Звева Модиньяни - Рыжие волосы, зеленые глаза
— Надо же мне оправдать астрономический счет за консультацию, который я представлю графине Онфлер.
— Есть у тебя прогнозы относительно выхода из комы?
— Мы можем полагаться только на статистические данные, но ты не хуже меня знаешь, что их значение весьма относительно. Они хороши для медицинских конгрессов. Ну а так, на глазок, думаю, дня через три-четыре он должен прийти в себя.
То, что произошло, когда оба специалиста покинули отделение интенсивной терапии, всех застало врасплох, кроме Жан-Луи. У входа в отделение их поджидала Шанталь со своим адвокатом. Они уже начали проявлять признаки нетерпения.
— Итак, профессор, вы его видели? — набросилась на него Шанталь, даже не пытаясь скрыть свое возбуждение.
— Я осмотрел его со всем возможным вниманием. Я подверг его самому тщательному обследованию, — заверил ее хирург.
— Значит, вы согласны со мной? Моего мужа необходимо перевезти в Париж!
Жан-Луи не ответил.
— У вас какие-то сомнения? — насторожилась Шанталь.
— Нет. Это как раз тот редчайший случай, когда я могу поставить диагноз с математической уверенностью.
— Когда же мы отправляемся? — спросила она с довольной улыбкой.
— Мы? Хоть сию минуту, но ваш муж останется здесь. Его тут прекрасно лечат, и перевозить его сейчас, когда он явно идет на поправку, было бы чистейшим безумием и немалым риском.
Шанталь поглядела на него в растерянности. Она не верила своим ушам.
— Вы хотите сказать, что возражаете против перевода моего мужа в Париж?
— Я считаю своим долгом отговорить вас от рискованного мероприятия, которое может прервать процесс медленного, но неуклонного выздоровления.
Поглощенная разговором, Шанталь не заметила, что двойные стеклянные двери за ее спиной распахнулись, позволяя большой группе репортеров, должным образом проинструктированных Флореттой, с огромным вниманием и в полнейшей тишине выслушать отчет о результатах консилиума. По ходу дела они заносили записи в блокноты.
— Мистраль Вернати не останется здесь больше ни минуты! — вскричала Шанталь срывающимся от волнения визгливым голосом. — Я его жена, и я подпишу требование о переводе. Всю ответственность я беру на себя.
Журналисты наперебой забросали ее вопросами, фоторепортеры защелкали вспышками, ослепительно засияли галогенные лампы, создававшие освещение для телекамер: все объективы были направлены на разъяренную Шанталь.
4
Шанталь покачнулась под натиском этой внезапной и неожиданной атаки. Адвокат Жироду наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Она затравленно озиралась по сторонам в поисках выхода, но бежать было некуда.
Ловушка захлопнулась, она оказалась в западне. Белые халаты бригады профессора Салеми сомкнулись перед ней, а сзади наседала толпа репортеров, слепя ее вспышками магния и забрасывая безжалостными вопросами.
Истерический выкрик Шанталь вызвал неуправляемую цепную реакцию, бумерангом ударившую по ней самой.
Флоретте больше ничего не пришлось делать. Шанталь продемонстрировала свои истинные цели — она стремится завладеть состоянием мужа и в достижении этого не остановится ни перед чем. Она сама призналась, что готова, вопреки совету ею же приглашенного врача, подвергнуть жизнь мужа смертельному риску.
Появились Мария и Адель. Медики, журналисты, фотографы образовали коридор, чтобы дать им пройти. Женщины направились в отделение интенсивной терапии.
Воспользовавшись моментом, Флоретта объявила о пресс-конференции, назначенной на три часа дня в отеле «Плаза».
— Вы получите исчерпывающую информацию о состоянии здоровья Мистраля и о новой стратегии команды «Блю скай» в связи с приближающимся розыгрышем «Гран-при» Португалии, Японии и Австралии. Полагаю, — добавила она, — что все идет наилучшим образом.
Шанталь и ее адвокат, сопровождаемые сестрой милосердия, покинули здание через черный ход, после чего в хирургическом отделении, ввергнутом в хаос их появлением, удалось наконец навести порядок.
Флоретта столкнулась лицом к лицу с Жан-Луи. Они улыбнулись друг другу, и она едва слышно шепнула одно только слово: «Спасибо».
Нейрохирург обратился к своему ассистенту, стоявшему в группе медиков из бригады Альдо Салеми:
— Встретимся в аэропорту через два часа.
Молодой человек кивнул в знак согласия.
Жан-Луи взял Флоретту под руку, и они вместе направились к выходу.
— Ты получила, что хотела? — спросил он.
— Дела у Мистраля обстоят именно так, как ты сказал?
Это была ее типичная манера — отвечать вопросом на вопрос.
— Если только весь мой опыт меня не обманывает, твой чемпион поправится и, надеюсь, будет здоров, — торжественно объявил он.
— Ты снял камень с моей души, — Флоретта была счастлива.
— Но я бы не хотел, чтобы графиня настаивала на своем требовании о переводе в другую клинику, — предупредил Жан-Луи уже на выходе из здания.
— Ты думаешь, она решится сделать это вопреки твоей рекомендации? — изумилась Флоретта с несвойственным ей обычно простодушием.
— Можно прибегнуть к консультации какого-нибудь другого специалиста и найти посговорчивее, — возразил он.
— Шанталь не посмеет пуститься в новую авантюру, — отрезала Флоретта, вновь обретая свою железную хватку.
Шофер компании «Блю скай» ждал их на автостоянке перед госпиталем.
— В аэропорт, — распорядилась Флоретта.
— А я-то думал, у нас есть еще пара часов, — разочарованно протянул хирург, садясь в лимузин.
Двадцать лет прошло с тех пор, как они в последний раз сидели вот так, рядом, в машине.
— Спасибо тебе за все, что ты сделал для Мистраля, — сказала она.
— Уверяю тебя, если бы у меня была хоть тень сомнения относительно методов, применяемых итальянскими медиками, я ничем не смог бы тебе помочь и твой гонщик сейчас был бы уже на пути в Париж. Так что благодарить меня не за что.
— Расстанемся друзьями? — Она протянула ему руку.
Он взял ее руку в свои и поднес к губам. Жан-Луи Кустадье потребовалось больше двадцати лет, чтобы наконец понять, что Флоретта для него по-прежнему желанна.
Единственная женщина, которую он когда-либо в жизни любил, была матерью его сына.
Машина остановилась у дверей зала вылета. Жан-Луи увидел своего ассистента, бродившего по залу со скучающим видом, и, взяв Флоретту под руку, направился с ней к залу для особо важных персон в надежде, что молодой человек его не заметит.
— Мне очень хотелось бы спасти хоть что-нибудь от нас двоих. По-твоему, это невозможно? Думаешь, уже слишком поздно? — спросил он робко. — А знаешь, я только теперь понял, что всегда любил лишь тебя одну.
