Мария Воронова - Клиника обмана
Лада ненавидела Новый год. И за что только люди так почитают этот праздник? Все эти елочки, гирлянды на улицах и в витринах – целый декабрь народ не живет, а нетерпеливо доживает огрызок года, наивно мечтая, что первого января что-то изменится, а ведь новый год – это не новая жизнь.
Не бывает чудес, и смена цифры в календаре значит только то, что жизнь стала на год короче. А для нее, Лады, и то, что еще один год она провела в одиночестве.
Если Валентин с Аней не улетали за границу, к теплым морям, ее приглашали в Сертолово. Других компаний у Лады не водилось. Она любила встречать праздник на работе, но ее, как уважаемого сотрудника, редко ставили дежурить тридцать первого декабря. А просить самой… Нет уж, спасибо. Чтобы люди, которых она избавила от повинности торчать на работе в праздник, потом лицемерно вздыхали и говорили: «Ах, бедная Лада Николаевна! Она так одинока, что ей даже не с кем встретить Новый год»? К тому же нынешнее тридцать первое декабря – официально последний день ее работы в больнице. Даже отвальную уже отгуляли – несколькими днями раньше…
Лада знала, что на этот раз Сумароковы никуда не едут, и ждала приглашения если не от Валентина, то от Ани. Увы, девочку настолько захватила идея праздника в туберкулезной больнице, что про Ладу она даже не вспомнила. Лада сама позвонила Сумарокову – тот сказал, что Ани дома не будет, поэтому он тоже уедет, но еще не решил куда. «Я позвоню тебе, если что», – пообещал он.
«Если что? – чуть не крикнула она. – Если ты забудешь про Катьку и вспомнишь о верной подруге, которая потратила на тебя лучшие годы жизни? Но разве такое возможно?»
А потом все разрешилось наилучшим образом. Смущенный начмед явился в реанимацию и осторожно поинтересовался, не согласится ли она в последний раз подежурить, потому что поставить ну абсолютно некого. Лада не стала торговаться даже для вида, сразу сказала «да». Если бы начмед знал, что это предложение стало для нее избавлением Божьим!
Витя тоже терпеть не мог Новый год – приемные родители привили ему стойкое отвращение к семейным праздникам.
Хорошие мальчики мастерят елочные игрушки и забавные подарки для родителей, а потом с довольным видом сидят за праздничным столом. Они ни в коем случае не просятся встретить Новый год на даче в компании одноклассников, ведь что может быть лучше общества родных людей?
Обстановка в доме накалялась еще в двадцатых числах декабря. Поиск подарков, закупка продуктов и прочие приготовления к торжеству были для родителей не радостью, а тягостной повинностью. Цели порадовать Витю или друг друга они не ставили. И подарки, и праздничный стол, и украшенная елка – все это делалось ради того, чтобы «отдать дань семейным ценностям» и в очередной раз доказать, какая у них образцовая ячейка общества. Вымученному празднику всегда предшествовала череда скандалов, из серии «я тут стараюсь, а вы…».
И Витя в предновогодние дни особенно мучительно ощущал свою неприкаянность. Он не любил вырезать гирлянды и клеить открытки и мечтал «променять семейные ценности» на веселую и бесшабашную встречу Нового года со сверстниками. Но таким он был не нужен родителям. Им нужен был только тот Витя, какого они себе придумали. Приходилось изображать этого сказочного персонажа.
А те праздники, которые он пробродяжничал, не хотелось вспоминать вовсе. Пьяные разговоры, иногда драки…
Только сейчас благодаря Ане Витя понял смысл Нового года. Он не в том, чтобы выпить бокал шампанского под бой курантов. А в том, чтобы полдня бегать по магазинам, выбирая именно ту куклу, которая должна понравиться Сашеньке из пятой палаты.
Вместе с Аней он смог наконец взглянуть на елочные украшения без щемящей тоски и смутного ощущения опасности. Правда, ему было стыдно, что он собирается радовать больных детей на чужие деньги, но ведь он всего лишь помогал Ане. Без него она делала бы то же самое.
Глава восьмая
Он приладил звезду на верхушке елки и спрыгнул с табурета.
– Виктор Сергеевич, вон туда колокольчик повесьте! Ну пожалуйста!
– А хочешь, подниму тебя, сама повесишь?
Сотников легко подхватил белобрысую девочку. Довольная, она прицепила игрушку к ветке.
– Следующий!
Так вышло, что к празднику в отделении не осталось детей старше семи лет, и он, рослый парень, да еще в форме, казался малышам солидным человеком, Виктором Сергеевичем.
Аня назначила его главным по украшению елки, а сама убежала по другим делам. Он остался один в окружении малышни. И внезапно праздничная эйфория уступила место тоске… Он смотрел на детей и думал, как несправедливо, что они больны. Дети не должны страдать и встречать Новый год в больнице. Возможно, среди них есть такие же тяжелые, каким был он сам. И никакие подарки не смогут их вылечить… Сердце разрывалось, оттого что он, такой здоровый и счастливый, ничем не может помочь больным малышам.
И Витя по-новому оценил душевное мужество Ани. Она ведь такая добрая, наверное, ей в тысячу раз тяжелее, чем ему, смотреть на детские страдания. В самом деле, зачем терзать себя, если можно просто передать деньги? Но Аня понимает: детям так важно знать, что они кому-то нужны, интересны. Ведь помогать и откупаться – совершенно разные вещи.
Витя посадил конопатого мальчишку себе на плечи и пошел вокруг елки, а малыш укреплял на верхних ветках гирлянду. Он так размахивал руками, что запросто мог упасть, и Витя покрепче обхватил худенькие коленки.
Пока украшали елку, каждый успел посидеть у него на плечах, и Агриппина Максимовна даже сделала ему замечание, что он слишком взбудоражил малышей.
Потом дети примеряли его фуражку, тянули за руки в разные стороны, чтобы показать свои рисунки. Сотников готов был на все, лишь бы искупить свою вину перед ними за то, что они больны, а он здоров.
Агриппина Максимовна поправила голубой шар и села в кресло рядом с елкой.
– Иди-ка сюда, Виктор Сергеевич. – Она взяла его за локоть. – Вот, смотрите, дети. Виктор Сергеевич тоже, когда был маленький, лежал в нашем отделении. Он очень тяжело болел, тяжелее, чем все вы, вместе взятые. Но он хорошо кушал, пил все таблетки, не плакал и верил, что скоро поправится. И вот результат. Ясно, детки? Ведите себя хорошо и станете такими же здоровыми, сильными и красивыми, как Виктор Сергеевич.
Перед тем как пригласить малышей за стол, Аня скрылась в ординаторской и вышла оттуда такой красивой, что у Вити захватило дух. Она сложила косы тяжелым узлом на затылке, открыв длинную шею, тонкую и нежную. Вместо привычных джинсов на ней было серебристое платье с открытыми плечами, похожее на лунный свет.
Ослепительная, взрослая и чужая…
