Наташа Драгнич - Каждый день, каждый час
Лука поднялся и посмотрел на Дору. Она решительно уперла руки в бока, словно готовилась к нападению. Лука подтолкнул ее, и они оба с громким криком свалились в воду. Они помешали только рыбам и чайкам, так как были единственными людьми между островами Брач и Хвар. Смеясь и визжа, они глотали соленую воду, словно это было лучшее вино. Они шумели, плескались, ныряли, обнимались, сливаясь в поцелуях.
— Из-за тебя мое красивое платье намокло.
— Тогда сними его.
— Не могу, оно прилипло!
— Давай я тебе помогу.
И снова шум, гам, крики. Они барахтались, погружаясь и снова всплывая на поверхность. Море вспенилось, так что приходилось протирать глаза.
А затем они лежали на палубе и занимались любовью, нежась в лучах ласкового солнца.
— Вон там! Люлька, в которой сидит медвежонок.
— Точно. А видишь сигарету, зажатую между его острых когтей? А рядом с ним бутылка пива.
Лука рисовал. Последние несколько недель он снова начал писать. Дора подарила ему краски, которые заказала в Париже у Кристиана. Сегодня они нашли им применение. Вид был просто прекрасен.
— Если ты хочешь побыть один, только скажи. Ты не обязан таскать меня за собой.
— А я и не таскаю, только стягиваю с тебя одежду.
— Все вы мужчины одинаковы.
— Я люблю тебя.
Наступило долгое молчание. Дора и Лука целовались.
— Ты скучаешь по Парижу? — спросил Лука, продолжая рисовать. Он принес с собой несколько маленьких холстов, для морских пейзажей. Ему всегда было мало. Каждый раз он открывал для себя что-то новое, скрытый нюанс, неизвестную черточку, проблеск, который можно увидеть только при определенном освещении.
— Да. Особенно мне недостает театра.
— У тебя будут проблемы?
Краски, которые он энергично смешивал, брызнули в разные стороны.
— Нет. Не знаю. Не думаю. Я просто хочу отдохнуть пару месяцев.
— Ты и правда, этого хочешь?
— Нет. Но я хочу быть с тобой.
— Тогда, может, и хорошо, что старый король Лир сломал ногу.
Они засмеялись.
— Да, это нам на руку.
Они снова замолчали, потому что нужно было еще столько всего сказать, задать столько вопросов, столько всего решить и сделать. Особенно сделать. Даже если это причиняло им боль, мешало спать, а иногда и дышать, они старались думать об этом как можно меньше, хотя это у них почти не получалось, потому что они жили среди этих вопросов, сомнений и страхов. И среди людей. Но сегодня идеальный день, чтобы уединиться, забыть, отложить все неприятности. Возможно, именно поэтому они не смогли так поступить. День был совершенен. Море. Солнце. Воздух. Небо. Перспектива. И прежде всего их жизнь. Но они разговаривали.
— Я еще ничего не сказал Кларе.
— Знаю.
— Я не могу.
— Почему?
— Каждый раз, когда я ее вижу, она держит на руках ребенка.
— Почему ты всегда говоришь «ребенок», почему ты не зовешь ее по имени?
— Не знаю. Не хочу к ней привыкать.
— Это глупо, ljubavi moja. Она же твоя дочка, тебе придется к ней привыкнуть.
— Не знаю. Думаю, мне просто страшно.
Дора обняла его. Лука положил голову ей на плечо. От Доры пахло солью и морем.
— Ты должен ее любить и быть с ней рядом. Ты уходишь от ее мамы. Но ее ты не должен бросать, ни в коем случае.
— Это так трудно. Когда я с тобой, всё так просто и но. Но когда я возвращаюсь домой, тебя нет рядом, я не знаю, что должен делать. Я думаю только о том, как вернуться к тебе.
Голова Луки медленно скользнула на ее колени.
— Ты должен разобраться сам. Я не могу сделать это вместо тебя. Она не моя жена, это ты женился на ней, продолжая любить другую женщину.
Дора рассердилась и оттолкнула его голову. Терпение Доры лопнуло, она беспокоилась.
— Скоро уже два месяца, как я здесь.
— Знаю, мы можем отпраздновать это событие!
— Лука, я так долго не выдержу.
Лука смотрел, как Дора встала, потянулась, грустно опустила голову. Он понимал, что должен что-то сказать, а лучше сделать, принять единственно правильное решение, и он хотел этого больше всего на свете, он хотел провести всю жизнь с Дорой, только с ней, но он чувствовал себя больным, парализованным. Погребенным заживо в очень маленьком гробу. И он начал считать: раз, два, три, четыре, пять... Его глаза закрылись, веки отяжелели, ему стало хорошо, всё вокруг закружилось...
— Прекрати, ты мой, только мой, открой глаза, посмотри на меня, мой принц, я спасу тебя, избавлю от огнедышащих драконов, злых ведьм, заколдованного леса, мой принц...
Дора целовала его довольное лицо. Они вновь занялись любовью.
И снова ничего не было решено.
ГЛАВА 25
Прошло два месяца с тех пор, как Дора впервые за шестнадцать лет приехала в Макарску, а Лука стал отцом после того, как целый день и целую ночь занимался любовью с Дорой. Уже два месяца, как Дора и Лука вновь неразлучны. Никто не удивлялся. Никто не задавал вопросов. Даже те, кто их осуждал. Но все обсуждали. Все смотрели на них с интересом, потому что раньше в Макарске ничего подобного не случалось. В воздухе по-прежнему было что-то особенное, когда Дора и Лука были вместе. Нельзя было сказать, что это такое — затишье или ураган. Пахло мандаринами, жареным миндалем, морем, свежеиспеченными кексами и весной. Словно они были окутаны каким-то облаком. Некоторые утверждали, что оно бирюзовое, другие — оранжевое. Домика, пожилая женщина, которая жила на опушке леса и часто сидела на пляже, говорила, что облако было светло-голубым, почти белым, и напоминало летнее небо. С тех пор как Домика двадцать три года назад предсказала землетрясение, люди начали ее побаиваться, но по-прежнему обращались к ней за советом. Больше всего ей верили влюбленные девушки. Домика надеялась, что скоро и Дора придет к ней, и говорила, что точно знает, что ей делать. Некоторые клялись и божились, что видели у Домики на полке с травами пакетик с именем Доры.
***
Дора уже давно не жила в гостинице. Слишком дорого, а она еще не так знаменита. Вскоре после приезда в Макарску Дора навестила свою тетю Марию, которая все еще пекла вкуснейший шоколадный пирог и была несказанно рада видеть Дору. Все эти годы Мария почти не общалась со своей двоюродной сестрой Хеленой и ничего не знала о Дориных успехах, разводе ее родителей, новой жизни ее матери. Дора редко появлялась у тети, в своей маленькой комнатке. Мария расстраивалась, но считала, что это лучше, чем ничего, и, когда Дора не приходила ночевать, просто пекла волшебный пирог, чтобы заманить девочку домой. Тетя Мария слышала, о чем говорили люди, но решила не вмешиваться. Она видела, как счастлива Дора, как светились глаза Луки, когда он за ней заходил. Мария ничего не говорила, потому что помнила о тех временах, когда Дора и Лука были еще детьми, и уже тогда все было ясно. Людям же она посоветовала вспомнить о прошлом, и на их лицах появились глубокие морщины, потому что они не знали, чем все закончится, и что об этом думать, и на чьей стороне правда. Так что жители Макарски были чрезвычайно заняты, город никогда не переживал ничего подобного.
