Кэтлин О'Рейли - Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы
Я значительно облегчаю кредитку в «Сакс» и убегаю к Бланш. Чем больше расстояние между мной и породившим меня демоном, тем свободнее дышится. Обожаю Бланш — вот бы она была моей матерью!
В парке полно народу, особенно мамаш с колясками. Вовсю цветут тюльпаны, на лужайках пасутся барашки (это я наколдовала).
Только Юрия почему-то нет. Никто не требует мзды, и Бланш, похоже, волнуется — ее многочисленные браслеты звенят громче и чаще, чем обычно.
— Ви, он ведь жив? — спрашивает Бланш, пока я расставляю фигуры.
Кстати сказать: Юрий, конечно, далеко не мальчик, но ему еще жить да жить. Вообще не люблю думать о смерти.
— Жив-жив, что ему сделается?
Бланш смотрит мне в глаза, взвешивает мои слова и наконец кивает.
— Он умер. Я чувствую. Сердцем.
Она кладет руку на грудь.
Как же мне все это надоело! То Мегс залетела, то мамуля пригремела, то Марв вляпался, то Эми затеяла аукцион. По-моему, многовато для одного человека. А тут еще Бланш, моя подруга, вообразила, что потеряла единственную любовь.
— Да с чего ты взяла?
— Ты правда считаешь, что Юрий жив?
Бланш смотрит на меня своими совиными глазищами.
— Конечно! — вру я, небрежно взмахнув рукой. — Давай уже играть, а?
Бланш, кажется, успокоилась, зато теперь у меня нервная дрожь. Видите ли, два года я не знала ни забот ни хлопот. А тут вдруг все сразу навалилось.
Чтобы хоть на время забыть о проблемах, я трижды подставляю под удар свою королеву. Бланш ни разу не воспользовалась ситуацией. Неужели все так серьезно? Вообще-то Бланш не упускает таких возможностей, за что я ее и люблю.
— Твой ход, — говорю я, выждав десять минут.
Это почти предел. Больше высидеть я не в силах, иначе взвою или рвану в туалет, а в Центральном парке и то и другое чревато.
— Нет, Ви, я только что ходила.
Я моргаю и смотрю на доску, внимательно проверяя расположение фигур. Все так и было.
— Бланш, я поставила пешку на дэ-четыре. Сейчас твой ход.
Она окидывает доску отсутствующим взглядом и качает головой.
— Да я присягнуть могу, что ходила.
— Нет, не ходила.
Бланш берет свою королеву и снова ставит ее на место.
— Что-то у меня в последнее время провалы.
— Неужели они и на шахматы распространяются?
Бланш снова берет королеву. Я боюсь вздохнуть. Бланш ставит королеву на место. Отомри!
— Не помню, выключила я кофеварку или нет.
Я закатываю глаза.
— Бланш, это нормально. Таких вещей никто не помнит. Для чего, по-твоему, изобрели кофеварки, которые отключаются автоматически?
Бланш берет королеву. Наученная горьким опытом, я больше не задерживаю дыхание, а довольствуюсь созерцанием браслетов, которые живут своей жизнью.
— На той неделе я потеряла в автобусе шляпу.
— Ты что, ездишь на автобусе? — спрашиваю я, а сама думаю о том, что Бланш действительно потеряла шляпу.
— Да, вот уже несколько лет. Ви, откуда у тебя этот снобизм?
Снобизм, ха! Обвинять служанку дьявола в снобизме — все равно что, снявши голову, плакать по волосам.
— Бланш, ты правда думаешь, что я страдаю снобизмом?
— Еще как страдаешь! Ты должна с этим бороться, Ви.
— Так значит, я плохая? А что, если я сотворила кое-что похуже? Например, продала душу дьяволу?
Боже. Я это сделала. У меня перехватывает дыхание. Я раскрыла тайну. Боковым зрением я уже практически вижу языки адского пламени, говорящие, что я совершила Ужасное Преступление, фигурирующее в блокноте Люси как Одно из Самых Ужасных Преступлений. Через секунду наваждение проходит, но в сердце странное, непривычное ощущение. На секунду мне кажется, что я свободна. И это здорово.
Бланш поднимает глаза, все еще держа в руке королеву.
— Ви, никогда нельзя забывать о том, что ты — личность. Ни один мужчина не стоит таких жертв. Кто бы он ни был, не вздумай унижаться перед ним.
Вернемся к нашим баранам.
— Бланш, о чем ты? — Просто в голове не укладывается: я признаюсь в смертном грехе, а моя подруга пичкает меня бодягой в стиле Кэрри Брэдшоу. — Бланш, я продала душу, а не тело.
— Душу? Хоть убей, не понимаю. Какую душу?
— Ту самую, что была внутри меня.
— Да ты что? Серьезно?
— Серьезнее некуда. Я продала душу дьяволу.
— Это я уже слышала. Теперь скажи, как все произошло. Что конкретно ты сделала?
— Я подписала кое-какие бумаги… Мне столько всего наобещали! Невозможно было отказаться.
Я запинаюсь на каждом слове и вдруг понимаю, какую сваляла дуру, поверив Люси. Но как было не поверить? Она говорила настолько убедительно, кто угодно поверил бы. Наверное, благодаря умению убеждать Люси и приобрела такое влияние.
— Ты имеешь в виду какого-то мафиози? Неужто самого Гоцци-младшего? Его люди наехали на твой бутик?
Сами видите, насколько трудно разговаривать с Бланш. Впрочем, я ведь никому еще не признавалась, так что, может, все дело во мне.
— Бланш, бутик процветает. Мой бизнес под защитой Люси.
Бланш долго и очень внимательно рассматривает шахматную доску. Наконец она поднимает глаза.
— Эта Люси — она твой партнер по бизнесу или… или кто? В наше время ничему не приходится удивляться. Хотелось бы мне посмотреть на нее. Вдруг она тебя использует? Со стороны-то виднее. Ты же знаешь, Ви, я не просто так беспокоюсь: кроме тебя и Марва, у меня никого нет.
— Люси — самый обыкновенный дьявол, Бланш. Она не лесбиянка, не волнуйся.
Бланш кивает и начинает втягивать свою нижнюю губу, пока та не исчезает во рту.
— Это хорошо. А то, когда женская дружба перерастает в гомосексуальную связь, добра не жди.
— Бланш, может, продолжим разговор о моей душе?
— Ви, я знаю, ты попала в переплет. Я знаю, что это серьезно. Когда будешь готова рассказать мне все без утайки, я охотно тебя выслушаю.
Вот так-то. На этой жизнеутверждающей ноте мы и закончим разговор. Не знаю, о чем я думала, когда решила раскрыть Бланш свою самую темную тайну, — ведь Бланш все равно не смогла бы помочь.
— А знаешь, я пытаюсь вытащить Марва.
Бланш делает ход конем и вперяет в меня проницательный взгляд.
— Знаю. Марв мне сказал. Спасибо тебе, Ви.
— Пожалуйста.
Бланш без зазрения совести делает ход королевой и бьет мою королеву.
— Это жестоко!
Забирая выигрыш — десять баксов, — Бланш торжествующе улыбается, и я отмечаю, что браслеты перестали звенеть, как набатный колокол.
— Такова жизнь, Ви.
В воскресенье вечером у меня свидание. Да, вы, конечно, можете сказать: «Знаем, знаем, Ви», но все же я повторю, чтобы и вам передалось мое нетерпение. В последнее время у меня было маловато положительных эмоций, так что приходится выжимать максимум из каждой.
