно срочно продать свои акции человеку по имени Хорхе Моралес. Он свяжется с тобой, проведешь сделку и уезжай, куда он скажет. Забирай ребенка и уезжай. Когда все закончится, акции тебе вернутся.

— Это твой знакомый?

— Я его нанял. Мы когда-то хорошо поработали, — уклончиво отвечает Феликс. — Он теперь почти не берет заказы, но мне не смог отказать. Он лучший в своей сфере, не сомневайся. Хорхе Моралес его рабочий никнейм. Один из нескольких.